Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века - Страница 31

Коллективизация сопровождалась «укрупнением» сельского хозяйства. Хуторян вынуждали переезжать в деревни, а хутора соответственно переставали существовать. Впрочем, местные жители до сих пор продолжают называть места, где они находились, «эстонские хутора» и «финские хутора».

Когда началась коллективизация, Труммов, естественно, «раскулачили». К сожалению, судьба Трумма неизвестна. В деревне Волгово родственников Труммов сегодня нет. Говорят, что дочь Марию в конце 1930-х годов репрессировали. Вспоминают, что она выступила на одном из сельских собраний с критикой колхозного строя, за что была арестована и пропала. Сыновья Владимир и Вярди перед войной сумели перебраться на «историческую родину» – в Эстонию. Не исключено, что потомки волговских Труммов живут сегодня в Эстонии…

Еще сравнительно недавно упоминание об ингерманландских финнах, как и само слово «Ингерманландия», практически не допускалось – и территории с таким названием этого народа как будто бы не существовало. По словам историка Вадима Мусаева, «подавляющее большинство нынешних жителей Петербурга и Ленинградской области даже и не знает, что живет в Ингерманландии, и имеет самое смутное понятие об обитавших здесь ранее финнах».

Поскольку ингерманландцы стали жертвой сталинских репрессий и лишились исторической родины, все, что с ними связано, вычеркивалось из истории. После войны ингерманландским финнам приходилось скрывать национальность – к ним с предубеждением относились как к бывшим врагам, пособникам оккупантов, а само слово «финн» нередко ассоциировалось с понятием «враг».

Считается, что западная граница Ингерманландии проходит по реке Нарове, затем по рекам Луге, Оредежу, Тосне, Мге и Лаве. Северная граница – по реке Сестре, от Ладожского озера до Финского залива. Как отмечает этнограф Наталья Юхнева, на территории Северо-Запада, еще до прихода туда славян, жило «аборигенное финно-язычное православное население»: водь, ижоры, вепсы и карелы. В западноевропейских источниках ижор называли инграми, а место их расселения – Ингерманландией.

В XVII веке, во время шведского владычества, Ингерманландия, пустовавшая после массового исхода жителей, стала заселяться финнами-лютеранами. Именно их сейчас называют финнами-ингерманландцами, а в XIX веке говорили – «петербургские финны». К концу XVII века финны составляли 80% обитателей приневских земель. Даже после основания Петербурга, когда сюда со всех краев России стали переселять русских крестьян, финны-ингерманландцы продолжали составлять значительную часть населения многих районов Петербургской губернии, поначалу она даже называлась Ингерманландской. В числе первых жителей Петербурга имелось немало ингерманландцев, выходцев из этих краев.

По данным земской статистики, по состоянию на 1897 год население Петербургской губернии составляло 690280 человек, из них – 107006 финнов и 13692 – ижорцев. В центральной части Петербургской губернии, состоявшей из пяти уездов – С.-Петербургского, Шлиссельбургского, Царскосельского, Петергофского и частью Ямбургского, – преобладало финское население. Вместе с тем «финский элемент» заметно ослабевал «по мере удаления от южного конца перешейка между Финским заливом и Ладожским озером, так что наиболее западный из этих пяти уездов – Ямбургский – менее всего сохранил у себя финские национальные черты». Три «периферические» уезда, Гдовский, Лужский и Новоладожский, составлявшие, однако, больше половины территории губернии, почти совсем не имели финского населения.

«Таким образом, оказывается, что в трех наибольших по площади уездах, с половиной всего населения, – отмечалось в отчетах земской статистики на 1897 год, – проживает ничтожное количество финнов (1343 чел.), тогда как в остальных пяти уездах, в которых числилось 335050 человек населения, финнов в том числе было 105663, или 31,53%; если к этому прибавить 13 057 ижорцев, проживавших в двух из тех же пяти уездов, то процентное соотношение финского населения ко всему населению губернии в той ее части, где оно вообще встречается, выразится в среднем в 35,43%». Больше всего финского населения регистрировалось в Петергофском, С.-Петербургском, Царскосельском и Шлиссельбургском уездах Петербургской губернии.

В то же время несправедливо считать всех финнов лютеранами, хотя, конечно, в ингерманландской среде господствовало лютеранское вероисповедание. На 1897 год среди финнов Петербургской губернии лютеран числилось в восемь с половиной раз больше, чем православных. Ижорцы же, наоборот, большей частью принадлежали к православной вере: здесь на 10 лютеран приходилось 27 православных.

«Отношения эти очень колеблются по различным уездам, – говорилось в отчете земской статистики за 1897 год, – тогда как в Петергофском уезде, например, на одного православного финна приходится 34,5 лютеранина, в Царскосельском – 24,7, в Шлиссельбургском – 22,0, в Петербургском уезде их уже только 8,7, а в Ямбургском – даже более православных, чем лютеран…» Вероисповедание достаточно отчетливо сказывалось на распространении грамотности: по тем же данным 1897 года 70% финнов-лютеран были грамотными, а среди православных финнов грамотны только 28%.

Петербуржцы беззлобно называли финнов «чухнами», причем в это понятие нередко включались и представители народов финской группы, изначально населявших территории приневских земель, – водь, ижора, вепсы и карелы. «В отношении своего населения наша Северная столица имеет своеобразную физиономию: куда вы здесь ни взгляните, всюду встретите "угрюмого пасынка природы" – чухонца», – писал в конце 1880-х годов известный петербургский журналист-бытописатель Анатолий Бахтиаров.

По его словам, главной особенностью чухонских деревень, в отличие от русских, являлась чрезвычайная разбросанность поселков: «Нередко одна деревня состоит из 5-6 поселков, раскиданных в пространстве 10-15 верст, и так как в каждом поселке насчитывается не более десятка дворов, то невольно является мысль, что чухны склонны жить разобщенно, вразброд. На самом деле в этом факте лежат иные, более глубокие причины. Занимая болотистую страну, чухны по необходимости принуждены были пользоваться всяким мало-мальским значительным пригорком для его заселения… Другая особенность чухонских деревень – это обилие гранита. Нередко ограды кладбищ, стены разных построек выложены булыжником, что свидетельствует, что этот материал обретается в изобилии. Случается, что стены коровьего хлева возведены из гранита, а сверху прикрыты какой-нибудь убогой соломенной крышей».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.