Петербург в 1903-1910 годах - Страница 10

Полиция добралась до него и вывела; прошло немного времени — в экстазе выкрикнула то же самое женщина.

Такие истории, говорят, происходят почти на каждом служении о. Иоанна. Поразительно он захватывает толпу!

Отец Иоанн Кронштадский

20 декабря. С минуты на минуту ждем войны с японцами. Уверяют, будто на третий день праздников объявят ее.

23 декабря. Есть сведения, что государь в сильно угнетенном состоянии духа и последние несчастия свои приписывает проклятиям армянского духовенства. Смерть племянницы, приехавшей с отцом по приглашению его на охоту, затем случай с собственной дочерью — ей дверцей кареты отхлопнули палец, и его пришлось ампутировать, болезнь жены — все это разом свалилось на него и подавило.

Суворин — весьма осведомленный старик — поет в своем «Новом времени» о «весне», конечно, иносказательной; ходят радостные слухи о близких реформах, конституции, падении Плеве и т. д., и т. д. И в общем не верится ничему… Для крупных реформ нужен и крупный характер, особенно при наличности гг. Плеве и присных его! Рассказывают, что государь и вел. князь Александр Михайлович изыскивают слово, в какое переименована у нас будет конституция.

28 декабря. Клейгельс действительно назначен киевским и волынским генерал-губернатором. Полная неразбериха у нас наверху: и Богу пытаются служить и чертям свечки ставят!

Недаром острят по городу, что теперь для карьеры надо поступать только в городовые: дальше дорога открыта!

31 декабря. Умер Василий Львович Величко[64], с позволения сказать поэт, и с еще большего позволения — переводчик с восточных языков, которых он не знал совершенно. Личность во всех отношениях второстепенная и притом враль первой руки. Явившись однажды из Тифлиса, где он получил хлебное местечко редактора газеты «Кавказ», на один из «литературных» обедов (наши литераторы теперь все обедают, или ужинают, или чествуют друг друга по ресторанам и, разумеется, «литературно») и начал рассказывать.

— Вышел я, — говорит, — однажды из Тифлиса в горы, гуляю, вдруг на меня наскакивают разбойники. Выхватили кинжалы: дэньги, кричат, подавай или убьэм!

— Друзья, — говорю я, — я бедный поэт, у меня нет ничего…

— Кто ты такой?

— Я Величко…

— А, Вэлычко… Знаэм; наших паэтов харашо пэрэводишь. Атпусти его, ребята…

Даже привычные российские литераторы — встретили такой рассказец молчанием и покряхтываньем. Записал все это дословно, как передавал мне в свое время покойный А. К. Шеллер (Михайлов)[65], присутствовавший на этом обеде.

Я не разделяю взгляда, по которому про покойников надо говорить лишь хорошее. Надо говорить правду; иначе внуки и праправнуки наши канонизируют какого-нибудь такого субъекта, что все святые будут в претензии!

6 января. 4 января закрыли съезд по техническому образованию. Съезд собирался в здании университета, и что ни день, там разыгрывались инциденты. Право входа на заседания имели лишь члены; тогда, чтобы дать возможность проходить всем, члены перестали предъявлять свои билеты и поснимали значки. Секции, собранные для обсуждения вопросов о коммерческом образовании, рассуждали громоносно о вреде и позорности земских начальников, другие — технические — о свободе печати и конституции… Вопросы, несомненно, благие, но кончились они грандиозным скандалом и кошачьим концертом, устроенным двум каким-то участникам кишиневского погрома, а на другой день съезд был закрыт, и здание университета оцеплено городовыми и околоточными надзирателями.

11 января. По тем же причинам закрыты и все остальные съезды. В общем — полная путаница в представлении петербуржцев: зачем собирались эти съезды, что они натворили, за что их закрыли — все толкуют разно об этом. Относятся к происшедшему, как к какому-то весело разыгранному фарсу и интересуются только скандалами.

14 января. Каждую ночь по Николаевской дороге уходят поезда на Дальний Восток с боевыми грузами; от гвардейских полков из каждой роты взято по 15 человек и отправляют туда же. Бумаги сильно упали в цене; толки о войне увеличиваются.

17 января. Опубликовано Высочайшее повеление о разгроме непокорного и самого деятельного и интересного из земств — тверского. Один взмах пера — и нет его, другой — нет закона. Далеко зашел, однако, этот Плеве, не в цивилизованной стране живем мы, а словно где-то в персидской сатрапии!

20 января. Субъекты, изгнанные со скандалом из съезда, оказались Степановым и Прониным[66]. Первого знаю хорошо по Новоселице, где он работал в качестве подрядчика. Субъект он малограмотный, но с деньгой и убежденный ненавистник еврейства; заветнейшая мечта его была: «получить орденок, хоть паршивенький» и для этой цели он лез из кожи, жертвуя на разные благотворительные дела кучи денег.

Его хотели даже бить на съезде, но желавшего произвести это удержали, и Степанов под ругань, рев и свист выскочил на улицу без шубы и шапки. Как попали эти франты на съезд по совершенно чуждому им образованию — не могу постичь!

В результате масса обысков у читавших даже невинные рефераты и много арестов; слышал, что арестован, напр., довольно известный адвокат Переверзев[67] и др. Ходит рассказ, как всегда из «самых достоверных источников», будто бы государь совещался с министрами и спросил их мнение, долго ли может продержаться настоящее положение вещей; Плеве ответил: «Сколько угодно», другие — пять, десять лет, и только один Витте сказал: «Не более года, Ваше Величество».

Витте вообще пользуется расположением общества и даже в легендарных случаях слухи приписывают ему самую честную и прямую роль.

С Кавказа идут тоже неладные вести: готовится будто бы армянское восстание. Приезжие из Тифлиса разсказывают, якобы главноначальствующий получил извещение, что дворец его собираются взорвать подкопом, и он вызвал сапер, и вокруг дворца вырыты слуховые траншеи и ямы, в которых расставлены часовые.

24 января. В министерстве народного просвещения скандал: министр его, Зенгер[68], вдруг неожиданно для всех сделал сальто-мортале и проснулся сегодня… сенатором.

Даже обычных слов в рескрипте, в роде «Всемилостивейше увольняем» нет, а прямо: «увольняется по прошению». Толки самые оживленные и разнообразные, но наиболее упорные те — что он уволен за школы тверского земства. Рассказывают, что ревизия обнаружила в них чуть ли не сплошь анархизм, преподаватели будто бы и воспитывали детей в самом революционном духе и т. д. И когда государь, призвав Зенгера, стал говорить ему об этом, тот слушал, выпучив глаза, так как и не подозревал ни о чем подобном. Второе, в чем те же правительственные круги обвиняют Зенгера, — юдофильство и большое процентное содержание евреев в гимназиях и университетах. Скандал, во всяком случае, незаурядный: обыкновенно таких господ сдают в Государственный совет, но никак не в Сенат. Одним сторонником республики в России будет больше!

Каждую ночь на Дальний Восток идут и идут войска, артиллерия и боевые грузы. Иногда собираются целые толпы провожать их, раздается «ура», машут шапками, шлют отъезжающим лучшие пожелания. Начинает просыпаться энтузиазм. И не только в военных кругах, но и в обществе всюду наталкиваешься на разговоры о том, что Россия срамит себя теперешней политикой и настала пора проучить этих макак. Гм… макаки-то эти не выше ли нас, авосек?