Пётр и Павел. 1957 год - Страница 49

– Павел Троицкий, – в свой черёд представился Павел Петрович.

– Вот и познакомились, генацвале. Я лично очень рад. Нехорошо, когда человек не знает, как его соседа зовут. Даже если это соседство такое короткое, как у нас с тобой.

Они выехали на Садовое кольцо.

Павел Петрович с каким-то жадным, болезненным любопытством вглядывался в бегущие навстречу московские дома, переулки, улицы: отыскивал знакомые черты города, который он так давно оставил. И, когда находил, радовался, словно старого друга встретил. А всё новое, неузнаваемое вызывало в душе смутное, тревожное чувство. Будто встретился он с чужим, посторонним человеком, от которого не знаешь, чего ожидать.

Взвизгнули тормоза, машина остановилась на светофоре, и только тут до слуха его донёсся голос лучшего знатока Москвы, водителя Гамреклидзе.

– … и на партсобрании ему объявили "строгий выговор с занесением". Генацвале, скажи, разве это справедливо?..

Павел Петрович смутился и виновато посмотрел в сторону шофёра.

– Извините, Автандил. О чём вы?..

– Эх, Павел, Павел!.. Дорогой, ты что, совсем не слушал меня? – безо всякой обиды спросил тот. Только удивился, и всё. – Вай, вай, вай!.. так крепко задумался. Зачем?..

– Давно в Москве не был.

Рядом с "такси" остановился грузовик, доверху нагруженный селикатным кирпичом. Казалось бы, что особенного? Но бывшего комбрига поразило, что не только борта, но и капот, и дверцы ЗИЛ-a выкрашены в розовый цвет и, мало того, разрисованы большущими ромашками!..

– С каких это пор в Москве обыкновенные кирпичи на таком легкомысленном транспорте возят? – рассмеялся Троицкий.

– Ты, наверняка, знаешь, геацвале, у нас этим летом международный фестиваль молодёжи и студентов проходил. Со всего мира молодёжь съехалась, – начал объяснять грузин, но, заметив удивление своего пассажира, спросил: – Неужели, ничего не слыхал об этом?!..

– Ничего, – ответил Павел Петрович.

– Ну, как же так?!.. – удивился Автандил. – Открывали фестиваль на стадионе в Лужниках, а жили иностранцы возле ВСХВ, там для них целый гостиничный городок построили, и в день открытия делегации через всю Москву на грузовиках везли, чтобы москвичи смогли им ручками помахать. "Мир!.. Фройндшафт!.." Интернационализм, так сказать, в самом натуральном виде. И какой-то весёлый человек придумал, разукрасить тёмно-зелёные "ЗИЛы" самым немыслимым образом. Представляешь?!.. Народу на улицы высыпало столько, что разноцветная колонна медленней черепахи к стадиону двигалась. Открытие, само собой, задержали. Мы с сыном на Восточной трибуне лишних два часа под палящим солнцем жарились. Ты не удивляйся, сейчас по Москве и голубые, и жёлтые, и оранжевые грузовички бегают. А возвращать им обратно первоначальный облик никто, по-моему, не собирается. Денег, думаю, жалко.

Загорелся зелёный свет, и Автандил рванул с места, оставив розовый грузовик далеко за спиной…

– Ты где сидел?

Пришёл черед удивиться Троицкому.

– Как это вы узнали?

– Секрет, – рассмеялся грузин. – Так где же?

– Далеко. Отсюда не видать.

– Не хочешь говорить, не надо. Я не самый любопытный.

– А вот мне любопытно, как вы всё-таки узнали, что я "оттуда"?..

– Пойми, дорогой, у вас, которые, как ты говоришь, "оттуда", на лбу вот такими аршинными буквами написано, откуда вы. Я таких, как ты, десятками по Москве вожу.

– Уж будто и в самом деле десятками?

– Клянусь квартальной премией!.. И странно, амнистию к сорокалетию нашей дорогой советской власти ещё не объявили, а сидевший народ со всех концов нашей необъятной родины в нашу дорогую столицу толпой хлынул. В чём причина, скажи. Как это называется?

– Реабилитация, товарищ Гамреклидзе, вот как это называется.

– Все мне это не русское слово говорят, а в чём смысл, объяснить толком не могут. Хоть ты мне растолкуй.

Павел Петрович смутился. Он и сам впервые задумался над тем, как просто и доходчиво перевести на человеческий язык это вычурное иностранное слово.

– Право, не знаю, – попытался отговориться он.

– А ты попробуй.

– Ну, это как бы… восстановление в правах… Вернее, признание, что заключённый невиновен… Понимаете?..

– Не понимаю, – честно признался Автандил. – Ты, например, за что сидел?

Павел Петрович пожал плечами.

– Ей Богу, не знаю.

– Как это "не знаешь"? – удивился грузин.

– А вот так. Когда сажали, забыли мне об этом сказать, а я поленился спросить. Вот и сидел просто так… Ни за что…

– Этого не может быть, генацвале. "Просто так" у моей бабушки Нины в Алазани виноград растёт. А в тюрьму у нас за "просто так" не сажают. Обязательно причина должна быть. Хотя бы самая маленькая, но должна. Так по всем правилам полагается…

– Значит я – исключение из правил.

– Хорошо, иначе вопрос поставлю: в чём тебя на следствии обвиняли?

– Я товарища Сталина убить собирался.

– Ничего себе!.. А ты говоришь "ни за что"!.. Странно, что сам живой остался.

– Но я-то никого не хотел убивать!..

– Ну, это ещё доказать надо, – не сдавался Автандил. – Кто может знать, о чём ты думал? Какие тайные замыслы в твоём несознательном сознании зрели?

– Вы, Автандил – вылитый мой следователь. Тот тоже изо всех сил пытался убедить меня, что я преступник.

– Докажи, что нет.

Троицкий рассмеялся.

– Честное пионерское под салютом! – и добавил. – Зуб даю!..

– Смеёшься? – обиделся Автандил. – А я серьёзно. Скажи, почему столько людей в лагерях сидело, если никто из них ни в чём виноват не был?.. Какая тут причина?.. Неужели половина населения всего Советского Союза – бандиты и убийцы?.. Да быть этого не может!.. Значит, кому-то было выгодно, чтобы из честных людей преступников сделать. Так?.. Так. Кому?!..

– Чтобы на ваш вопрос, Автандил, ответить, надо знать, что за кремлёвской стеной все эти годы творилось. Нас там не было, поэтому знать, что, к чему да отчего, нам не дано. И даже гадать не стоит. Занятие безполезное.

– Но предположить мы можем. Для меня это очень важно – понять.

– Думаю, драка за власть шла.

– Зачем драка?.. Почему драка?!.. Человек человеку – друг, товарищ и брат. Меня так в школе учили. А в Кремле – самые лучшие из нас!.. И неужели этим прекрасным людям власти на всех не хватило?.. Ни за что не поверю!..

Троицкому стало вдруг скучно. Не хотелось ни объяснять, ни убеждать, ни доказывать.

– И правильно делаете, товарищ Гамреклидзе. Это всё мои досужие домыслы и только.

– Вот так всегда! – расстроился Автандил. – Только серьёзный разговор начали, и – бац!.. Приехали.

Машина действительно остановилась, и лучший знаток Москвы выключил счётчик.

– Ты пойми, генацвале, после двадцатого съезда все на меня наезжать начали: "Ваш Сталин!.. Ваш Сталин!.." Почему "наш"?.. Он такой же наш, как и ваш. Если я грузин, значит за всё население Грузии отвечать должен?. Не согласен!.. К слову сказать, благодаря "нашему Сталину" мы ихнего Гитлера победили. Но это я так… Просто, чтобы напомнить…

Павел Петрович достал из кармана деньги.

– Сколько с меня?

– Нисколько. Денег я с тебя не возьму!.. Я ведь тоже могу сказать: "Ваш Хрущёв!"

– Хрущёв – украинец, а я, между прочим, русский. Так сколько?

– А я про что?.. В Кремле, кстати, дети разных народов заседают. Смотри, Микоян – армянин, Каганович – еврей, Хрущёв – хохол, Берия – тот вообще… менгрел был… И выходит, случись что в масштабе Союза – всех армян, евреев и прочих за ошибки какого-то одного дурака поголовно платить заставят?!.. Убери деньги, сказал!.. Ни копейки не возьму!..

Павлу Петровичу было ужасно неловко, но Автандил был так непреклонен и даже зол, что спорить с ним казалось опасно.

– Ну… Большое спасибо вам, товарищ Гамреклидзе, – пробормотал Троицкий и, растеряно оглядевшись, спросил. – А дальше мне куда?..