Певец революционной эпохи - Страница 7
О создании эпического произведения, посвященного гражданской войне, Фадеев мечтал еще в то время, когда начинал работу над "Разгромом". В его архиве сохранились наброски не осуществленных тогда произведений. Почти одновременно шла работа над двумя эпическими вещами: "Провинция" и "Последний из тазов". Первое осталось лишь в набросках, второе - под названием "Последний из удэге" - публиковалось в течение почти десяти лет. К сожалению, и этот роман автор не успел завершить.
И опубликованное ранее, и только что задуманное Фадеевым сближает прежде всего глубокий психологизм. Не менее существенны и различия, "Разгром" локален не только по месту, но и по времени действия, биографии героев в этом романе не прослеживаются подробно, круг действующих лиц ограничен преимущественно бойцами партизанского отряда. А в "Последнем из удэге" писатель намеревался показать большую полосу жизни своих героев, их взаимоотношения с разными социальными слоями. Применительно к "Последнему из удэге" можно с полным правом говорить и о многоплановости повествования, и о его глубочайшем психологизме.
Действие романа охватывает два с небольшим месяца драматического и трагического 1919 года в Приморье. Однако автору понадобилось вернуться на несколько лет назад, чтобы показать, чем жило общество в канун революции. Да и само это общество выступает в многообразии классов, социальных групп и прослоек, национальностей, индивидуальных судеб. На страницах романа мы знакомимся с пролетариями старших поколений и рабочей молодежью, с крестьянами-тружениками и кулачеством, ориентирующимся на Америку, с семьями русского интеллигента и владивостокского миллионера. Перед нами люди, стоящие по разные стороны баррикады: большевики-подпольщики, красные партизаны, белогвардейцы, японские оккупанты. Вопрос о классовом самоопределении властно встал перед народами Дальнего Востока. В лагере революции - племя удэге, которое при капитализме было обречено на вымирание, лучшие представители корейского и китайского народов; в лагере контрреволюции - китайские хунхузы.
Фадеев стремился к своеобразной панорамности изображения, не упуская при этом из виду сложности и драматизма исторических событий, человеческих биографий. Автор романа был верен мысли, которую однажды высказал, прочитав горьковскую "Жизнь Клима Самгина": "Синтез нужен такой, чтобы соединял всю полноту реалистического анализа и показа всего многообразия и пестроты действительности". В достаточно полной картине периода гражданской войны отчетливо раскрыта сложность движения разных людей к революции.
Поэтому так и убеждают страницы, посвященные Лене Костенецкой, что здесь нет какой бы то ни было облегченности, искусственного выпрямления пути героини романа. Фадеев внимательно, как беспощадно правдивый художник, показывает поступки Лены, в том числе и такие, которые могли бы смутить приверженцев готовых литературных штампов. В итоге читатель проникается глубоким доверием ко всему сказанному об этой своенравной девушке.
Жизнь Лены сложилась так, что она оказалась в самой гуще политических, нравственных, психологических противоречий времени. И автору важно показать главные этапы этого "хождения по мукам". Дочь бедного сельского врача, Лена выросла и воспиталась в семье миллионера Гиммера; чтобы перейти в демократический лагерь, ей надо не только окончательно осудить свое окружение, но и пересмотреть собственные представления о главных жизненных ценностях.
Политически совсем неподготовленный человек, Лена верила в добро "вообще", правду "вообще". В рукописных вариантах 1931-1932 годов Фадеев отождествлял внутреннюю эволюцию своей героини с правдоискательством, с поисками "простого и настоящего". Она проходит через многие разочарования: в окружающих ее людях, в любви, в общественной деятельности на ниве либеральной благотворительности. Изображая эти поиски, Фадеев вновь обращался к творческому опыту Л.Н.Толстого, с его мастерством обнажения "тайного тайных", раскрытия диалектики души, выявления противоречивости кажущегося и действительного.
Эта противоречивость раскрыта в романе и на примере Сережи Костенецкого - брата Лены, раскрыта, так сказать, с другой стороны. Сережа сразу нашел свое место среди революционеров, но вначале воспринимал происходящее в духе книжной романтики. Вовремя осознав, что высший героизм - в спокойном мужестве пролетариев, в их выдержке и дисциплинированности, юноша получил противоядие от тех заблуждений, которые стали столь пагубными для Мечика из "Разгрома".
Движение к ясности миропонимания Фадеев не уравнивал с движением к упрощенности. Основной темой, давшей название его роману, была тема удэге. Переосмысливая Ф.Купера, Фадеев вступал в полемику с ним: советский писатель хотел показать, что первобытность, при всей патриархальной чистоте нравов, ни в коем случае не может быть идеалом. Мало привлекательного в застойном племенном быте, который наблюдает Сережа, попав в стойбище удэге. Это их вчерашний день, на дорогу возрождения этот народ выведет только борьба за социальную и национальную свободу.
Критика тех лет часто отказывала роману Фадеева в злободневном звучании, поскольку в нем не изображены непосредственно события современности. На самом же деле роман приобрел остро современный характер, так как в годы наступления социализма по всему фронту он утверждал неизбежность победы социалистических начал народного бытия, перестройки на социалистический лад сознания интеллигенции, многомиллионных масс крестьянства.
Современность произведения - и в поэтизации новых духовных, нравственных качеств. В романе живет не только мечта о новом человеке. Черты его автор обнаруживает в рядовых тружениках, живущих еще в условиях старого, собственнического мира. В той же черновой записи 1931-1932 годов была обозначена сцена, которой в романе предстояло стать одной из первостепенных: в больнице ее отца Лена наблюдает пришедших на прием пациентов, перед ней открывается "картина болезней и уродств... и проступающие во всем ум и красота, сливающиеся в образ "прекрасного". В романе эта запись была развернута в яркую сцену. Лене бросаются в глаза прежде всего язвы, ушибы, уродства. Но, поближе присматриваясь к людям, она улавливает в них нечто иное.