Певец меча - Страница 85

– Тебе, разумеется, поручитель не понадобился, ты и здесь успела напоить меч, – я взглянул на нее, – и вызвать его к жизни. А как иначе ты получила бы его силу? Как иначе ты получила бы его мастерство?

Дел побледнела и резко выпрямилась.

– Послушай меня, Тигр… если завтра ты уйдешь отсюда и убьешь белку, ты напоишь меч ее кровью и он получит привычки белки. Понимаешь? – она смотрела на меня серьезно и решительно. – Какой же легендой будет Песчаный Тигр, если возьмет в свой меч белку?

Я не знаю, что смешного было в словах Дел, но они меня развеселили. Я начал смеяться и уже не мог остановиться. Эхо моего смеха летело над водой. Дел выплюнула короткий комментарий на языке Высокогорий. Возможно что-то на тему непочтительности, лишнего шума и моего идиотизма, но мне было все равно. Я отсмеялся, кивнул и пошел к домам.

– Ты – трижды проклятое отродье Салсетской козы! – закричала она. – Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь помочь тебе?

Я повернулся к ней. Смеяться уже не хотелось.

– Если бы ты действительно хотела помочь мне, – сказал я ей, – ты ушла бы со мной. Сегодня. Сейчас. Ты бы оставила это место.

Ее движения вдруг лишились привычной грации, она неуклюже застыла.

– Я уже несколько раз тебе все объяснила. Ты можешь не соглашаться, но я свой выбор сделала. И никто не сможет сделать его за меня, пока не окажется в моей шкуре. И ты уж точно не будешь этим человеком.

Я понял, что это пинок по моему полному отсутствию отцовских чувств. Ну, возразить на ее слова мне было нечего: в ее шкуре я никогда не окажусь.

– Знаешь, – спокойно начал я, – мне интересно, спросил ли кто-нибудь Калле, что она обо всем этом думает.

Лунный свет вырезал резкие складки на ее лице.

– Калле только пять лет.

– Я хорошо помню себя в пять лет. Очень четко. А ты?

Дел не ответила. Она отвернулась и ушла.

Я смотрел ей вслед в темноту.

– Спрашивай ее хоть иногда, – крикнул я.

Ответа я не получил.

К дому Телека я шел один, изучая по пути меч. В этом не было ничего ритуального или магического, я осматривал его чуть внимательнее, чем обычное оружие. Сделать это было до смешного просто: меч был моим. И он тоже об этом знал.

Моя перевязь осталась в доме, в отделении, которое я делил с Дел. Я уже готов был войти внутрь, убрать оружие в ножны и отправиться спать, но меня отвлекли голоса. Я застыл перед дверью. Справа от дома в лесу разговаривали два мужчины.

Мне, конечно, влезать в их разговор было незачем, мне бы следовало забыть о них и войти в дом, но голоса принадлежали Телеку и Стиганду, и говорили они обо мне.

Скрываясь в тени, я осторожно шагнул к деревьям. Я их не видел, но этого и не требовалось. Достаточно было слышать.

Голос Телека звучал натянуто.

– …выиграет танец, он уедет. И заберет с собой Дел. Это самый легкий выход.

Стиганд говорил ожесточенно. Куда только девался его старческий тон.

– Он убил Телека. Это достаточное оскорбление, разве не так? Неужели мы позволим ему навлечь на нас еще большее бесчестие?

– Но от танца до смерти пользы никакой. Если он проиграет, и наше дело проиграно, потому что он не сможет забрать ее с собой и она останется.

Стиганд издал смешок.

– Неужели ты такой дурак? Если он проиграет, он умрет… Ты отомстишь за смерть Терона, а ан-истойя лишится своего заклада. Ей уже не на что будет купить год. Вока прикажет ей немедленно отправляться в изгнание, – голос срывался от радости. – Все уже решено, Телек, насчет этого утра. Танец будет до смерти.

Значит смерть Терона все же повлияла на решение Стиганда. В круге будет не фарс, не красивый танец Южанина и Северянина, определяющий достоин ли Южанин повышения. Нет, все не так просто. В конце концов танец должен был стать средством мести и шансом выслать Дел из Обители в бесчестии, как клинок без имени.

И мать без ребенка.

Я сжал рукоять недавно рожденного меча и почувствовал его тепло, его силу, заключенное в меч могущество, стремившееся вырваться. Дикая магия, как говорил Кем, которую необходимо обуздать. Для этого нужна была песня.

И вдруг я испугался, потому что понял, ЧТО мог сделать. Это была бы первая победа. Первая месть. Дел когда-то сделала это. Почему бы мне не повторить? Телек не был моим ан-кайдином, он был врагом. Хотя и не очень достойным. Мне пришло в голову, что мог получиться довольно ироничный вариант правосудия. Я улыбнулся, взглянув на меч, и подумал, что Телек испытает потрясение.

И старик тоже.

Я вымылся ледяной водой из таза и надел одежду, позаимствованную, по иронии, у Телека: сине-черную тунику, штаны, украшенные серебром меховые гетры, нарукавники с серебряными шишками и пояс. Оставил я только плащ и брошь. Их я надену потом, когда танец будет выигран.

Я застегнул перевязь, примериваясь к весу Северного меча. Прежде, с Разящим, я носил ремни и ножны даже не задумываясь, привыкнув к ним за многие годы. Потом, когда я остался со сломанной сталью, я носил мертвую яватму Терона потому что без меча не мог, хотя меня и злила эта необходимость.

Теперь вес был другим. Гораздо меньшим, потому что меч воспринимался как часть моего тела, и гораздо большим, потому что я знал правду о нем: выпивший крови, вызванный к жизни, он мог оказаться – и окажется – самым смертоносным оружием, каким только может мечтать обладать человек.

Или мечтать не обладать.

Скептицизм полезен. Он может прикрывать как щит в словесных потасовках. Неверие, в должное время, тоже приносит пользу, потому что определенное его количество позволяет вам оставаться честным. Но когда я положил руки на витой шелк рукояти и почувствовал нарастающее нетерпение меча, силу, мощь и жизнь, подавленные моим отказом, я понял, что неверию места уже не осталось.

Тяжело признавать, что ты был не прав. Еще тяжелее признавать это после того, как долго издевался или в лучшем случае подтрунивал над правдой со слепым рвением, так жизнерадостно уверенный в собственной непогрешимости. Но когда однажды днем – или ночью – правда попадает в твои руки, ты понимаешь, что истории, песни и легенды, которые слышал от Северных чужаков, истинны, в них не было ни слова лжи.

И так же правдивы были рассказы Северной баски, которая врала столько раз по стольким причинам.

Нет, причин было всего две.

Первая: из страха быть убитой. Ожидая приговор людей с непредсказуемостью – и кровожадностью – вока Стаал-Уста, я бы тоже использовал все, что попалось бы под руку – даже, подумал я, Дел.

Может быть.

Может быть?

Аиды, не знаю.

И вторая: из страха потерять Калле. Совершенно необъяснимого страха, потому что много лет назад она уже «потеряла» Калле по своей воле, а может и нет, потому что само существование девочки обещало Дел бесчисленные возможности.

И теперь из-за этих возможностей нам с Телеком приходилось танцевать до смерти. Из-за Калле и желания Стиганда отомстить.

Мои пальцы задержались на ремнях перевязи, лаская мягкую кожу. Телек подошел бесшумно и встал рядом со мной.

– Пора, – мягко сказал он.

Я повернулся и посмотрел в светлые глаза. Они ничего не выдали. Надеюсь, мои тоже.

– Тигр, – в конце коридора из столбов, у двери ждала Дел. Одетая в черное, с обернутыми мехом косами. Делила с ее смертоносной яватмой.

Яватмой более опасной, чем моя, потому что душу – всю силу – моего кровного клинка еще не выпустили на свободу кровью и песней.

Но долго ли так будет?

Сила опьяняет. Знание, что она совсем рядом, под рукой, возбуждало.

Все что нужно это смерть, кровь, песня.

Аиды, я хочу вернуться домой. Я принадлежал другому миру, в котором я понимал, что и по какой причине происходит, где магия существовала на уровне обычных трюков и ловкости рук, где мечи были мечами, чистыми, стальными и опасными. Они не обращались к силе как Бореал, пробуждаясь по прихоти Дел, и не вызывали кошмарную Северную баньши-бурю.