Пьесы. Том 1 - Страница 14

Гартман (пожимает плечами). Неужели вы не догадываетесь, что все это повод, и дело только в вас одном?

Флоран. Она упрекает меня за то, что я не знал нужды, не знал горя и ненависти. Она стыдится своего отца и нарочно привезла его сюда. Она стыдится своей прежней жизни и вызвала сюда эту девицу, чтобы та взвела на нее грязный поклеп.

Гартман. Помните тот вечер в кафе, когда вы мне описывали Терезу? Я тогда сказал вам: какое счастье, что у девушки, которую вы полюбили, не строптивый, не упрямый, не обидчивый характер.

Флоран. Но почему? Вы считаете, что моя любовь недостаточно сильна, чтобы удержать такую девушку?

Гартман. Флоран, вы похожи на тех богачей, которым всегда не хватает мелочи для нищих... Вы щедро отдавали себя своему искусству и радости бытия, и они щедрой рукой возвращали вам... Вы сказали, что слишком большого везения не бывает. Теперь вы убедились в противном. Сейчас вы, наверное, поняли, что такое бремя слишком долгого везения... Вы точно властелин былых времен; вам слишком щедро и притом даром было отпущено то, за что мы, грешные, платим дорогой ценой. Что ж, миритесь с участью властелинов: они чувствовали себя чужаками на земле.

Флоран. Но я люблю ее, Гартман!

Гартман. Вот тут вы совершили промах. Властелин должен любить только свое собственное удовольствие.

Флоран. Тут что-то не так. Мы ее не понимаем, Гартман. Не может быть, чтобы она так страдала только по этой причине.

Гартман (негромко, странным голосом). Может, Флоран. Поверьте мне, я-то хорошо ее понимаю.

Флоран (поднимает голову, встречается взглядом с Гартманом и невольно отшатывается). И вы? Вы тоже собираетесь мне что-то сказать?

Гартман (тихо). Когда я познакомился с вами, Флоран, я был уже пожилым человеком и неловкими пальцами тщетно пытался вызвать отзвук у безответной материи. Я был пожилым человеком, но заблудился в бесплодных поисках небесных голосов, которые вы нашли без всяких усилий, от рождения. (Пауза. С улыбкой.) Я не плакал, не кричал. Я ведь не был вашей возлюбленной... Но чувствовал я почти то же, что она. Я вас ненавидел.

Флоран (шепотом). Но что на вас обоих нашло? Ведь я не виноват.

Гартман (выпрямившись, берет погасшую трубку). Нет, не виноваты. И вот теперь я просто старый антрепренер, я трезво оцениваю свои музыкальные способности и искренне люблю вас. (Чтобы скрыть волнение, начинает выбивать трубку.) Забавно, я не думал, что когда-нибудь выскажу вам это... Но пусть вы хотя бы поймете, что нельзя бросать ее в эту минуту, когда она складывает свой убогий скарб и гибнет, гибнет одна-одиношенька.

Флоран. Гартман! Я боюсь, что она посмотрит на меня тем взглядом, каким смотрела в последний раз. Я знаю, через пять минут будет поздно, но что же мне делать? Скажите, скажите вы, что мне делать... (Гартман смотрит на него, делает уклончивое движение. Повернув к нему искаженное лицо, кричит.) Я страдаю!..

Гартман. Может, именно это и нужно. Страдать, если вы способны научиться страданию. (Идет к выходу. На пороге сталкивается с Терезой, одетой к отъезду.)

Тереза (монотонно, без всякого выражения). Вы здесь, Гартман? До свиданья. (Подходит к Флорану.) Прощай, Флоран. (Протягивает ему руку.) Я не хотела сбежать как трусиха. Я не могу глядеть тебе в глаза, видишь... Не вспоминай обо мне слишком дурно.

Флоран (бормочет, не двигаясь с места). Прощай, Тереза... И прости меня. Я не знал...

Пауза.

Тереза (смотрит на него. И вдруг тихо). Ты... плачешь? (Флоран молчит.) Ты?.. Плачешь из-за меня? Значит, ты умеешь плакать?.

Флоран (машинально отирает щеку). Разве я плачу? Прости пожалуйста.

Тереза (после паузы, во время которой она не двигаясь, не отрываясь смотрела на него). Значит, и ты не всегда счастлив, несмотря на красивые вещи, которые тебя окружают?

Флоран. Нет, как видишь.

Тереза. Значит, ты не всегда уверен в себе? Не всегда уверен в том, что всех одариваешь счастьем? Что все силы неба и земли всегда на твоей стороне?

Флоран. Нет, Тереза, с тех пор, как я знаю, что ты несчастлива, я растерялся, я чувствую себя беспомощным, как отец, у которого ребенок молча чахнет от неведомой болезни... Тебе больно, и это моя любовь причиняет тебе боль, тебе больно, а моя любовь не может тебе помочь. Я изо всех сил стараюсь сделать тебя счастливой, но тебе по-прежнему больно, - а ничего другого я не умею... Ты говорила мне о страданиях, которых я не знаю, а понимаешь ли ты то, что чувствую я?

Тереза (тихо). Может, ты хоть разок попробуешь быть, как другие: трусливым, злым, жалким, себялюбивым? Один разок?

Флоран. Не могу.

Тереза. Может, ты попробуешь не добиваться всего сразу, без всяких усилий, а с трудом пробивать себе дорогу, оступаясь, начиная сначала, страдая, стыдясь? Может, ты попробуешь - и мне станет легче?

Флоран (снова качает головой, глаза его полны слез). Я не могу. Вы все меня попрекаете, будто я виноват. Пойми, это очень трудно - научиться не быть счастливым... Раньше я иногда чувствовал себя как бы заколдованным, чувствовал, что мне никогда ни за что не придется платить ни стоном, ни слезинкой... И меня это даже устраивало. Но сегодня вечером я узнал, что страдание - тоже привилегия, которая дается не каждому.

Тереза (шепчет, плача от радости). О мой любимый, значит, и ты, ты тоже сомневаешься! Тебе стыдно, тебе больно?.. Значит, ты не настоящий богач... (Кончиком пальца снимает слезу со щеки Флорана.) Вот, взгляни, смотри, как она блестит на кончике моего пальца! Что мне до всего остального, если ты заплатил за меня своей слезой. О! Ты плакал, а я складывала наверху свой чемодан. Почему же ты не позвал меня, не сказал, что ты плачешь, - ведь тогда я не была бы так одинока?

Флоран. Я боялся, что ты не поймешь.

Тереза. Правда? Значит, тебе тоже нужно, чтобы я тебя понимала, чтобы я тебе помогла? А я, как дура, хотела уйти и ничего не знала. (Бросается в его объятия.) О, скажи, что я тебе нужна! Нужна, если не как взрослому мужчине, то хотя бы как ребенку, чтобы ты мог есть и ходить... Пусть я буду тебе нужна, чтобы мне было не так плохо.

Флоран. Ты мне нужна.

Тереза. Ведь от этого я тоже была несчастна. У тебя так много всего, что согревает, поддерживает и кормит тебя. А для меня ты один и очаг, и пища, и одежда.

Флоран. Ты мне нужна, Тереза.

Тереза. Больше чем все остальные радости?

Флоран. Больше чем все остальные.

Тереза (с улыбкой). Тогда живо зови их всех сюда. Я больше их не боюсь. (Прижимается к нему, спрятав лицо у него на груди.) Знаешь, я ведь лгала тебе... Не смотри на меня... с тех пор, как ты увез меня, во мне говорил дух противоречия... Я люблю тебя, люблю таким, какой ты есть. Не старайся быть похожим на других. У меня нет ни друзей, ни дома, ни семьи, но мне теперь все равно. Пусть придут твоя тетя и сестра, я их полюблю от всего сердца. У меня теперь тоже светло на душе, и я богата. Ты мой дом, моя семья, мой господь бог.

Тард (входит, под мышкой у него плащ, в руках два жалких чемоданчика). Вот и я. Готово. Бог мне свидетель, это против моей воли, и когда я запирал чемоданы, сердце мое разрывалось.

Тереза (обернувшись). Ах, это ты, папа! Папа, я счастлива, счастлива!

Тард. Черт возьми, после сцены, которую ты здесь закатила, трудно понять, как это ты умудряешься быть счастливой!

Тереза. Я счастлива, папа, потому что ты уедешь один с твоими картонными чемоданами, и я наконец освободилась от тебя!

Тард. Уеду один? Куда?

Тереза. Куда хочешь, папа. Как можно дальше.