Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро - Страница 142
Изменить размер шрифта:
Разговор дуэньи с неимущим воздыхателем
Существо, чье назначенье
Нежным чувствам быть препоной,
Нечто среднее по виду
Меж гадюкой и вороной,
Склеп восторженных мечтаний,
Кладбище любовных писем,
Вечно бодрствующий призрак
С нюхом песьим, зреньем рысьим,
Оборотень черно-белый,
Та, кого уже с рожденья
Называют старой ведьмой,—
Словом, некая дуэнья
Так промолвила, взглянувши
Через переплет балконный
Вниз, где, испуская вздохи,
Ждал безденежный влюбленный;
«Стой, сыночек, хоть три года,
Плачь, вздыхай еще печальней,—
Понапрасну: слезы ценят
Разве что в исповедальне.
Коли к просьбам нет подмазки,
Ты не жди мягкосердечья:
Тары-бары без червонцев —
Тарабарское наречье.
Наделенный благородством,
Красотой, отвагой, силой,
Коль при всем при том ты беден
Грош цена тебе, мой милый.
Не пеняй, что серенады
Остаются без ответа:
Сколь твои ни звонки песни,
Звонче звонкая монета.
Ты дерешься на дуэлях,
Чувства подтверждая кровью,—
Попусту! Доход с убитых —
Лишь судейскому сословью.
А подарками добудешь
Ты любую недотрогу:
Надо ставить обожанье
На коммерческую ногу.
Раньше верили в посулы,
В обещанья да в рассрочку,
А теперь иное время:
Деньги выложи на бочку.
Коль пусты твои карманы,
Принимай уж без протеста,
Что тебя не замечают,
Будто ты пустое место.
Неимущий — невидимка,
На манер бесплотной тени:
Как его заметишь, если
Ни даров, ни подношений?
Вот богач, куда ни ступит,
Сразу станет общим другом,
Перед ним все двери настежь,
Все и вся к его услугам.
Говорят, что я когда-то
И сама была девицей;
Но в дуэньях я мужчинам
За обиды мщу сторицей.
Я, чтоб насолить соседу,
Сделалась его женою;
Он скончался от удара,
Не поладивши со мною.
Вдовий я чепец надела
И, по милости господней,
Стала въедливой святошей
И достопочтенной сводней.
Вижу я в любви и дружбе
Только куплю и продажу,
Всех за деньги перессорю
И за деньги все улажу.
Рада я помочь влюбленным,
Но, понятно, не бесплатно.
Жалок мне вздыхатель нищий,—
С чем пришел — уйдет обратно.
Бог за слезы покаянья
В райские приимет кущи,
Но Мадрид слезам не верит,
Если плачет неимущий.
Спит сеньора. Полно клянчить!
Не надейся на подачку:
Причитанья голодранца
Девушек вгоняют в спячку».
Выслушал бедняк влюбленный
Речи пакостные эти,
И свое негодованье
Он излил в таком ответе:
«Ах, наемная ты кляча,
Скорпион ты плоскогрудый,
Чертова ты головешка,
Помесь Каина с Иудой!
Знаю я: тому, кто хочет
Совладать с нечистой силой,
Надобны священник с причтом,
Требник, ладан и кропило.
Вот вернусь я с крестным ходом, —
И от наших песнопений,
Словно рой гонимых бесов,
Сгинет сонмище дуэний».
Отшельница и пилигрим
«Ах, отшельница святая,
Ты, что в тишь уединенья
Скрылась от мирских соблазнов
Для молитвенного бденья!
Долгой истомлен дорогой,
Молит странник Христа ради:
Переночевать дозволь мне
Здесь в покое и прохладе».
И отшельница, услышав
Столь смиренное моленье,
Опустила очи долу
И рыгнула от смущенья.
«Ах, я вам состражду, отче,
В том порукой вседержитель!
Принимать вас недостойна
Жалкая моя обитель,
Но, коль вы проголодались
И утомлены дорогой,—
Не побрезгуйте, отец мой,
Этой хижиной убогой».
Вводит она гостя. В келье
Плеть, вериги, власяницы…
Странника за стол сажает,
Предлагает подкрепиться.
Есть козлятина, да только —
Ни полена дров в жилище.
Странник, постных яств отведав,
Возжелал скоромной пищи.
С шеи сняв полпуда четок,
Пламя он разжег такое,
Что на нем в одно мгновенье
Подрумянилось жаркое.
Но едва вкусил он мяса
И поджаристого сала,—
Бес в ребро ему ударил,
И монашья плоть взыграла.
После трапезы отменной
С богомольною черницей
За ее гостеприимство
Старец ей воздал сторицей.
Портрет красавицы
Я слепну, Марика,
Глядясь в твои очи:
Возможно ль не слепнуть,
Взирая на солнце?
Весь мир подчинен
Их победному взору,
Злой рок их бежит,
Им удача покорна.
Измены тебя
Не порочат, но красят:
Двуличная — дважды
Ты ликом прекрасна.
Богатому скряге
Твой рот подражает:
В нем столько жемчужин —
И нет подаянья.
Ланиты твои
Ароматную прелесть
Взаймы дать могли бы
Румяному лету.
Из кос твоих можно
Чеканить червонцы,
Ковать из кудрей
Золотые короны.
От пальцев исходит
Незримое пламя,
Сердца ледяные
Легко расплавляя.
Все ждут, все томимы
Надеждою страстной,
А я — я утратил
Недолгое счастье.