Песня ветра. Ветер перемен (СИ) - Страница 265

- Ты со мной случилась, зоренька, - не удержавшись, Рада аккуратно взяла ее ладошку в свои и поднесла к губам тонкие пальцы.

- Просто послушай, - в глазах Лиары загорелся лукавый и одновременно с этим застенчивый огонек, а ладошка ее, словно маленькая птичка, поудобнее устроилась в руке Рады. – Важен сам факт: с тобой что-то произошло, и тогда все внутри тебя распустилось. Великая Мать всегда была в тебе, но в какой-то удар сердца она вдруг вышла вперед, понимаешь? Семя может лежать в земле годами до тех пор, пока не будут созданы необходимые условия, чтобы оно проросло. А потом оно вдруг взрывается зелеными лепестками и тянется к солнцу.

- Это я понимаю, - кивнула Рада.

- Вот и здесь то же самое. Великая Мать спит, Рада, во всем мире, в каждом живом существе, в каждом растении и камне, в каждой крохотной частичке воздуха. Она спала всю эту бескрайнюю толщу тысячелетий и лишь сейчас она вдруг проснулась, чтобы реализовать себя. Не через медленную смену времен и эпох, не через изменение окружающей среды, постепенное, плавное, без сдвигов. Нет, она пробудилась ото сна рывком и узнала себя, развернула себя в нас впервые за все времена. – Лиара прищурилась, глядя вдаль. Глаза ее вглядывались так пристально, словно изо всех сил стремились отыскать что-то невидимое. - К чему это приведет? Что случится из-за этого? Что это все значит? Ведь это же очень важно, это самое важное, что случилось в мире, это истинное чудо!

- Мы узнаем, что это значит, в Данарских горах? – Рада взглянула на Лиару. От слов искорки шло что-то такое мощное, такое живое, такое настоящее.

- Да, Рада, - уверенно кивнула та. – По крайней мере, я очень надеюсь, что они смогут дать нам ответ. Ильвадан сказал, что это впервые случилось там, что именно там впервые кто-то коснулся чистой мощи Великой Матери, кто-то соединил с ней свое тело, как сейчас делаем мы. И я все думаю, не потому ли, что там это уже случилось один раз, мы теперь тоже можем делать это? И если мы можем, то кто еще? Возможно, где-то в мире есть еще люди, в сердцах которых она раскрыла себя? И если да, то что это означает?

Вид у Лиары была задумчивым, а вопросы, которые она задавала, не получали ответа. На миг Раде вдруг так остро, так сильно показалось, что она знает ответ, что она чувствует его всей собой, что он буквально развернулся внутри нее. Но облечь это странное ощущение в слова она просто не смогла.

А еще через какое-то время она заметила, что все внутри нее изменилось. Будто слова искорки порвали последнюю, самую тоненькую оболочку, что еще отделяла их обеих от того странного присутствия в груди. И что-то стало иным.

Поначалу Рада думала, что волнуется. Странное дрожание появилось в груди, а как, когда – она даже и не заметила. И чувство, тянущее, но при этом легкое, как перышко, слабое, но при этом такое мощное, что было сложно дышать. Боль в спине исчезла совсем, без следа, словно тот раскаленный штырь просто вытащили из нее и отбросили в сторону, а вместо него пришло это золотистое упоение, это биение крохотных крылышек бабочки, пойманной в ковш ладоней. И еще оно горело, словно яростное пламя, словно огонь, оно тянуло ее без конца, постоянно напоминая о себе, не давая возможности думать о чем-то другом. Отчего-то Рада знала – это и есть то, о чем ей говорила Лиара, это и была Великая Мать, развернувшаяся в ее груди. И это было так неожиданно, и при этом так долгожданно и просто, что она лишь удивленно моргала, то и дело потирая грудь, и все никак не могла взять в толк, что же делать с этим дальше.

Они все шли и шли прочь от реки, и снегопад тоже остался далеко позади, а небо расчистилось. Подморозило, отчего белое полотно снега нестерпимо заискрилось тысячами рассыпанных по нему алмазов-снежинок. Деревья стояли укутанные в снежные шапки, сонные, но при этом какие-то довольные. Морозный воздух замер в тишине долгого сна, ничто не нарушало этой тишины, лишь редко-редко издали долетал перестук дятла, такой громкий в улегшейся среди деревьев дремоте.

Цепочки следов пересекали белые сугробы. Чьи-то крохотные лапки оставили и другие метки на деревьях. Здесь кора была сорвана и тонкими чешуйками темнела прямо на вершине сугроба, здесь из снега торчала обгрызенная расшелушенная шишка, здесь цепочка следов прерывалась темным зевом норы под каким-нибудь корнем, где глубоко под землей на постилке из сухих листьев кто-то зимовал, закусывая последними найденными с осени семечками. Были и следы покрупнее. Рада не раз и не два замечала здоровенные глубокие впадины в снегу, расположенные далеко друг от друга. Такие обычно оставляли длинноногие лоси, медленно перебирающиеся через замерзший лес в поисках нежной коры молодого подлеска. Еще кое-где снег представлял собой кашу, изрытую, перекопанную так, словно в ней кто-то от души валялся. Значит, здесь прошли кабаны, раскапывая острыми копытцами глубокие сугробы и вынюхивая вкусные желуди. Им попадались и рваные зигзаги заячьих следов, и аккуратные, деловитые тропки, протоптанные лисами. Лес жил своей тайной и холодной жизнью, пусть даже заметить его обитателей днем было невозможно.

С каждым днем они уходили все дальше на запад. Вокруг тянулись дикие земли, никем не заселенные, никому не нужные, без единого следа человеческого жилья. Большие лесные массивы сменялись поросшими бурьяном лугами, где высокая сухая трава шелестела и клонилась под ветром или застывала, украшенная крохотными белоснежными шапочками, посверкивающими на солнце. Они перебирались через замерзшие ручьи, обходили лесные озерца, покрывшиеся мутной темной пленкой льда. Они карабкались через выворотни и поваленные бревна, останавливаясь на ночлег у подножий старых дубов, чьи разлапистые ветви и мощные стволы закрывали их от ветра, если он поднимался к ночи. Каждый вечер Кай призывал энергию Источника и с ее помощью наметал из снега большое круглое жилище с отверстием в потолке, чтобы выгнать дым. Перед самым сном он замуровывал пригоршнями снега вход туда, и до самого утра путники спали вокруг костерка, который хорошо прогревал ледяной дом изнутри и не позволял им замерзнуть.

Потом на горизонте появились горы. Рада вглядывалась в них, щуря глаза от яркого, отражающегося от снежной поверхности солнца, и не понимала, что она чувствует. Эрванский кряж, тянущийся с севера на юг на тысячи километров, всегда считался непроходимым, и теперь она понимала, почему. Вершины гор терялись в облаках, и белые шапки низко сползали по их телам, почти что до самого основания. Там, наверху, всегда бурлили тучи, там вечно шел снег, устилая и устилая ледяные склоны, там не было троп, лишь острые зубы скал и коварные, укрытые снегом пропасти. Под горами, у самых их корней, не селились даже гномы, а ведь в свое время они заняли каждый горный массив Этлана, где только были пещеры, а коли пещер не было, они их вырубали сами. Что ждало там, у корней гор, пятерых спутников? Как Улыбашка с Каем планировали провести их на другую сторону, ко второй преграде?

Впрочем, спутники не выглядели слишком расположенными к беседе. Улыбашка совсем замкнулась в себе, тяжело сопя и переваливаясь через сугробы, Кай то и дело сверялся с картой и о чем-то беседовал с Алеором, который в ответ только хмурил брови и мотал головой, никак не соглашаясь с ильтонцем. И Рада с Лиарой были предоставлены друг другу, бок о бок следуя за остальными и вслушиваясь в собственные сердца, которые теперь бились совершенно иначе.

День за днем они шли, и Рада начала замечать, что горы не слишком-то приближаются. Какими бы высокими и непроходимыми они ни были, а все же путники должны были бы уже подойти достаточно близко к ним, чтобы они хоть немного увеличились в размере. Тогда-то Рада и начала замечать, что они идут не совсем на запад, а то и дело отклоняются немного к югу, потом немного к северу, потом опять к югу. Получалось, что Алеор вел их зигзагом, наматывая большие петли, накладывая их друг на друга, и Рада все в толк не могла взять, зачем он так делает. К разговору расположенным эльф не выглядел, упрямо топая вперед через сугробы, да и по вечерам только хмурил брови и все вглядывался в танцующее пламя костра. На тот же вопрос, заданный Улыбашке, гномиха тоже развела руками, а Кай еще и добавил: