Песнь жизни (СИ) - Страница 63

– Цветочки, – раздраженно рыкнула Гончая. – Чтоб их… не зря они мне знакомыми показались – так у нас в Пределах обычно песчаники развлекаются. Пустят пыль в глаза, голову задурят, а потом спокойненько принимаются пировать – от их яда жертва не только теряет способность сопротивляться, но еще и укладывается сама в нужную позу, чтобы этим гадам было удобнее. Мы-то со Шранком привычные, а вот вам досталось по полной программе. Линни, ты все еще считаешь, что нам в Чертогах рады?

Младший Хранитель поджал губы, но возразить было нечего.

– Откуда тут взялись песчаники? – мрачно поинтересовался Корвин, отирая мокрое лицо.

– Ниоткуда. Зато некоторые яды имеют схожие свойства. Запах-то мне и не понравился. Чую, что что-то знакомое, но он был так слаб, что я едва не ошибся. Интересно, у кого хватило наглости сделать так, чтобы нас отвели именно в ЭТУ комнату? А, Линни? У тебя есть предположения? Давай, не молчи – я хочу услышать это от тебя.

Перворожденные, переглянувшись, быстро отвели глаза.

– Ли-и-инни… не заставляй меня повторять дважды. Ты же знаешь – я этого не люблю. Может, вернуть тебя обратно и заставить подышать еще?

– Нет. Все приказы внутри Чертогов отдаются только Владыкой Л'аэртэ, – неохотно ответил эльф, и она жутковато улыбнулась, выразительно проведя рукой по своему "талисману". – А в его отсутствие – тем, кому он передал свои полномочия.

– Пр-р-авильно, мой остроухий друг. Хор-р-ошо, что ты это понимаешь.

– Белик…

– Молчи. Мне не нужны ничьи оправдания.

– Но я…

– Уже заткнулся, – ласково промурлыкала Гончая, рассматривая его из-под опущенных ресниц, как готовый к прыжку хищник. А потом неуловимо быстро сдвинулась к Таррэну и цепко поглядывающему по сторонам Шранку, возле которого напряженно замер поразительно быстро пришедший в себя Элиар. – Нас позвали сюда для до-олгого разговора, и этот разговор, я вас уверяю, обязательно состоится. Так или иначе, но я получу ответы на свои вопросы. А если кто не согласен, может выражать свое мнение на ближайшем кладбище… Здесь слишком много непонятного. Слишком много странностей. Слишком грубые следы и совсем уж глупые попытки нас остановить. Мне не нравится такой прием. Но еще больше не нравится то, что творится вокруг. Поэтому, Линни, мы пойдем туда и спокойно спросим об этом первоисточник. Сами. Так, как умеем и посчитаем нужным.

– Ты обещал мне! – прошептал Хранитель, со смешанным чувством следя за кружащей вокруг него Белкой, что вдруг стала до боли похожа на дикую кошку – такая же гибкая, грациозная, смертельно опасная. Обманчиво мягкая и умеющая напугать до дрожи.

– Да, мы обещали, – мурлыкнула она. – Слово не будет нарушено. Но я ОЧЕНЬ хочу знать, для чего нас заманили сюда. Зачем вынудили покинуть Серые Пределы, в которых мы были надежно защищены от вашего вмешательства. Что нужно Темному Лесу, в котором нас только что пытались превратить в послушных болванчиков. И для чего твоему Владыке вдруг понадобилось собрать в одном месте ВСЕХ Л'аэртэ. Одновременно.

Линнувиэль ощутимо вздрогнул, с полуслова поняв все остальное. Судорожно сжал кулаки и стиснул зубы, чтобы не выдать бурлящие внутри эмоции, среди которых как набатом звучал трезвый голос разума, слишком хорошо помнящий легенду о Девяти Кругах Жизни. Он прерывисто вздохнул, напрягся, когда она скользнула ему за спину, но потом вдруг опустил сведенные плечи и, коротко взглянув на окаменевшие лица сородичей, твердо сказал:

– Я тоже хочу это знать. Поверь. И сделаю все, чтобы выяснить правду.

"И мы", – мрачно переглянулись эльтары, а их командиры согласно кивнули.

– А вы уверены, что действительно этого хотите?

Корвин без промедления кивнул.

– Маликон?

– Да. Мне не нравится, что кто-то желает сделать из нас дураков.

– Послушных дураков, – проворчал Аззар, неприязненно передернув плечами. – Я бы многое отдал за то, чтобы выяснить, какая сволочь направила на нас эту пыльцу. Может, Владыка и решил от нас избавиться, но я хотя бы хочу знать, почему.

– Не считай нас тупыми исполнителями, Белик, – насупился Линнувиэль. – Да, ты прав: нас отправили в Пределы ради Таррэна и его силы. Нам было велено сделать все, чтобы попытаться его вернуть. Нам запретили вступать в конфликты со Стражами и другими смертными, велели смирить гордость. От нас потребовали клятву на крови, что все будет исполнено в точности. И мы исполнили. Но теперь вернулись и вдруг застали Чертоги совсем не такими, какими оставляли когда-то. Что-то изменилось в воздухе, Белик. Мы тоже это чувствуем, потому что никогда прежде Владыка не действовал так открыто – для этого он слишком мудр. Конечно, может, все и изменилось. Может, в преддверии Ухода он стал другим, но… мы хотим знать правду.

– А если она окажется слишком неприглядной? – вкрадчиво шепнула Белка над самым ухом молодого Хранителя. – Что, если она тебе не понравится? Сможешь ли ты отстраниться от прошлого? Сумеешь ли принять настоящее? Предугадать будущее? Сумеешь ли поступить вопреки прежним принципам? Отказаться от сомнений? От Рода и Дома, если это потребуется ради ТАКОЙ правды? Что, если тебе придется выбирать, Линнувиэль?

Темный эльф медленно опустил веки, стараясь отстраниться от ее нежного запаха. Пытаясь не поддаться магии этого голоса. Быть стойким, сильным и ничем не показать, насколько трудно стоять рядом с ней вот так – почти чувствуя ее всем телом, но не смея даже прикоснуться.

– Я готов.

– Неужели? Тогда скажи мне, Хранитель: что для тебя важнее? Долг, честь, кровные узы? Ты не думал, что от чего-то из этого придется отказаться? Что, если тебя заставят выбирать между жизнью и смертью? Если на одной чаше весов окажется жизнь тех, кто тебе дорог, а на другой – жизни всех остальных? За любой выбор потребуется платить…

Он снова вздрогнул, но с каждым словом все больше чувствовал, как вязнет и пропадает в ее странной силе, растворяется в какой-то бездне, действительно теряя себя, но и обретая взамен что-то новое. Что-то такое, чего никогда прежде не знал.

– …боюсь, тебе все равно придется кого-то предать. Нас, Корвина, Маликона, Владыку… быть может, даже себя? Или друзей? Родных? Свой народ?.. Выбор неизбежен, Линни. Так же неизбежен, как восходы и закаты, рождение и увядание, как жизнь и смерть. Что же ты выберешь? На чью сторону склонишься? Кого предпочтешь, если нам сегодня придется стать против твоего повелителя? Или твоего народа? Ты все еще хочешь узнать правду?

– Не знаю, – наконец, хрипло прошептал Линнувиэль.

– Вот видишь, – неожиданно мягко укорила Гончая, милосердно отстраняясь. – Ты все еще полон сомнений, эльф. Ты не готов к переменам. Твои чувства разрозненны и противоречивы. Ты растерян и сбит с толку, а значит, все еще слаб и не способен к настоящему бою. Ты до сих пор не видишь своего истинного врага и, судя по всему, вряд ли отыщешь его сегодня. Не ходи в Тронный зал, молодой Хранитель. Это не твой день. И не твой бой. Потому что, к сожалению, ты так и не сумел понять самого главного.

– Чего именно?

Она странно улыбнулась.

– Того, что есть вещи, без которых даже твоя долгая жизнь станет абсолютно бессмысленной.

– Я не отступлю.

– Упрямый, значит… ты ведь не откажешься? И остальные тоже?

– Нет. Мы с вами.

– Хорошо, – неожиданно согласилась она. – Отговаривать больше не буду. Но помни, друг мой: сегодня ты можешь потерять гораздо больше, чем когда-либо думал. И я не о твоей жизни говорю. Устроит тебя такая цена?

Линнувиэль невесело улыбнулся и вместо ответа открыл нужную дверь.

В Тронный зал они вошли тесно сплоченной группой. Не испуганные, но готовые ко всему. Сосредоточенные, собранные, умело прикрывающие друг друга от любых неожиданностей, вплоть до внезапного нападения или предательской магической атаки. Шли ровно, подчеркнуто в стороне от сопровождающей дворцовой стражи, на которую наткнулись буквально на выходе из коридора. Настороженно посматривали по сторонам, чутко ловя каждый лишний шорох, и внимательно отслеживали каждое движение знатных сородичей, уже привычно толпящихся вдоль пустых стен. Под безмолвный ропот миновали приглашающе распахнутые двери, встали в центре Тронного зала и выжидательно застыли, будто не в родных Чертогах, а на вражеской территории.