Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - Страница 14

Таблица 2.1

Православные, являвшиеся к исповеди в Санкт-Петербурге[95]

Независимо от того, как церковь считала своих прихожан, для наших целей следует включить в оценку численности также временное население Петербурга, хотя эти люди и проводили почти по полгода вне города. Они существенно увеличивали собой численность рабочей силы в столице в те шесть – восемь месяцев, что жили в Санкт-Петербурге. Временные жители обитали то в столице, то в своих провинциальных городах и в деревнях, главным образом потому, что зимой в Петербурге для них было мало работы и именно в это время жизнь здесь дорожала. Кроме того, присутствие работников периодически требовалось и в деревне, так что им выгоднее было ежегодно переселяться в город и обратно, чем содержать здесь постоянное жилье[96].

Солдат, размещённых в городе, иногда включали в оценки населения, а иногда нет. При Екатерине Петербург служил постоянным местом дислокации гвардейских полков – Преображенского, Семеновского, Измайловского, Конного. Почти весь их личный состав жил в полковых казармах. Сверх того, части регулярной армии постоянно переводили из гарнизона в гарнизон, поэтому в Петербурге всегда находились какие-нибудь подразделения кавалерии, несколько полков пехоты, артиллерия, инженерные войска, казаки, матросы, морская пехота. Большую часть екатерининского царствования солдаты регулярной армии стояли не в казармах, а на частных квартирах, и нередко с ними жили венчанные (или невенчанные) жёны с детьми. Только эти войска в начале царствования насчитывали 25 тыс. человек, а к концу его составляли свыше 40 тыс.[97]. Так как количество войск было довольно устойчивым, а члены солдатских семей нередко участвовали в экономической жизни города, их тоже следует включать в общую численность населения, если стремиться к полноте картины.

Прибавив данные об этих группах населения к цифрам, представленным полицией, мы получим на начало екатерининского царствования численность жителей столичного региона, равную по меньшей мере 100 тысячам. К концу же его, когда площадь города немного выросла, население увеличилось примерно на 150 тыс. человек и достигло около 250 тыс. Фактический прирост мог быть ещё больше. В докладах за 1786 г. генерал-полицмейстер Рылеев при помощи подсчетов и оценок определил, что в январе, когда цифра была минимальной, она составляла 247 572 человека, с конца июня и в течение всего лета достигала 300 тыс., а к концу года снизилась до 255 696[98]. С другой стороны, И.Г. Георги в своем объёмистом опубликованном описании города, оперируя цифрами за 1784–1792 гг., предоставленными ему полицией, а также данными четвертой ревизии, т. е. подушной переписи податного населения, и сведениями статистиков из Академии наук, пришёл к общему результату от 200 тыс. до без малого 228 тыс. человек. К тому же в это число, по его словам, не были включены «ещё большая часть придворного штата, бывающие здесь пехотные и конные полки и пр.»[99]. На фоне данных Рылеева и Георги можно считать вполне правдоподобной оценку населения города к концу екатерининского царствования в четверть миллиона человек.

Само собой разумеется, что любой из этих показателей численности населения столицы, как и в целом по России того периода, должен использоваться с осторожностью. Точность их весьма сомнительна, так что их можно считать лишь ориентировочными. Главная польза этих цифр состоит в том, что они демонстрируют текучесть городского населения. Из-за оживлённого притока и оттока жителей было почти нереально установить надежно точную численность на какой-то отрезок времени, хотя бы на протяжении года. При этом каждую из вышеприведенных цифр кто-нибудь считал верной для Петербурга конца XVIII в. И даже если по меркам сегодняшней статистики они не могут быть признаны точными, они всё же демонстрируют общую ситуацию и пропорциональное соотношение между группами населения. Других цифр у нас нет, и сколь бы неполную картину они ни создавали, это всё же лучше, чем ничего.

Все наборы цифровых данных, полученные в XVIII в., говорят о том, что темпы прироста населения Петербурга были неравномерными. Например, период 1770–1775 гг. показывает убыль примерно в двести человек, что, вероятно, можно приписать суровым мерам, введённым в 1771–1772 гг. для защиты столицы от чумы, а также увеличению рекрутского набора и переброске войск на войну с Турцией. В первое пятилетие 1780-х гг., напротив, население возросло на восемнадцать тысяч (т. е. на 10 %) – это к тому времени был самый сильный скачок численности при Екатерине (см. таблицу 2.2)[100].

Таблица 2.2

Рождаемость, смертность и естественная динамика численности населения на 1000 человек

На графике 2.1[101] показаны данные о рождаемости в Санкт-Петербурге за 1764–1790 гг. по сведениям, собиравшимся губернаторами[102].

Невозможно с уверенностью оценить, насколько они точны, но хотя бы некоторая степень надежности подтверждается сводным коэффициентом соотношения мальчиков и девочек за весь период (105,1: 100), так как этот показатель отвечает естественной пропорции. Поскольку для ведомости, по-видимому, собирались данные о рождении младенцев обоего пола, то ежегодные цифры можно сопоставлять с известной долей уверенности. Особенно примечательно в этих цифрах то, что число рождений на тысячу населения, оставаясь сравнительно устойчивым, было примерно на четверть ниже, чем традиционная рождаемость в сельской местности (она составляла 40 на 1000). Это явление легко объясняется стойкой диспропорцией мужчин и женщин в Санкт-Петербурге, так как в город мигрировало меньше женщин, чем мужчин. В ситуации, когда население увеличивалось в основном за счет мужчин, едва ли можно было ожидать роста рождаемости на тысячу человек. Для того чтобы узнать, не сокращался ли коэффициент плодовитости, следовало бы разделить население по полу, но сохранившиеся данные, к сожалению, этого не позволяют.

То, что в население города вливалось всё больше мужчин, выявляется при анализе городской статистики смертности (график 2.2), которая свидетельствует о значительно большем численном перевесе мужчин, чем цифры рождаемости.

График 2.1. Рождаемость в Санкт-Петербурге (1764–1790 гг.).

График 2.2. Смертность в Санкт-Петербурге (1764–1790 гг.).

Сравнивая данные о рождаемости и смертности, мы ясно видим, что в целом естественный прирост населения был незначительным и далеко не достаточным для того, чтобы объяснить, почему население при Екатерине выросло со ста тысяч до четверти миллиона и даже больше. В течение 19-ти из 27 лет её царствования в городе рождалось больше людей, чем умирало. Из тех восьми лет, когда смертность превышала рождаемость, два года были отмечены нехваткой хлеба или просто чрезвычайно высокими ценами на него (1766 и 1786 гг.), а ещё шесть лет выпало на войны (1770–1772 и 1788–1790 гг.). Крайне резкий рост мужской смертности в конце 1780-х гг., несомненно, вызван тем, что солдат, раненных или заболевших в военных походах против шведов, недалеко от Петербурга, доставляли в город, где они и умирали. Если не принимать в расчет годы, когда велась война, превышение рождаемости над смертностью в среднем составляет 977 человек в год. С учетом же военных лет получается, что в Петербурге рождалось в год примерно на 367 человек больше, чем умирало. Из-за преобладания мужчин в столице было гораздо меньше рождений на душу населения, чем в любом другом большом европейском городе. Похоже, что здесь также был ниже процент детской и младенческой смертности[103]. С учётом всего этого громадный прирост населения Санкт-Петербурга нельзя в первую очередь приписывать естественному увеличению.