Пилигримы - Страница 1

Подчиненные мэра:

Анфен — бывший Первый капитан армии замка

Киоун — один из банды Анфена

Шарфи — один из банды Анфена

Луп — один из банды Анфена

Сиель — одна из банды Анфена, волею случая ставшая слабым магом

Дун — полувеликан в банде Анфена Зоркий Глаз — сильный народный маг

Лейли — жрица культа Инферно

Фауль — тетя Дуна

Лют — муж Фауль

Замок:

Ву — Друг и Владетель Выровненного мира

Азиель — дочь Ву, заточенная в замке; наследница престола — теоретически

Архимаг — советник и близкий друг Ву, руководитель Проекта

Призрак — конгломерат пяти личностей, обитающих в зеркале Ву (и иных стеклянных поверхностях)

Совет Вольных городов:

Эркаирн — делегат Разрозненных народов

Ильгрези Слепец — мэр Эльвури

Извен — мэр Йинфеля

Лиха — мэр Фейфена

Оусен — мэр Высоких Скал

Таук Сильный — мэр Тантона

Виутин — советник мэра Тситха

Боги/ Великие Духи:

Кошмар — молодой бог

Доблесть — молодая богиня

Мудрость — молодая богиня

Инферно — старый бог

Гора — старая богиня

Ураган — старый бог

Молодые драконы:

Ксин — один из восьми верховных

Вьин — один из восьми верховных

Архимаг и четыре Стратега, мрачные и молчаливые, стоят в темном холле, наблюдая. Самые властные мужчины в этом мире, они находятся в сердце огромного замка, вынужденные довольствоваться жалкой ролью зрителей. Это отвратительное чувство. Ву, их Друг и Владетель, стоит на маленьком балконе спиной к ним. Свет исходит от его худого тела тонкими, перемежающимися лучами, которые, словно маленькие прожекторы, пробегают по стенам и по коже наблюдателей. Их прикосновение обжигает льдом.

Балкон вырезан из кроваво-красного камня, и руки Ву, крепко сжимающие перила, белы, как кость. Под ним глубокая квадратная комната, в которой некогда наставляли магов, проходящих обучение, а теперь она и по своему предназначению, и по использованию превратилась в помойную яму. Здесь толпятся сотни людей, неотрывно глядящих вверх, пытаясь удержаться на ногах вопреки давлению многочисленных тел. Они стоят вплотную друг к другу. Душный воздух, пахнущий озоном, пропитан странной магией, поэтому большинство из них даже не помнит, как их препроводила сюда стража от врат замка, к которым они подошли, сбежав из вымирающих от всеобщего голода городов в поисках работы. Они были накормлены, вымыты и приведены обнаженными в эту самую комнату, где так темно, что невозможно даже разглядеть, кто стоит рядом. Свет, играющий холодными лучами на стенах комнаты, не разгонял тьму и создавал странную иллюзию, что лучи отражаются от поверхности воды, а не рассыпаются бликами на полированной плитке.

Когда эти лучи падают на людей, стоящих внизу, у них появляется странное чувство — будто их толкотня и попытки удержаться на ногах являются фрикцией с учащенным дыханием, до тошноты воспроизводя половой акт между ними и их Владетелем. Несколько минут назад дверь, через которую они вошли, захлопнулась — громко и необратимо.

Разумеется, появление на балконе над ними самого Ву стало для всех неожиданностью — этот человек, ставший почти легендой, казалось, шагнул к людям со страниц книг по истории. Многие глазеют на него с благоговением. Вот существо, которому их учили молиться, поклоняться, клясться его именем, словно он был богом. Некоторые слышали в тавернах, как старики изрыгают его имя с проклятиями, смешанными со злыми, беспомощными слезами, не осмеливаясь вслух поведать о своих горестях. А теперь совсем близко (камнем достать) стоит он — тот, кто изменил мир этими самыми белыми, как кость, руками. И совсем скоро он заговорит с ними.

Несмотря на темноту, силуэт Ву был залит светом, шелковый наряд, оставлявший обнаженным один бок от плеча до бедра, мерцал, моложавое лицо застыло в напряженном ожидании. Стратегам, стоящим позади светящегося тела, он кажется невероятно стройным и хрупким; однако невысокий рост и отсутствие подлинной стати для стоящих внизу незаметно. Они не видят ничего, кроме освещенного балкона, поскольку высокий потолок залы скрыт во мраке; однако случайный луч света, то и дело скользящий по забранным плиткой стенам вверх, намекает на затаившиеся там тени.

Произнесенная «речь» вызвала у Архимага любопытство, у Стратегов — беспокойство. Они, разумеется, давно пришли к молчаливому соглашению о том, что Ву, оставаясь их Владетелем, нуждается не столько в их повиновении, сколько в присмотре. Архимаг теперь даже не смотрит на него — не может. Многочисленные щиты и амулеты, висящие у Ву на шее или надетые на пальцы, превращают его в глазах волшебника в болезненное средоточие красного цвета. Ву носит их постоянно, не снимая — боится магического нападения, о котором никто, кроме него, не смог бы даже подумать. Однако Архимаг способен видеть лучи света, играющие в зале, равно как и чувствовать их леденящее прикосновение. Он знает, что Ву не использует магию, скорее, он — ее сила. К тому же он уже и не вполне человек, хотя этого пока не заметно на вид. Он провел в мире уже сто лет. Когда их Владетель наконец станет Великим Духом, не ведомо никому. Через годы, еще один век, через несколько дней? Или — и сердце Архимага начинает биться быстрее при этой мысли — прямо сейчас?

— Друг и Владетель, — наконец бормочет Ву, судя по всему размышляя вслух. — Их Друг и Владетель. Я их Друг и Владетель. — Он зажмуривается. Некоторые из стоящих внизу с удивлением видят слезы, бегущие по его щекам. — Вы пришли, — говорит он им, а потом умолкает на долгие девять минут.

Сверху суетящаяся, толкающаяся толпа различима лишь по глазам, отражающим свет.

Наконец, Ву продолжает:

— Вы пришли. Вы здесь, как я этого пожелал. Я, приведший вас сюда лишь несколькими тихими словами. Вы здесь.

Кто-то в толпе начинает кашлять.

— Возможно, вы сочтете, что каким-то образом вызвали мой гнев. — По его щекам струятся слезы, а голос начинает срываться. — Вы, возможно, решите… что это какой-то сбой в Проекте, вкравшаяся ошибка. Но вы должны знать правду. Я делаю это с вами… осознанно. Я делаю это с вами — предвидя. Я делаю это с вами, хотя, даже в этот миг, в моих руках покоится власть, способная остановить происходящее, — с легкостью. Но я выбираю иное. Я пойду на это. Знайте, я сделаю это с вами, не получив удовольствия, но и без реальной цели, ничто не будет достигнуто из сегодняшнего… действа. Действа, которое должно свершиться. С вами.

По комнате, как рябью по воде, пронеслись шепотки, некоторые из толпящихся поспешно зашикали, и слабые отголоски вопросов угасли.

Их Друг и Владетель содрогнулся от горя, он стиснул пальцами перила еще крепче, как человек, который вот-вот лишится сознания.

— Когда я был моложе, — сдавленно произнес он, — у меня были прекрасные мечты. Я верил, что однажды мне удастся поймать некую красоту, заставить ее застыть во времени, чтобы она не могла умереть, чтобы она жила и царила вечно — вопреки природным законам разложения. Но чтобы она осуществилась, мне пришлось пройти через страшную боль, кровь, войну и убийство, море коих по-прежнему простирается предо мной. И сейчас, хотя нет нужды уходить в сторону, или пятиться назад, или даже задерживаться в глубинах, из которых я пытаюсь восстать… и хотя камни и цветы дальше всего от ищущей длани, как обломки кораблей, качающиеся на волнах… Я по-прежнему смотрю вперед, храбро и смело, на свои былые мечты. И все же сейчас я решил сотворить нечто иное. То, что красотой не является.