Пик затмения (СИ) - Страница 18

– Нет, – рассеяно отозвалась та, не прерывая осмотра. – Советский Союз, родители были против… И где, говоришь, тот самый компьютер?

– Он стоял здесь, на столе. Не знаю, может, Густав убрал его…

Кошкина подошла к письменному столу. На острый штырек были нанизаны чеки и мелкие квитанции, горкой громоздились списки покупок. Кажется, жить старика Петерсона состояла только из чужих поручений. Детектив внимательно осмотрела бумажки, изучила деревянную поверхность, один за другим выдвинула ящики. Видимо, содержимое ее не заинтересовало, потому что она не задерживалась. Заминка вышла только на последнем, нижнем ящике. Он был заперт, но Эдлунд дал Маре только один ключ.

Кошкина поставила сумку, вытащила какой-то кожаный сверток, потянула тесемку и Мара увидела целый арсенал пинцетов, крючков, палочек и миниатюрных отверток. Ни секунды не мешкая, женщина вытянула пару инструментов, движением опытного хирурга ввела в скважину – и вскоре замочек поддался.

– А это законно? – брякнула Мара, но странный взгляд голубых глаз заставил ее замолчать. Кошкина подняла брови, будто говоря «Ты будешь говорить мне о законе? Серьезно? Именно ты?» Возразить было нечего.

И Кошкина, одержав победу в гляделках, дернула ящик на себя. Однако тот был пуст. Ни двойного дна, никакого тайника с секретом, – а уж в этом детектив убедилась, простучав и исследовав каждый сантиметр деревянной коробки.

Компьютера не было. Ни в столе, ни в шкафу, ни под кроватью или под матрасом. Не было – от слова «совсем». И Маре на мгновение стало нехорошо от мысли, что Густав и вправду имел отношение к тайной организации серых кардиналов. Ведь если в его ноутбуке хранилась ценная информация, то убийство заказное. Политическое. Опять Совет пытается играть в сумерках. Или, быть может, сами члены Союза Четырех устранили своего? Но зачем? И кого еще они захотят убрать?..

– Это еще ничего не значит! – вслух сказала Мара, и вздрогнула от звука собственного голоса – слишком уж громко и наигранно прозвучала эта попытка себя успокоить. – Может, ноутбук сгорел вместе с «Сольвейг»?

– А что, он часто брал его с собой? – Кошкина зачем-то прощупывала стену.

– Вроде нет… – Мара задумалась, мучительно пытаясь вспомнить, видела ли она хоть раз Густава рядом с компьютером.

– Так или иначе, ноутбука на борту не было, – детектив вынула из сумки какой-то черный приборчик.

– А то он не мог расплавиться!

– Мог. Но там все равно есть металлические детали, которые должны были остаться. И если уж мы об этом заговорили, никаких следов мобильного телефона на сгоревшей яхте тоже нет. Странно, не правда ли? – бросив в Мару этим фактом, Кошкина принялась сканировать стену прибором. Даже влезла на кресло, чтобы дотянуться повыше. Непонятно было, чего именно она пытается добиться, но прибор упорно молчал.

Тогда женщина вооружилась здоровенной лупой, превратившись в самого настоящего Шерлока Холмса, и вернулась к двери. Объектом для изучения она избрала дверной замок.

– Не вижу следов взлома… – пробормотала под нос Кошкина и сдула с лица рыжую прядь. – Нет характерных царапин, личинка цела… А у кого еще есть ключи от этой комнаты?

– Густав, папа… – принялась перечислять Мара. – Ну, миссис Чанг, само собой…

– А это кто? – Кошкина выпрямилась.

– Наша уборщица. Она уже старая. У нее есть ключи от всех помещений. Может, еще у мадам Венсан, доктора. Ну, в смысле, точно скажу, но я видела у нее такую доску со стеклом, – Мара начертила в воздухе прямоугольник. – Там разные ключи. Наверное, если кому-то станет плохо или типа того… Но я не знаю, есть ли там ключ от маяка. Еще у Вукович…

– Завуча? – переспросила Кошкина, будто проверяя свою память.

– Ну да… Я не видела у нее ключей, но она слишком предусмотрительная, чтобы их не иметь.

– Что это значит?

– Ну… – Мара вспомнила суровую хорватку и невольно усмехнулась. – Папа иногда бывает рассеянным. Теряет все подряд, и вообще. Вукович его чихвостит… Короче, он постоянно теряет важные документы, ключи, карточки. И, думаю, она бы подстраховалась… Но она уж точно не станет ничего воровать.

– Почему ты так уверена? Ее отец – из военных, насколько я помню?

– Полковник в отставке, но как волк – все еще вожак стаи, – кивнула Мара. – Но мисс Вукович зимняя, и она жутко правильная. Нет, она не могла.

– Я пока никого не обвиняю, – Кошкина шутливо подняла руки. – Но поговорить придется со всеми. Ты не против отвернуться, мне надо осмотреть помещение в облике тотема.

Мара, пожав плечами, подчинилась. За спиной раздался шелест одежды, потом девочку окатило волной горячего воздуха – побочный эффект трансформаций. И, обернувшись, она увидела рыжую кошку. Ту самую, что была в полицейском участке.

Детектив со смаком потянулась, выгнула хвост вопросительным знаком, и его кончик дрогнул. Не торопясь, Кошкина обошла комнату, принюхиваясь. Ее треугольные бархатные ушки возбужденно напряглись, словно она охотилась на невидимую мышь. На несколько секунд кошка исчезла под кроватью, но тут же вылезла, брезгливо фыркая и отряхиваясь. Миссис Чанг была, конечно, образцовой уборщицей, но даже у нее не хватало сил на каждый закуток в Линдхольме.

И все-таки пыль не остановила детектива. Сгруппировавшись для прыжка, она в одно мгновение оказалась на столе, потом на шкафу. Прошлась, аккуратно ступая лапками в белых «носочках». Что-то тронула, замерла, прислушиваясь. Левое ухо дернулось, повернулось в сторону… И кошка вдруг спрыгнула на пол и требовательно мяукнула. Мара отвернулась снова и не успела досчитать до десяти, как Кошкина предстала перед ней, застегивая пальто.

– Я узнала все, что хотела, – сообщила она. – А теперь нам стоит поторопиться. Там какой-то скандал.

– Что? – спохватилась Мара, не поспевая за скоростью кошачьей мысли. – Где? Постойте! А комнату запирать?

– Да. Разумеется. И оставь мне ключи, будь добра.

Едва Мара справилась с замком, как Кошкина нагнулась и, загораживая спиной, что-то сделала. То ли подобрала с пола, то ли положила, – разглядеть в тусклом освещении было почти невозможно.

– А что?.. – начала было Мара, но детектив мотнула головой.

– Нам надо спешить! – бросила она и ринулась к выходу.

Пришлось бежать. Дурацкие правила! Они были придуманы для детей с опасным тотемом! Или слабоумных! Ну почему, почему перевертыш-орел должен каждый раз преодолевать это расстояние пешком?! Почему она не может, как Кошкина, использовать преимущества собственного тотема? Слух, зрение… Для чего они вообще нужны, если перевоплощаться только на поле или рядом с отцом… Ух, ну и занудство…

– Вы… уверены? – запыхавшись, выдавила Мара. – Где скандал?

– Шум был в той стороне! – Кошкина махнула на главное здание. – Какие-то звуки… Странные…

Мара бросилась вперед и подскочила к окнам столовой. Привстала на отливы фундамента, подтянулась за подоконник – да нет же. Обыкновенное собрание в холле. Преподаватели сидят, Эдлунд разглагольствует, самодовольный Даниф расшаркивается рядом… Представление нового «члена семьи», как любит говорить отец. И что такого?!..

– Помогите! – вопль Роба едва не стоил Маре синяков и царапин.

От испуга она чуть не сорвалась вниз, в последний момент оттолкнулась от стены и спрыгнула, правильно спружинив.

– Придурок, – сплюнула она. – Чего ты орешь?!

– Там… Поле… – пыхтел Нанук-младший. – Быстро… Крокодил… Мара!

– Да скажи ты нормально!

– На поле! Скорее! – его голос дрожал от страха, и ясно было, что неспроста.

– Зови деда, – коротко приказала Мара, а сама кинулась огибать главное здание.

Высокая сетка тренировочного поля показалась из-за кустов, и на первый взгляд никакого форс-мажора не обнаружилось. Просто небольшая группа первокурсников. Ребята толкались, вытягивая шеи, чтобы что-то рассмотреть. Что-то за сеткой.

– Разошлись! – рявкнула Мара, прежде чем детектив Кошкина успела раскрыть рот.

Через просвет она подлетела к сетке, и желудок сжала чья-то ледяная рука. На поле в одном отсеке находились мангуст и крокодил. Зверек, – такой крошечный по сравнению с темной зубастой тушей, – застыл в позе столбика, пока пресмыкающееся обманчиво медленно двигалось по кругу с разинутой пастью. Свет фонаря отражался от крупных ороговевших пластинок, опасно поблескивали глаза. Мара знала: такие, как он, нападают молниеносно. И потом челюсти разомкнешь разве что ломом. Мангуст не выживет. Мбари, черт бы тебя подрал с твоей смертью!