Песня последнего скальда (СИ) - Страница 18

И вдруг он засветился ярким золотистым сиянием, словно бы раздвинув могучие плечи дубов-великанов, и в этом сиянии я увидел девушку. Она была стройна и высока, широкий пояс стягивал ее светлое платье и распущенные волосы змеями ползли по плечам. Я даже разглядел лицо – ослепительно прекрасное, покрытое невидимой тенью безмолвной печали.

– Священная нить разматывается и клубок становится все меньше. Помни об этом, скальд!– Сказала она, и голос её звучал не громче, чем шорох ветра в багряной листве дубов.

Я хотел заговорить, но уста мои были скованы, словно на них лежало заклятие. А девушка продолжала:

– Я пришла указать тебе путь богов, скальд.

И тут я увидел, что, хоть она и обращалась ко мне, губы ее оставались сомкнутыми, и я оцепенел, вдруг поняв, что со мной говорила сама Судьба. А девушка между тем сказала так:

Скальд, поднимайся,

утро сияет!

Близится время

встречи валькирий.

Фрейр поединков,

славой могучий,

к цели стремится

дорогой лососей!

– Старый вождь отправляется в свой последний путь.– Продолжала она. -Близок час беды. Неужели не достигает твоих ушей громовой гул? Неужели ты не слышишь, как стонет и кипит вода под могучими ударами весел? Боги севера посылают тебе испытание. Прощай, скальд. Слышишь, поет труба? Поспеши, ибо это голос драконов моря!

И тут же все поплыло перед моими глазами, сливаясь в семицветной туманной круговерти.

В тот же миг я очнулся, потому что меня разбудил громкий звук боевого рога. Хотя, может быть, я спал, и этот звук пришел ко мне из глубины моего сна.

Я сел. Туманный лес, медленно просыпаясь, наполнялся птичьими голосами, и солнечные лучи, золотыми клинками пронзая листву, вспыхивали яркими искрами в капельках росы. Рассвет еще дремал, лениво потягиваясь на мягкой постели из меховых облаков, но призраки ночи уже попрятались в тень, спасаясь от разлитого им яркого сияния.

Сбыслава спала, завернувшись в мой плащ, и волосы ее были влажными от росы.

Какая же она была красивая!

Но не успел я додумать эту мысль до конца, как утреннюю тишину всколыхнул хриплый и тяжелый звук трубы. И это был не сон!

Тогда что же? Может, заблудившийся охотник подзывает к себе своих собак или одинокий путник шлет весть о своем приближении?

Нет, этот звук не был похож на мелодичное пение славянских рожков и свирелей. Теперь я мог бы поклясться всеми своими богами – это поет на палубе корабля-дракона боевая труба викингов!

Я разбудил Сбыславу и велел ей собираться. Девушка, похоже, плохо понимала, что происходит, но не спорила. Спросила робко:

– Что будет теперь со мной?

– Пойдем,– Сказал я, спешно цепляя к поясу меч.

Сбыслава покорно встала. Я взял ее за руку и потащил за собой, и она, принужденная почти бежать, спотыкалась на каждом шагу. Когда лес кончился, я остановился и сказал:

– Тебе лучше вернуться в дом. Я заберу тебя после.

– Нет!– Испуганно вцепилась в мой рукав девушка.– Я пойду с тобой.

Я не стал с ней спорить и зашагал к берегу, откуда вновь хрипло и натужно прокричала труба. Пусть никто не скажет, что когда все спешили к месту битвы, Эрлинг Тормундссон бежал в другую сторону!

Медленно колыхаясь в сыром воздухе, синеватые волны тумана стекали по крутому берегу к реке и таяли под лучами рассвета. А над озером, где туман расползался над водой, словно жидкая каша, колыхались, проткнув дымно-белую пелену, острые шпили кораблей.

Корабли были еще далеко, но я мог пересчитать их по верхушкам мачт, поднимавшихся над волнами тумана. Двадцать шесть! А не идут ли следом другие – кто знает!

А когда туман рассеялся, я увидел и город Ладогу на другом берегу, и Рагнарову усадьбу у себя за спиной, и один за другим входящие в реку боевые снекки северян.

Я глядел с высокого обрыва на идущие корабли, и сердце мое бешено колотилось.

Впереди, разрезая грудью волну, шел дракон непобедимого Хрёрека. Я сразу узнал его по раскраске – весь белый, словно лебедь, только вдоль бортов протянулась кроваво-красная полоса. А за ним, подгоняемые широкими взмахами весел, плыли остальные, и у каждого на штевне скалилась голова чудовища, и крышки гребных люков были подвешены к бортам, как во время битвы.

На ладожской пристани уже толпился народ и блестело железо. Где-то в городе что есть духу колотили в медные била, где-то на берегу уже что-то горело. А потом показались лодки, доверху наполненные вооруженными гребцами, и поднятые вверх копья взблескивали в солнечных лучах холодным смертоносным блеском.

Я оглянулся. От Рагнаровой усадьбы тоже спешили люди – человек двадцать – все при оружии и Харвард-ярл вместе с ними.

Я ждал что же будет дальше, к предчувствовал битву, и жалел, что не смогу принять в ней участия. Я не мог хорошо рассмотреть что там творилось внизу на реке. Видел только, как драконы Хрёрека замедлили свой стремительный бег и их борта ощетинились блеском остроконечных копий. И тут же славянские лучники выпустили по ним целый рой стрел.

Лук – не оружие для викинга. Стрела слепа и летит наугад, так что пославший ее редко видит достигла ли она цели. Другое дело меч или секира. Сойтись грудь в грудь – так, чтобы видеть ненависть в глазах противника и слышать тяж едой шум его дыхания; и рубиться – вкладывая в удар всю силу, и чувствовать, как трещат и ломаются его кости под напором смертоносного железа. Потому-то я и думал, что не станет Хрёрек сорить понапрасну стрелами – ведь славянские лучники к току же стреляли гораздо точнее северян .Я ждал когда снеки морского конунга вплотную подойдут к пристани и завяжется кровавый бой не на жизнь, а на смерть!

Но Хрёрек отчего-то медлил. Его люди зажгли сухие камыши и драконы теперь прятались от славянских стрел за стеной белого дыма. А потом они двинулись к берегу – но не к тому, где стояла славная Ладога, а к другому, на котором был я. И этого понять я не мог.

Славянские лодки попытались загородить путь пришельцам, встав между берегом и их кораблями, да не тут-то было. З густом дыму сошлись они грудь в грудь – и завертелось!

Я видел, как корабль могучего Хрёрека с разгону налетел на одну из лодок и опрокинул ее, и воины стали тонуть в мутных волнах, и викинги добивали их ударами весел.

А потом все вдруг стихло и железо перестало звенеть. Лишь трещал догорая камыш да плескалась золка, колыхая на синих ладонях сломанные копейные древки да обломки славянских щитов.

Я все ещё не верил, что Хрёрек только показал свою силу,но не стал входить в город огнем и мечем. Недолго думая, я побежал вниз по склону, поднимая целые тучи песка, туда, где свирепо скалили пасти Хрёрековы драконы.

Хрёрек стоял спиной к берегу, лицом к своим кораблям, поддерживая правой рукой знамя своих предков. Слева и справа от него, замерев в суровой неподвижности, стояли его щитоносцы. Харвард тоже был здесь и что-то говорил, указывая на другой берег.

Я остановился позади них и услышал, как Харвард сказал:

– Ты напрасно взял с собой мало людей, конунг. Венды не так слабы, как ты думаешь.

– Мои воины в пути,– Проговорил Хрёрек,– Я не мог дожидаться дольше, оттого что Вадим уже собрал свои рати и посуху двинул их на город. Если я договорюсь с вендскими ярлами сегодня, то завтра мы не пустим Вадима в Алдейгюборг.

Харвард с сомнением покачал головой.

– Выстоим ли?

– Мои корабли подойдут завтра на закате.

– А если битва будет раньше?

– Битвы не будет.– Твердо сказал Хрёрек и, кажется, усмехнулся. А потом он обернулся назад и увидел меня.

– Ты ли это, скальд?– Молвил он, щуря левый глаз.

– Привет могучему Хрёреку,– Сказал я.– Да пребудут с тобой Девы Побед! – И я приветствую тебя, скальд. Ты помог мне в прошлый раз, и я не забыл о твоей заслуге.

Харвард удивленно посмотрел на своего вождя, плохо соображая, в чем дело. А Хрёрек продолжал: