Пётр Первый - проклятый император - Страница 60

Разумеется, причиной отставки было что угодно, но не старость. Не старость же была причиной, по которой Яков Брюс не стал активничать после смерти Петра, а наоборот, ушел в тень. Яков Брюс родился в 1670 году — значит, в 1726 году ему было 56 лет. Не юноша, но и не развалина. А последние 9 лет своей жизни, уже в деревне, он тоже жил вовсе не как расслабленный старец: постоянно ездил в Москву, вел активную переписку, ставил какие–то опыты, пополнял свою коллекцию минералов.

Между прочим, активнейшему интригану графу Толстому было на 25 лет больше — он родился в 1645 году, и старость вовсе не мешала ему интриговать что было сил (до чего он, бедняга, доинтриговался — это уже второй вопрос).

Вот что очень любопытно, так это то, что Яков Брюс пережил остальных «птенцов гнезда Петрова» — все они кончились быстро и бесславно, кроме Алексея Петровича Бестужева–Рюмина, но это уже человек совсем другого поколения, родившийся в 1693 году. Если бы А.П. Бестужев–Рюмин не достиг положения ни много ни мало канцлера, никто не стал бы называть его «птенцом гнезда Петрова», — ведь очевидно, что в близких отношениях с Петром он никогда не состоял и к числу людей, определявших политику при Петре, никак не входил.

Если же взять этих «входивших», то к 1735 году, когда в своей деревне мирно, приобщившись Святых Тайн, скончался Яков Брюс, из этого сверхузкого кружка в живых оставалось, кроме него, двое: Павел Ягужинский, которому оставался год жизни, и хитрый вестфальский немец Андрей Остерман — этот доживет аж до 1747 года и умрет в ссылке, в Березове.

Получается удивительная вещь — выходит, Яков Брюс вел себя крайне разумно — как раз так, как надо для самосохранения.

Между прочим, ни одно исследование — ни дореволюционное, ни советского времени, не пытается объяснить — почему вдруг такая быстрая и легкая отставка?! Посвященных ему лично книг почему–то я не нашел, но упоминается он в большом количестве исследований (Никифоров Л.А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны. Ништадтский мир. М., 1959).

Действительно, почему он так легко отошел от активной политической жизни после смерти Петра?

Возможных причин я вижу три, и пусть читатель сам судит, какая из них вероятнее.

1. Испугался борьбы с Меншиковым, интриги всех против всех, ведущейся на уничтожение друг друга.

Если так — он предвидел дальше, чем другие, и поступок его — действительно самосохранение в чистом виде.

2. Помешала интеллигентность, ум, культура. Люди его уровня не занимаются грязными интригами… по крайней мере, не хотят ими заниматься, если есть возможность отойти в сторону… У Якова Брюса такая возможность была.

3. Получив всё, что хотел, Яков Брюс больше не стремился к стяжательству. До смерти Петра он не мог отойти от дел, а тут смог и с чистой совестью предавался в своих Глинках учёным занятиям.

В любом случае, это был как раз тот человек, который был необходим для поисков выхода из тупика. И как раз именно он оказался совершенно не востребован!

Вообще надо сказать, компания «птенцов гнезда Петрова» подобралась мало того, что зловонная и дурная, так еще и на редкость нежизнеспособная: и недолговечная, и не оставившая потомства. Стоило скончаться Петру, как члены этого кружка передрались, предали друг друга и начали помирать один за другим.

И в потомках эти люди бесплодны. Если читатель сочтет, что я злопыхатель и клевещу на прекрасных людей — пусть он назовет мне кого угодно из Меншиковых, Ягужинских, Головиных, Бутурлиных. Назовите хотя бы одного известного государственного деятеля, славными своими делами, ученого, писателя, художника, военного, путешественника — словом, по заслугам знаменитого человека, происходящего от одного из этих людей. От тех, кто обязан Петру самим своим существованием.

Мелькнул Меншиков — министр военно–морского флота при Николае I… Но чем он славен? Тем, что Николай хотел любой ценой иметь «своего» Меншикова при дворе? Чтоб у него все было, как у Петра? Или тем, что министр всеми силами препятствовал заведению в Российской империи пароходов? Чем славен этот николаевский министр? И стал бы он не то что министром, а хотя бы столоначальником, не носи он историческую фамилию?

Мелькнул еще один Меншиков — ведущий публицист газеты «Новое время» в 1901 —1917 годах, — махровый шовинист и мракобес, маниакальный антисемит, злобно призывавший (вот ведь поворот судьбы!) в допетровскую Русь, клеймивший «реформы Петра» как жидомасонское наущение. Не будь он расстрелян большевиками в начале 1918 года, вряд ли его помнили бы сейчас. Теперь же — какая–никакая, а жертва.

Вот и все… Вот и все «великие» люди семьи Меншиковых за двести лет нашей имперской истории (у Головиных и Ягужинских и того нет).

А в то же самое время «консервативное боярство» — Долгорукие, Голицыны, Толстые буквально в каждом поколении продуцировали ярких, увлеченных, осмысленных людей, каждого из которых есть причины помнить и сегодня.

В.В. Мавродин не зря включает петровского выдвиженца Якова Брюса в группу представителей «старых родов». Причина тут не в королевской крови, и даже не только в идейной и культурной близости. Историческая судьба и шотландских, и российских Брюсов несравненно ближе к судьбе Голицыных и Толстых, чем Меншиковых.

Дети Якова Брюса от Маргариты фон Мантейфель умерли в младшем подростковом возрасте. Могила Якова Брюса в Немецкой слободе, в лютеранской церкви Святого Михаила, потеряна. Брюс разделил судьбу русского дворянства, с маниакальным упорством истребляемого большевиками — даже в могилах.

Более поздние российские Брюсы происходят от младшего брата Якова, Роберта Вилимовича Брюса. У Роберта Брюса, ставшего в русской службе Романом Вилимовичем, был сын Александр, родной племянник Якова. Сына Александра назвали Яковом, в честь двоюродного деда. Умер Яков Александрович в 1791 году, и род русских Брюсов по мужской линии пресекся. Впрочем, и эти Брюсы графами не были.

В середине XIX века одна из семей, по женской линии происходившая от тех, знаменитых Брюсов, вернула себе родовую фамилию, но в «обрусевшей» форме — Брюсовы. В XX веке эта семья вспыхнула двумя даровитыми людьми — археологом и писателем и поэтом, Валерием Брюсовым (Брюсов В.А. Собрание сочинений в семи томах. М., 1973— 1975).

Оба знаменитых брата умерли бездетными, но у них было три сестры, и у всех были дети… Кровь шотландских королей течет в людях из нескольких семей русской интеллигенции.

А шотландские Брюсы многочисленны, невероятно активны. Уже в XX веке из них вышел знаменитый исследователь Антарктиды Вильям Брюс, изучавший море Уэделла и его берега, в 1913 году предложивший трансантарктический маршрут от моря Уэделла к морю Росса. Настолько смелый маршрут, что прошел ими только в 1957—1958 годах В. Фукс.

Известен еще и поэт–националист Роберт Брюс, в своих поэмах сводящий счеты с англичанами за победу при Марстон–Муре и прочие обиды трёхсотлетней давности. Знающие люди говорят, впрочем, что поэт он хороший, даром что помешан на реванше.

Ну и несколько десятков Брюсов — врачей, преподавателей в колледжах и университетах, предпринимателей, инженеров. Интеллигентный шотландский род, известный уже восемь столетий.