Песни северного ветра - Страница 18
Изменить размер шрифта:
Дочь герцога Гордона
У герцога Гордона дочери три,
Элизабет, Маргарет, Джин.
Покинув отцовский замок, они
Отправились в Абердин.
Года и дня не прошло с той поры —
В Абердине ходит молва:
Капитан Огливи – возлюбленный Джин,
И с ним вместе она ушла.
В покои, где герцог Гордон лежал,
Долетела людская молва:
Капитан Огливи любовь Джин снискал,
И с ним вместе она ушла.
– Седлайте мне вороного коня,
А серого – для слуги!
Скачу нынче в славный Абердин я:
Не бывал там я многие дни.
До города миля иль три впереди —
Две старшие дочери вдруг
Предстали на отцовском пути:
Пешком шли они через луг.
– Где ваша сестра, девицы?
Где нынче ваша сестра?
Где ваша сестра, девицы?
С кем сбежала она?
– Простите, отец почтенный, —
Вымолвили они, —
Леди Джин полюбила страстно
И ушла с сэром Огливи.
В Абердине герцог едет на луг,
Где учебная битва шла;
Вел этот бой тот капитан,
С которым Джин ушла.
– Горе тебе, капитан Огливи,
Умрешь лютой смертью вор:
За то, что дочь мою соблазнил —
Петля тебе и позор!
Длины небывалой письмо королю
Герцог Гордон шлет:
Повесить он требует Огливи,
Мол тот убийцей слывет.
– Нет, капитан Огливи будет жить:
Таких не сыскать храбрецов.
Но будет носить простой мундир —
Не алый, без галунов.
Приказ получил капитан Огливи,
Когда у себя лежал,
Снять с золотым галуном мундир —
Простым солдатом он стал.
– Я ради Джини Гордон
Такую кару приму;
И ради Джини Гордон
Мундир капитана сниму.
Леди Джин подруга солдата
Три года уже, не год —
В каждой руке по младенцу,
Третий – под юбкой ползет.
– Устала я от скитаний!
Судьба – горше не бывать:
Дочке герцога не пристало
Солдата сопровождать.
Устала я от скитаний!
Не буду греха таить:
Дочке герцога не пристало
С мужчиной без брака жить.
Но вот они пришли в Хайлэнд,
В горах – мороз и пурга;
Леди Джин башмаки износила
И больше идти не могла.
– Сжальтесь, холмы и горы!
Молюсь я ветрам и дождю!
Боса я, ноги истерла,
И дальше идти не могу.
– Проклятье холмам и высям!
Будь проклят мороз и снег!
Боса я и ноги в ранах —
Здесь я останусь навек.
Была бы в Фаудлене,
Где часто охотилась я,
До отчего замка скоро
Дошла бы без обуви я!
Фамильный замок уж близко —
Зеленеет трава у ворот,
И привратник провозглашает:
– Вот леди Джин идет!
– Я рад тебе, Джини Гордон,
Прекрасная дочь, войди!
Я рад тебе, Джини Гордон,
Но не твоему Огливи.
Хотя Огливи за море
Солдатом отправлен служить
С суши пришла весть вскоре:
Наследство пора получить.
– Вам надлежит, капитан Огливи,
Наследием брата владеть
И быть с той поры, капитан Огливи,
Нортумбрии графом впредь.
– Что значит все это? – спросил капитан. —
С его детьми тремя что?
– Мертвы все они и под камнем спят,
Стать графом вам время пришло.
– Тогда, капитан, полный назад,
Покойся, мундир, на дне:
Теперь всей Нортумбрии я граф —
Джини вернется ко мне!
К замку герцога Гордона мчит
Всадник среди лугов,
И вскоре привратник всем говорит:
– Капитан Огливи здесь вновь!
– Добро пожаловать, милый зять,
Молва о богатстве быстра.
Ты люб мне и другого, мой зять,
Не пустил бы я чужака.
– Сэр, в прошлый раз за порог меня
Выгнали без чести;
Не за дружбой, сэр, я приехал к вам,
А за женой и детьми.
– Войди, дорогой капитан Огливи,
Вина и пива вкуси,
Я дам тебе золота и серебра
Еще до вечерней зари.
– Ни денег твоих блестящих,
Ни золота, ни серебра
Я не возьму с собою —
Мне Джини лишь нужна!
И вот леди Джин спустилась —
Слезы стоят в глазах,
За нею ползет ребенок,
И двое – на руках.
– Прекрасная Джини Гордон,
Садись на коня с детьми!
В Нортумбрию мы умчимся,
Там станешь графиней ты!
Прекрасная Розамунда
В дни Генри-короля она
Второю дамою была:
За то ее любил король,
Что так любезна и мила.
И даже принц не мог мечтать
Ее в объятья заключить:
Той дамы красота могла
Любого смертного пленить.
Так вьются кудри у нее,
Что златом кажутся они;
В очах сверкает неба свет —
Восточных жемчугов огни.
Румянец алый на щеках —
Прекрасней хрусталя они,
Как будто за господство бой
Лилея с розою вели.
О Розамунда, берегись,
Тобой неверный сделан шаг:
Ведь королева Эллинор
Давно тебе смертельный враг!
Чтоб Розамунду, дивный цвет,
От ярости жены спасти.
В Вудстоке повелел король
Покои тайно возвести.
Из камня и сосны они,
Но сто и пятьдесят дверей
Ведут туда сквозь лабиринт —
Переплетенье галерей.
Так хитро сделаны они,
Что вход иль выход отыскать
Лишь с нитью или ваш удел —
По переходам век блуждать.
И храбрый рыцарь тот покой
С тех пор обязан был стеречь —
Так пожелал король любовь
И дамы жизнь своей сберечь.
Но часто милости судьбы
Обращены бывают в прах —
Двумя влюбленными она
Вертит, как куклами в руках:
Король наследника ценил,
А тот во Франции мятеж
Против отца поднять посмел
И захватил морской рубеж.
Наш добродетельный король
Покинуть Англию спешит,
Но с Розамундой дорогой
Он так, прощаясь, говорит:
– О Розамунда, дивный цвет,
Услада для очей моих,
Ты – моя Роза: целый свет
Не стоит прелестей твоих.
О сердца моего цветок,
Чья сладость всех других милей,
Не раз простился бы с тобой,
О Роза, гордость королей!
Цветок дражайший, суждено
Покинуть, Роза, мне тебя:
За море подавить мятеж
Зовет французская земля.
Но час разлуки краток, верь,
О Роза милая моя,
И в сердце ты моем цвети,
Пока за морем буду я.
А Розамунда от речей
Прощальных Генри-короля
Сдержать печали не смогла,
Что в сердце и глаза ей жгла.
Из ясных и прозрачных глаз,
Как серебристая роса,
Бежит жемчужная слеза,
Смывая благодать с лица.
Как воск бледны ее уста —
А были алы, что коралл;
И Розамунда поняла:
Разлуки час уже настал.
Пред Генри-королем она
Вдруг падает, лишившись чувств
И он, ее в объятьях сжав,
Касался хладных ее уст.
В ланиты нежные ее
Раз двадцать целовал король,
Пока она не отошла —
Так горестна разлуки боль.
– О Роза, дивный мой цветок,
Ответь мне, отчего грустна?
– Мой государь, нас разлучит
Кровопролитная война.
На чужедальнем берегу
Среди врагов жизнь ваша – ад!
Позвольте ехать с вами мне,
Молю об этом я стократ.
Служить пажом позвольте вам —
Носить вам щит и меч в бою;
И все удары я приму,
Отдам за вас я жизнь свою.
Или служанкою простой
Стелить вам ложе буду я
И воду подавать к мытью,
Когда вы кликните меня.
Войны мне тягость нипочем,
Коль рядом вы, мой милый друг,
А ожиданье – жизнь в гробу:
Пусть лучше смерть прервет недуг.
– Дражайшая любовь моя,
Скитания – не твой удел,
Твой мир – твой дом и отчий край,
Английской стороны предел.
Для женщин всех война грешна,
Иные радости для вас:
Не битва – а веселый пир,
Не грязь палатки – а атлас.
О Роза, здесь пока живи,
И с музыкой дни проводи,
А мне ты лучше предоставь
Вести смертельные бои.
Блистай в парче и жемчугах,
А лат сиянье мне оставь;
Танцуй гальярды каждый день,
Пока там бьется моя рать.
Сэр Томас, верный рыцарь мой,
Любимую мне сбереги;
Пока во Франции я бьюсь,
Ты Розу бережно храни.
Вздохнул король так тяжело,
Как будто сердце надорвал,
А Розамунда все молчит —
Ей тяжкий рок уста сковал.
Разлуки горек страшный миг,
Но после злого дня того
Не встретит Розамунда вновь
Владыку сердца своего.
Едва всей Англии король
Отплыл с войсками на восток,
Его супруга Эллинор
С отрядом прибыла в Вудсток.
Гнев с ревностью ей сердце жгли —
Сэр Томас в тяжкой битве пал,
Врагам к покоям путь открыт:
И лучше б миг тот не настал!
В руке у лютой госпожи
Нить, что в покои те вела,
Где Розамунда-цвет сидит,
По-ангельски мила.
И королева, на врага
Жестокий взор направив свой,
Была на миг поражена
Превосходящей красотой.
Велит она: «Долой наряд,
Что дорог и хорош собой!
Вам приготовила я яд,
До дна настой испейте мой».
И пала Розамунда ниц:
Раскаялась в грехах она;
И молит милости у той,
Чья гордость так уязвлена:
– Молю о милости к себе
И к молодым годам моим,
Позвольте мне дожить свой век,
До старости и до седин.
Я удалюсь прочь, в монастырь,
От грешной жизни отрекусь,
Иль изгоните – мир велик
И в Англию я не вернусь.
За прегрешения мои —
Невольные – я вас молю
Любую кару я приму,
Но сохраните жизнь мою.
Немало горьких слез она
Пред лютой дамой пролила,
И руки белые в мольбе
Заламывала и трясла.
Но что умилостивит гнев
Супруги лютой! Вот она,
Встав на колено, подает
С отравой кубок – пить до дна!
Приняв его, с колен встает
Та, чей последний миг пробил,
И вот теперь стоит она,
Лишившись всех душевных сил.
И, возведя взор к небесам
О милости она молит;
Но приговор неотвратим —
И Розамундой яд испит.
Когда же члены деве смерть
Сковала, выпив жизни сок,
То даже главный враг признал:
Она прекрасна, как цветок.
В Годстоу, близ Оксфорда, в тот день
Она была погребена,
И усыпальница ее
Доныне не осквернена.