Песня ветра. Ветер перемен (СИ) - Страница 261

Но пока еще Гиэлат с Латааном держались. Или Владыка Себан держал их в своем кулаке, приказав не поддаваться на провокации. В сущности, это было не так уж и важно. Лиару им пока что не выдали, и от этого вся радость от постоянного праздника, принесенного наемниками, меркла для Рады, теряя всю свою остроту и краски.

Через пять дней после прибытия корабля из заснеженных степей выехала целая вереница лошадей, которые почти что превратились в сугробы вместе со своими всадниками. Только их было здесь вовсе не восемь десятков, как говорил Вахард. По дороге наемники Запада щедро делились со всеми желающими сенсационной информацией о том, что князь Ренон пожелал устроить для них всех празднование Ночи Зимы, именно для них, а не для кого-то другого, именно князь Ренон, что был живой легендой для всех наемников Этлана. Потому следом за теми самыми восемью десятками, что выехали из Васхиля, потянулась еще как минимум сотня тех, кто присоединился уже по дороге. И теперь все они разместились лагерем на задках Рамаэля, расставили палатки, разожгли походные печки, изрубив все сухое дерево, что было в округе, за исключением тех ив, которые посадили Первопришедшие для украшения своего порта, а потом потянулись пить все в ту же «На околице». И маленький тихий порт превратился в хаос.

Не то, чтобы Рада испытывала какую-то неприязнь к наемникам, вовсе нет. Много лет ей приходилось иметь с ними дело в Северных Провинциях, и она привыкла к их манере поведения и тому, как именно они предпочитали отдыхать. Все они были, по большей части, людьми перекати-поле: без имени, дома, крова, бродягами, авантюристами и искателями острых ощущений или золота, одним словом, самыми обычными грубоватыми ребятами, с которыми всегда можно было душевно выпить, повспоминать былые походы, подраться, если возникало желание. Просто сейчас концентрация таких людей на территории крохотного эльфийского порта стала буквально взрывоопасной, и с каждым днем их прибывало все больше: подтягивались те, кто слишком поздно услышал о празднике и не успел сразу же присоединиться к основной колонне.

- Ты не боишься, Алеор? – как-то вечером спросил Кай, когда они ужинали, как и всегда, вчетвером за отдельным столиком в полном дыма, гула и хохота помещении, под завязку набитом наемниками. Глаза ильтонца смеялись, и в них горело любопытство, смешанное с чем-то еще, чем-то таким, чего Рада пока никак не могла понять.

- Чего мне бояться? – хмыкнул в ответ эльф, поглядывая на Кая.

- Что эти ребята разнесут гостиницу как-нибудь вечером, хорошенько надравшись? Или что кто-нибудь из них подпалит ее? Или же, что кто-то может начать задираться к Первопришедшим? – Кай с интересом изучал лицо Алеора. – Ведь тогда, вполне возможно, ты спровоцируешь новую войну между Лонтроном и Речным Домом, и все смерти будут на твоей совести.

- Мой дорогой друг, - Алеор бросил на него странный взгляд, полный ироничного, жестокого веселья, - они все, все до единого, должны мне столько жизней, что и сосчитать невозможно. Если ты помнишь, когда-то я разнес в клочки Гортенберг, камня на камне там не оставив, и избавил их от этой проблемы на долгие столетия вперед. Что же касается нынешней ситуации, то я им жизнь спасаю. – Алеор аккуратно огляделся, подался вперед и очень тихо произнес. – Пока Себан упрямится и играет со мной в кошки-мышки, Эвилид уже вполне могут захватывать контроль над Черным Источником. И как только это случится, Этлан обречен. И виноват в этом буду совсем не я. Так что этот длинномордый мокроголовый придурок, играя со мной в свои игры, ставит под удар не только существование всего зримого мира, но и существование своего горячо любимого Речного Дома. – В голосе его прозвучала тщательно сдерживаемая ярость. – Со мной такие шутки шутить не надо, особенно, когда я занят делом. Мне казалось, что он уже успел уяснить это за те полторы тысячи лет, что мы с ним знакомы. А коли нет, так ему и платить за это.

- Алеор, но ни лонтронцы, ни эльфы в этом не виноваты, - Улыбашка говорила осторожно, глядя на Ренона то ли удивленно, то ли испуганно, будто впервые видела его. – Эта дрязга – между тобой и Себаном, а пострадают-то невинные!

- Не бывает невинных, Улыбашка, - тяжело проговорил Алеор, бросив на нее короткий взгляд и вновь занявшись своей тарелкой. – Одни терпят самодурство своего Владыки, считая себя лучше всех, а его волю – единственной, достойной претворения в жизнь, отчего ставят свой народ под удар войны. Другие – слишком тупы, чтобы понимать, какая участь ждет их в результате их собственного свинства и неуважения к обычаям других. Я лишь столкнул их в одном месте, чтобы они внимательно посмотрели друг другу в глаза и, может быть, что-нибудь поняли. Если они извлекут из этого урок, значит, я даже принес им пользу.

- Имеешь ли ты на это право, Алеор? – Рада нахмурилась, глядя на него. – Ты ведь не бог, чтобы играть их судьбами.

- Я просто сделал так, чтобы вернуть Лиару. – Взгляд эльфа, брошенный на Раду, был холоднее горных снегов. – Все остальное они сделают или не сделают сами. Не мне отвечать за их поступки, не мне платить за их глупость. У меня есть цель, и к этой цели я пойду так, как считаю нужным. В отличие от всего этого сброда, я в состоянии сам расплатиться по счету, когда он мне придет, и не визжать при этом, что со мной поступили несправедливо, или, что мной управляли.

На этом разговор сам собой увял. Только сейчас Рада наконец-то поняла, в какой жесткой ярости находился эльф все это время, и с каким трудом он сдерживал эту ярость, не выпуская ее на волю. Возможно, Первопришедшим действительно очень повезло, что здесь оказались лонтронцы. С ними-то войны они еще могут избежать, а вот с Алеором – вряд ли смогли бы, подумалось ей.

Настал канун Ночи Зимы. Ради этого события наемники даже просохли, сплавали на другой берег реки и умудрились отыскать молоденькую разлапистую сосну, которую и привезли с собой на ладье и установили прямо посреди площади перед гостиницей. Украсить ее особенно было нечем, потому дерево просто обвили нашедшимися у кого-то кусками разноцветной ткани, сладостями и обрывками бумажек. За гостиницей на расчищенном от снега пятачке запалили три громадных костра, подвесив над ними свиные туши, и запах жарящегося мяса поплыл в морозном воздухе под тяжелыми серыми облаками, которыми было затянуто все небо. А праздник разошелся с новой силой.

Почему-то в этот день тоска взяла Раду особенно остро, пережав все ее нутро в одной когтистой лапе. Ночь Зимы была одним из самых любимых праздников в Мелонии и по всему людскому миру, этот день нужно было проводить в кругу семьи и друзей, веселиться и петь. Только вот дети Рады были очень далеко от нее, почти что на другой стороне известного мира, и она совсем не была уверена, что отважится однажды вновь увидеть их. Раз уж она так сдалась Сету, что он не пожалел усилий и послал за ней едва ли не лучшего из своих людей, то и возвращаться к детям было опасно: она могла навести на них беду. И Лиары не было с ней в этот день, единственной женщины, единственного человека, который заставил все ее сердце мучительно раскрыться в одном невыносимом стремлении, а весь мир – вспыхнуть распустившейся весной и счастьем, о котором она никогда даже и не мечтала.

За дверью ее комнаты слышались голоса, смех, топот, музыка, но Раде не хотелось выходить. Она тихонько сидела у стола, сложив руки в замок и глядя прямо перед собой, а перед внутренним взором проходил весь этот год, такой бурный, такой сложный, такой невыносимо красивый. Вся ее жизнь изменилась в одночасье, все стало иным, словно по щелчку чьих-то пальцев, все повернулось так, как она и сама не могла бы ожидать.

- Я молю только об одном, Великая Мать! Позволь мне еще хотя бы раз увидеть ее! Позволь мне посмотреть в ее глаза, потому что мне трудно без нее, очень трудно. – Рада поняла, что шепчет это вслух, но это показалось ей очень правильным. Уткнувшись головой в столешницу, она тихо пробормотала. - Все было не просто так, каждый шаг, каждое слово, каждый жест. Я знаю, что ты приведешь ее ко мне, я знаю, что ты не оставишь нас, потому что мы слишком далеко ушли, чтобы остановиться сейчас.