Петрушка — душа скоморошья - Страница 29

— Ну, а сам-то Безобразов, верно, только и твердит своё любимое «батогов захотел?» — рассмеялась Маланья.

— Верно слово! — подтвердил Иван. — У него язык по-другому и не поворачивается…

— А фокусы князь любит? — спросил Петруха.

— Я люблю, — пробормотал Васятка, и глаза его, уже начавшиеся было слипаться в дремоте, вновь широко раскрылись.

— Ну, раз любишь — смотри! — Петруха достал из своего закутка широкополую шляпу Грека. — Для князя, может, и не стал бы сейчас показывать, а для Васятки — хоть ночью!

Петруха собрал со стола куклы, положил их в шляпу, потом взмахнул шляпой — она оказалась пустой.

Братья-пивовары охнули восхищённо.

Васятка рот раскрыл.

Петруха помахал шляпой:

— Смотрите, люди добрые! Пустая!

— Ничего нет, — удивлённо проговорил Иван.

— А теперь, Васятка, запускай в шляпу руку, — предложил Петруха. — Смелее… Вот так… Что схватишь — тащи!

Васятка вытащил Лошадь, затем Цыгана, Попа, Стражника, Собаку.

— Скоморохи у князя бывали, одаривал он их богато, — сказала Маланья. — А вот насчёт фокусников — не ведаю…

— Покажу я князю один фокус, — задумчиво произнёс Петруха. — Попробую его раззадорить… раз он охотник ярый. Авось клюнет… Мне привелось уже один раз чудотворцем быть, придётся и ещё одно чудо сотворить.

— Береги голову, Петрушка! — Маланья растрепала скоморошьи вихры. — Боярин ведь приказал тебя сыскать и изловить!

— Там видно будет! — Петрушка нахлобучил широкополую чудесную шляпу и, переваливаясь как толстый боярин, пошёл к себе в закуток.

…Маланья утром рассказала, что в питейном доме, который в конце рынка, каждый вечер бывает главный сокольничий князя Брюквина.

— Мы ж туда пиво варим, — пояснила Маланья. — Хозяин кружала мне дальним родичем приходится.

— Познакомиться мне нужно непременно с хозяином, — попросил Петруха. — Дело я задумал одно, без князя не обойтись.

— У меня во всех кружалах знакомые есть, — усмехнулась Маланья. — Всем пиво варим. С кем из хозяев тебя ещё познакомить?

— Ещё с двумя какими-нибудь, — ответил Петруха серьёзно, — только чтобы надёжные люди были.

— Да уж они скорее князя подведут, чем скомороха! — с гордостью ответила Маланья.

Она помогла ему подобрать из старья залатанный зипун, рубаху. Петруха переменил одежду: повязал бороду с усами, подкрасил лицо — превратился в маленького старичка странника.

А когда надел широкополую шляпу Грека, стал похож на гриб.

Вместе с Маланьей побывал в трёх кружалах, расположенных вблизи рынка.

Везде говорил с хозяевами простуженным баском, слова произносил, как Грек, на иноземный манер.

— Смотрите, это есть чудотворный шляпа…

Налюбовавшись удивлённым лицом хозяина, Петруха отводил его в укромное место, снимал бороду и объяснял суть дела:

— Вот две горсти денег. Когда придёт в кружало сокольничий князя Брюквина, нужно его против меня посадить. Ежели он явится раньше, чем я, то мне место оставь насупротив. И носить мне всякой еды и пития — по деньгам. Когда же я всё попью да поем, то подойду и спрошу: «Что, хозяин, в расчёте?» Отвечай мне: «Нет». Тогда я скажу: «Шляпа заплатит!» А ты отвечай: «Не приметил я шляпы сразу… Милости прошу, заходите когда хотите…»

— Ладно, — согласился хозяин. — А ежели сокольничий подойдёт, спрашивать будет, что за шляпа такая?

— Чудотворная! Дескать, кто её имеет, тот ни в одном кружале ни за что не платит. И про меня слово молвите — мол, странник этот со шляпой тут каждый вечер ходит.

В двух других питейных домах Петруха таким же уговором с хозяевами заручился, денег им отсыпал, — вот когда пригодились гроши, Кострюком на Острожецком торжище собранные!

…Вечером Маланья прибежала в пивоварню, заторопила Петруху:

— Прицепляй скорее усы-бороду, в кружале сокольничий сидит, брагу пьёт!

Снарядился Петруха, шляпу надел — ну гриб грибом! — пришёл в кружало.

Хозяин странника сразу приметил, посадил его против сокольничего, как договорились.

Петруха сам пил-ел мало, больше угощал всех вокруг.

Сокольничий с удивлением смотрел на шустрого старичка странника, не жалеющего денег.

Хозяин подмигнул Петрухе: дескать, пора кончать — на все деньги выпито-съедено.

Тогда Петруха закричал:

— Эй, хозяин, в расчёте?

— Как это — в расчёте? — удивился хозяин. — Может, кто видел, как ты мне деньги платил?

Петруха встал, взял свою широкополую шляпу, бросил в неё два пустых ковша из-под кваса. Помахал шляпой, показал её всем — пустая. Потом как ни в чём не бывало вынул из шляпы оба ковша, отдал хозяину.

— Ай да ну! — всплеснул руками уже захмелевший сокольничий.

— Шляпа заплатит! — сказал Петруха хозяину.

— Не приметил я шляпы-то сразу, — поклонившись, проговорил хозяин. — Милости прошу, заходите когда хотите…

Петруха вышел из кружала, оглянулся, не следит ли кто, и юркнул в проулок, чтобы поскорее оказаться в пивоварне.

Братья-пивовары, которые отправились в кружало, чтобы узнать новости, вернувшись рассказали: сокольничий расспросил хозяина о чудотворной шляпе и помчался к своему князю — рассказать про то, что видел и слышал.

— Завтра не иначе сам князь вечером в кружале будет, — сказал Иван. — Он чудеса не меньше охоты любит!

Полдня Маланья шила для Петрухи шляпу — такую же широкополую, как шляпа Грека. Фокусы с ней, правда, показывать было нельзя, но внешне — не отличишь. Разве чуть-чуть поновее.

— Надо в запасе ещё одну шляпу держать, — уклончиво объяснял Петруха. — Всякое может случиться…

Потом Маланья отнесла хозяину кружала, в котором вчера был Петруха, ещё денег — последние из собранных Кострюком.

…Вечером в кружале народу было больше, чем обычно. Радостный хозяин — торговля идёт хорошо! — метался между гостями.

Петруху усадили на прежнее место. Сразу же со всех сторон собрались любители выпить за чужой счёт — знали, что сам странник в шляпе пьёт-ест мало, зато вокруг всех угощает щедро.

Языки развязались быстро. Среди общего разговора и гама только Петруха сидел молча, на дверь поглядывал. Да ещё дьячок-писарь в залатанной скуфейке и рваных, набитых соломой сапогах писал, ни на кого не обращая внимания, челобитную для горожан, что сидели рядом с ним. Перед дьячком стоял жбан пива — это была плата за работу: без пива дьячок не мог написать и строчки.

Двое из посетителей, уже изрядно подвыпивших, заспорили о скоморохах.

— Тот Петрушка, которого по городу ищут, — не скоморох! — говорил один. — Это кукла его так называется! Та самая, которую стражники у кремля забрали!

— А я тебе говорю, нет у куклы никаких имён! — кричал второй. — Это Петрушка-скоморох с куклами ходит!

— Здорово Петрушка боярину-то сказал, — вспомнил третий, сизоносый горожанин в лисьей шапке, и засмеялся. — От работы, говорит, не будешь богат, а будешь горбат! Хе-хе!

— Тише ты, разговорился! — шикнул на сизоносого хозяин кружала. — Смотри, как бы тебе стражники батогами горба не нарастили!

— Слышали, как Петрушка-скоморох дуплянское чудо в монастыре сделал? — спросил кто-то из выпивох.

— Слышали, слышали! — замахал руками сизоносый горожанин. — А вот про то, как Петрушка к жадным в избу попал на ночлег, знаете? Ага, тогда слушайте! Однажды пришлось Петрушке-скомороху заночевать в деревне. И попал он к жадным хозяевам. Только Петрушка в сени вошёл, снег с кожуха скинул, видит — хозяйка со стола еду прячет. Не хочет, значит, чтоб гость вечерял с ними. Ну, сделал Петрушка вид, будто ничего не приметил, входит. Сел на лавку, молчит. Хозяин его спрашивает: «Что, дескать, нового на белом свете? Вы, мол, скоморохи, люди весёлые, везде бываете, всё видите, всё слышите». Петрушка отвечает: «Много я видел, много я слышал. Вот сейчас иду к вам в избу, гляжу — навстречу курица бежит. Точно такая же, как та, что вы сейчас в печку спрятали. Взял я камень — круглый, как тот пирог, который у вас в углу схоронен. Ударил по той курице — так она и сплющилась, стала плоской, как та яичница, что у вас от меня под печку убрана». Пришлось жадным хозяевам вытаскивать весь припас, кормить гостя…