Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ) - Страница 1

Им с Падре здесь не место.

С этими неспокойными мыслями юноша швырнул камень далеко в реку, он с всплеском ударился о воду и скрылся где-то в глубине. Хотелось бы и ему стать камнем. Может тогда бы и прекратились все эти насмешки, осуждающие взгляды, плевки в его сторону — а ведь он ничего им собственно и не сделал! И угораздило же учителю забраться в такую глушь, и шагу нельзя ступить, чтобы через пол часа об этом не узнала вся эта чертова деревня. А уж когда сюда пришли они с Падре, то это и вовсе стало настоящим событием. Еще бы, сам жрец со своим учеником. Но юноша знал, что далеко не появление Падре вызвало здесь такой переполох, причиной был скорее он сам. Следующий камень последовал на дно вслед за первым.

Все просьбы и пожелания поскорее уехать отсюда, Падре, казалось бы, пропускал мимо ушей. Его ответ всегда был одним и тем же.

— У меня здесь дела.

Но он никогда не говорил, какие именно. Бывало, что учитель на несколько дней покидал вежливо предоставленную им хижину, возвращался под утро, все с тем же отсутствующим выражением лица и, как ни в чем не бывало, расспрашивал о новостях и просил расчетные листы. Юноша понимал, что жрец уходит куда-то далеко из деревни, но проследить за ним не решался. Когда-то давно он может еще и хотел узнать о делах Падре, но тот с легкостью разгадывал все его планы и лишь тяжело вздыхал.

— Сейчас не время.

Но время так и не приходило. Вопросы накапливались огромным комом, и постоянно появлялись новые. Ученики жрецов, спустя годы обучения, могли подать прошение в магистериум, чтобы также возглавить ряды этой сложной профессии. Но юноша не имел на это никакого права. У него нет ни единого шанса, чтобы когда-либо стать настоящим жрецом, и войти в магистериум с высоко поднятой головой, как это делал его учитель. Зачем Падре держит его подле себя уже столько лет? Этот вопрос его мучал больше всего.

Возможно юноша бы и не поддался таким неприятным мыслям, но день выдался на редкость скверным. Учитель послал его с посылкой для местного трактирщика, а тот послал его, но уже просто так. При этом, ничего не заплатив, естественно. Тоже самое случилось и в лавке булочника, только там он вместо обещанных денег получил грязным полотенцем по лицу. Щеку до сих пор немного жгло.

Позже, когда вместе с ним придет и Падре, они обязательно все заплатят и вежливо извинятся, скажут, мол, он сам виноват. А в следующий раз все по новой. В городах дела обстояли немного лучше, там просто старались не обращать на беловолосого юношу никакого внимания, он был для них не интереснее дерева или же пыли на дороге. Лишь изредка парень ловил на себе вопрошающие и недовольные взгляды. Именно поэтому ему так хотелось поскорее убраться с этой глухой деревни, только вот их небольшая остановка затянулась уже более чем на три недели.

Юноша вдруг напрягся: кто-то быстрым шагом приближался к берегу, прямиком к тому месту, где он, сидя в тени большого дерева, кидал в реку мелкие камни. Если он сейчас встанет, то его наверняка заметят. Может этот путник пройдет мимо, зачем зря рисковать? Юноша подогнул ноги и принялся ждать. К его великому сожалению, шаги лишь приближались, а голоса людей становились громче, так, что теперь он без труда смог их узнать: один принадлежал Элизе, местной красавице, которая была помолвлена с сыном трактирщика, только вот второй грубый голос был совсем не его. Вроде бы этого парня звали Хель, и работает он пахарем в поле. Пару раз им уже приходилось сталкиваться, и тот не терял удачной возможности, отпустить несколько шуточек в адрес Падре и его ученика. На этом их знакомство и заканчивалось.

По их милому щебетанию парень понял, к чему тут идет дело, но прятаться уже было бессмысленно. Он резко поднялся.

— Ой! — воскликнула девушка, совсем позабыв о приличии, она, со спущенной рубахой, в страхе прильнула к своему любовнику. Тот тоже испугался, но лишь поначалу, осознав кто именно перед ним Хель разразился хохотом.

— А я и не подозревал, тихоня-то у нас, оказывается, любитель подглядывать.

Элиза видимо тоже пришла в себя, но рубаху так и не натянула, она лишь ловко подправила лямки лифа, вся красная и возбужденная девушка еще больше походила на толстого поросенка.

— Ах какой баловень! Напугал невинную девушку! — с напускной строгостью сказала она. Ее избранника очень рассмешили эти слова, да так, что он с силой шлепнул ее по упитанной ляхе. — Перестань! — одернула она его.

Заметив, что юноша поднимает сумку и собирается уже уходить, Хель тотчас положил руку ему на плечо. Со стороны этот жест мог показаться вполне дружеским, но тот понимал, что это было совсем не так.

— Ну куда же ты? Представление только начинается.

Парень замотал головой и попытался вырваться, но рука еще крепче сжалась на его плече.

— Тебе чего, не понравилось? — будто бы искренне удивился Хель. — Ну-ка, Элли, покажи ему еще что-нибудь.

— Отстань от него, совсем сдурел что ли? — расхохоталась та, облизнув свои пухлые губы. — Давай просто поищем другое место.

— Не хочу другое, — грубо возразил тот. — Да и не с тобой я разговариваю, — он вплотную приблизился к юноше. — Ну что? Горяча штучка, да? Может хочешь присоединиться?

Парень еще усерднее замотал головой и так сильно дернул плечом, что на долю секунды ему даже удалось вырваться. Но Хель тут же схватил его, и смеясь, заломил правую руку.

— Ну, чего ты? Я ж с тобой по-дружески.

— Милый, он все равно никому не расскажет, он же немой! — Элиза уже немного продрогла и начинала злиться. — Пойдем, а то скоро стемнеет. А еще я обещала помочь в трактире сегодня. Ну, пойдем же!

— И что? Я знаю, что не расскажет, — Хель только усилил свою хватку. — Пусть он просто посмотрит на тебя. Он ведь и не видал поди женских прелестей. Живет себе с Падре, да и к тому же шхун, — последнее слово он произнес с таким омерзением, будто ругательство, юноша задергался чуть сильнее. — Ты же не откажешь нам в такой маленькой просьбе?

— Ты шутишь что ли?! — Элиза смеялась, как никогда. — Ты за кого меня держишь? Ни одна здравомыслящая девушка не даст этому шхуну посмотреть на себя.

— Но ты же дала, — усмехнулся Хель, указывая на ее спущенную рубаху.

На мгновение в ее глазах сверкнул злобный огонек.

— Потому что я очень добрая, — возразила она. — Знаете ли, люблю угождать всяким убогим, чтобы подарить им хоть толику тепла и внимания.

— Это ты на что намекаешь? — от нахлынувшей на него злости, Хель заломил руку еще сильнее, парень невольно застонал. — Да заткнись ты! — он вновь перевел взгляд на пышнотелую любовницу. — К чему это ты сказала?

— К тому, что если ты сейчас же не оставишь его в покое, то я развернусь и пойду в трактир. А ты оставайся здесь и делай, что хочешь. Кто знает, может тебе уже и не девушки нужны, смотри как скрутил бедного паренька.

Хель резко выпустил его, да так, что тот еле устоял на ногах.

— Повтори, что ты сейчас сказала, — начал напирать он.

— То и сказала! Еще чего, думаешь я не знаю, как ты крутишь у меня за спиной с этой кривозубой Фелисс? За дуру меня держишь?! — заверещала девушка.

К счастью, юноша не расслышал их дальнейшей перепалки. Он со всех ног бросился бежать назад в деревню, скорее домой, к Падре, чтобы запереться и больше никогда оттуда не выходить. Мог бы он попробовать дать сдачи? Хель был немногим выше его и чуть шире в плечах, но юноша знал пару приемов, и попытайся он по-настоящему скинуть обидчика, то, возможно бы, у него бы это и получилось. Но что бы сказали потом люди? Что бы сказали все эти деревенские скоты, которые только и делают, что всячески унижают его и Падре? А как бы отреагировал магистериум? Все итак ополчились на учителя, когда тот решил взять себе в ученики шхуна, он стал для них почти что изгоем, отщепенцем. Не будь у Падре всех накопленных знаний, и не занимай он влиятельного положения среди остальных жрецов и членов Совета, его бы обязательно выгнали. Взять в ученики шхуна — на это способен только слабоумный или безумец.