Петр, Павел и Мария Магдалина. Последователи Иисуса в истории и легендах - Страница 13

Большинство иудеев того времени не умели читать. Поэтому неудивительно, что в одном раннем предании говорится, что сам Петр не был искушен в науках, что он был «неграмотным» — дословный перевод греческого слова, используемого по отношению к нему и к его компаньону, рыбаку Иоанну в Деяниях апостолов (4:13): «Видя смелость Петра и Иоанна и приметив, что они люди некнижные и простые, они удивлялись». Нужно учитывать, что рыбаки были обычными необразованными крестьянами, которых в юности отправляли на озеро, и они запускали свои сети вплоть до самых преклонных лет. Обычно у них не было никакого образования. Ведь даже элементарное образование требовало досуга и предполагало потерю заработка, что было неизбежным при посещении школы. И насколько нам известно, в маленькой деревне Капернаум не было никакой школы.

Я подчеркиваю вероятное отсутствие образования у Петра не потому, что это выделяет его как аномалию своего времени, а потому, что это делает его в целом обычным человеком. Современные ученые, занявшиеся изучением распространенности и роли грамотности в Древнем мире, пришли к выводам, которые многих поразили. Похоже, что до индустриальной революции большинство населения было крайне неграмотным, так как оно не могло позволить себе выделять необходимое время и средства для массового образования своей молодежи, да и не видело в этом никакой надобности. Только потребность в образованных рабочих, как и в современном мире, стала причиной того, что так много здоровых людей были освобождены от работ, чтобы они могли научиться читать и писать.

Самые надежные источники указывают, что в Древнем мире могло читать и писать в лучшем случае только 10–15 % населения. Под словом «писать» подразумевается «уметь подписаться». Разумеется, процент был намного ниже в сельских районах, где люди, как правило, лишь еле-еле сводили концы с концами. В таком месте, как сельская Галилея, подавляющее большинство людей, 90 или даже 95 %, не могло прочитать даже простой текст. Те же, кто умел, служили единственным средством чтения книги для большинства остальных людей, с их помощью чтение могли слушать многие. Точно так же это большинство могло участвовать в акте написания какого-либо документа (например, при составлении простого договора или его расторжении), только наняв кого-то, кто затратил свои время и деньги на обучение. Неудивительно, что книжники (писцы) обладали такой властью в Палестине I века: они были образованной элитой иудеев. Петр не принадлежал к их числу.

Напротив, он был неграмотным рыбаком. Его родным языком, распространенным в той части Галилеи, скорее всего был арамейский — язык самого Иисуса. Есть некоторые основания полагать, что Петр мог говорить на каком-то другом языке (не на греческом, и уж конечно, не на латыни), хотя он, возможно, понимал древнееврейский язык, если ему читали на нем, поскольку это был язык иудейского Священного Писания. Представление о том, что все в Римской империи могли говорить по-гречески, конечно, неверно. Образованная элита могла, но не среднее сословие, которое было в состоянии лишь прокормить свое семейство.

Некоторые возражают, что если у Петра был дом, то он, вероятно, был несколько состоятельнее, чем средний житель. Действительно, археологи нашли одну постройку в Капернауме, на стенах которой сохранились надписи II столетия, предположительно важные для христианских паломников. Кроме того, это строение, похоже, было надстроено над маленьким домом I столетия. Но это — слабое доказательство, чтобы настаивать, будто здесь в самом деле место жизни исторического Петра. Это так же вероятно, как если бы через сто лет после его смерти кто-нибудь захотел восславить его и наугад выбрал место для его дома. Но все же дом Петра упоминается в Евангелиях Нового Завета, и нет ничего нелепого в предположении, что дом у него все-таки был. И действительно, у жителя бедной деревни вроде Капернаума не было особого выбора. Не было никаких домов-совладений за арендную плату.

Вот те немногие эпизоды из жизни Симона, которые мы можем извлечь из Евангелий: его (и возможно, Андрея) отцом был Иоанн (или Иона) (см.: Ин. 1:42; Мф. 16:17), он был женат, и его теща все еще жила после того, как он стал учеником Иисуса (см.: Мк. 1:30). Очевидно, он не был одиноким человеком и не избегал брака, подобно большинству его папских последователей на протяжении последующих веков. Кроме того, есть косвенное свидетельство его брака, содержащееся не в Евангелиях.

Апостол Павел упоминал, что Кифа обычно брал с собой на свои проповеди жену (см.: 1 Кор. 9:5). Жена Петра жила еще несколько десятилетий после смерти Иисуса и тоже обратилась в веру. Мы никогда не узнаем ее имя или что-нибудь еще о ней, кроме того, что у нее была мать, которая когда-то болела лихорадкой. Вполне возможно, что все семейство жило в Капернауме вместе в одном доме: Петр, Андрей, их жены, тещи и другие домочадцы.

Допустим, что мужчины (Петр и Андрей) зарабатывали рыбной ловлей достаточно для того, чтобы обеспечить остальных. Когда они стали учениками Иисуса, им пришлось жить на милостыню: то есть просить пропитания или как-то получать пищу без просьбы. Но как их семейство смогло существовать без мужчин, добывающих хлеб (или рыбу), — вопрос, никогда не упоминавшийся ни в одном из наших источников.

В двух ранних источниках говорится, что после смерти Иисуса Петр собирался вернуться к своей работе (см.: Ин. 21; «Евангелие от Петра», 60). Но вскоре он уверовал в воскресение Христа и оказался перед лицом более серьезных дел, чем ловля рыбы для пропитания. Ведь Иисус, как написано, сказал Симону и его брату Андрею в самом начале их ученичества: «Идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков» (Мк. 1:17). Согласно самому раннему Евангелию, Евангелию от Марка, так началась дружба Петра с Иисусом.

Кого-то может удивить, почему ранние христиане захотели, чтобы Петр вошел в историю из бедного крестьянского сословия, неграмотным поденщиком, ставшим впоследствии главой Церкви. Почему не облагородили его имя и не избрали кого-то другого на историческую роль главы апостолов, давших миру Церковь? Ответ, возможно, в том, что многие христиане первых двух столетий, даже подавляющее их большинство, сами принадлежали к низшим сословиям. По всем свидетельствам, их поразила милость Бога, который снизошел к таким, как они, чтобы спасти их. Кроме того, напоминание, что Божественная воля может действовать через столь бесправного человека, как крестьянский рыбак из всеми забытой деревни на побережье Галилеи, вероятно, утешала христиан и убеждала их в том, что сила, заключенная в благой вести, не была ни вдохновением, ни порождением человеческим. Единственное объяснение удивительного успеха новой религии, если судить по влиянию первых проповедовавших ее людей или по ее быстрому распространению, состояло именно в том, что воля Бога проявилась через слабость, а не через силу. Господь призвал такого неприметного человека, как Симон, и сделал его камнем, ставшим основанием Церкви.

Мы уже видели, что в новозаветных Евангелиях версии первого знакомства Симона с Иисусом и того, как он получил свое прозвище, заметно расходятся (ср.: Мк. 1:16–18, Ин. 1:35–42 и Лк. 5:1–11). Но они сходятся в том, что вскоре после их первой встречи Иисус обрел большое число последователей. Из них он выбрал двенадцать ближайших учеников во главе с Симоном Петром.

В Евангелиях ясно видно, что двенадцать учеников занимают особое место среди последователей Иисуса. Они сопровождают Иисуса в его путешествиях, они причастны не только к его публичному учению, но и к личным наставлениям, даваемым им особо (включая иногда объяснение загадочных притч, которые он рассказывал толпам), и им даруется особое право и сила творить чудеса его именем. Но неясно, почему Иисус выбрал именно двенадцать учеников. Почему не девять или четырнадцать?