Песнь кецаля - Страница 11

Мудрость старого жреца всегда восхищала Монтесуму, и владыка поступил в точности, как тот ему советовал.

Двое знатных дворян из Акольхуакана были незамедлительно отправлены к повелителю древнего народа.

На роскошных носилках с двумя десятками невольников прибыли очередные посланцы к пещере Чапультепек. В великолепных нарядах из перьев птиц зашли они в черный, словно пасть ягуара, пролом пещеры.

У самого входа их уже поджидал слуга владыки пещеры по имени Акуакуаух. Он был немногословен, небрежным жестом предложив знатным вельможам следовать за ним. И за одним из поворотов каменного коридора они оказались в том самом гроте, где принимал Уэмак первых посланцев Монтесумы.

Свисающий из-под самого свода сталактит, расписанный удивительными узорами, напоминал клык хищного животного. Всё так же дремал у ног хозяина гигантский абсолютно лысый пёс с отталкивающей клыкастой пастью.

– О, бессмертный, это посланцы от Монтесумы, – тихо объявил Акуакуаух.

Молодой человек в чёрном одеянии с интересом посмотрел на богатое облачение вельмож. Посланцы с достоинством ему поклонились.

– Монтесума искренне хочет служить тебе, – сказал один из них. – Он не желает быть свидетелем своего краха.

– Но разве он не заслужил такой участи? – с внезапным холодом в голосе осведомился юноша.

Посланцы смущённо потупили взор.

– Разве не он истребил большую часть своей семьи, опасаясь мифических заговоров? За свою гордость и жестокость он непременно будет наказан.

Посланцы смиренно молчали.

– Передайте своему тлатоани, чтобы он немедленно начал покаяние, – тоном, не терпящим возражений, продолжил повелитель древнего народа. – Пусть он откажется от изысканных блюд, от всей своей роскоши, а затем и от власти. Если он действительно покается, то приговор судьбы, висящий над ним, возможно, будет изменён. Если же нет…

Молодой человек сделал паузу.

– То я приму его в своём пещерном мире в качестве слуги, хотя цену за это ему придется заплатить немалую…

Поспешно вернувшись в Теночтитлан, благородные послы с торжественным трепетом передали слова Уэмака Монтесуме.

На этот раз Монтесума остался доволен. Накопившиеся в нём за многие дни страх и тоска отпустили мятущуюся душу тлатоани. Оказывается, не все ещё было потеряно.

Послы сообщили, что если владыка ацтеков прислушается к совету повелителя пещеры Чапультепек, то Уэмак сможет встретиться с ним в самом скором времени.

Правитель щедро одарил своих удачливых посланцев, после чего начал отрешаться от суетного мира. Однако с каждым днём им овладевало странное тревожное чувство. Тлатоани не давали покоя слова Уэмака о немалой цене, которую придется заплатить Монтесуме за право укрыться от гнева светлолицых богов в недрах пещеры Чапультепек.

– Ты говорил, что знаешь легенды о древнем народе пещеры? – спросил на десятый день поста Монтесума у старого жреца со шрамом, не в силах больше носить в себе неразрешимый вопрос.

– Да это так, – подтвердил жрец. – Но разглашение тайн пещеры Чапультепек карается страшным древним проклятием, поэтому мне известны лишь обрывки слухов, а не истина в целом.

– О какой немалой цене говорил Уэмак? – задал правитель свой главный вопрос. – Что он имел в виду, передавая мне через послов эти странные слова?

Старик задумчиво пожевал высохшими губами, будто решая, что можно сказать тлатоани, а что нет.

– Говорят, тот, кто добровольно уходит в пещеру древнего народа, уже не возвращается назад, – взвешивая каждое слово, осторожно ответил жрец. – Ему даруется бессмертие, но сам он при этом безвозвратно меняется, отказываясь от мира дневного света и от всех радостей ему сопутствующих.

– Но можно ли избежать подобной участи? – в отчаянии воскликнул Монтесума. – Можно ли заплатить Уэмаку иную цену?

– Можно, – спокойно подтвердил старик, – но я не знаю, хватит ли нам на это времени.

– Говори же, – глаза правителя загорелись новой надеждой. – Что же ты медлишь?

– Тебе следует сделать повелителю древнего народа бесценный подарок, – продолжил жрец. – Воспользуйся силой бога Уицилопочтли и наполни этой силой, отлитое из золота сердце размером с человеческую голову. За подобный дар, я уверен, Уэмак смягчит ту цену, которую тебе придется заплатить за убежище в его владениях и, возможно, когда беда минует эти земли, он отпустит тебя в дневной мир…

Большое сердце бога Уицилопочтли изготовляли четыре дня и четыре ночи. Лучшие мастера столицы были приглашены для этой почётной работы. Отлитое из чистого золота сердце украшала россыпь рубинов, сияющих на нём словно капли жертвенной крови. Но пока это была всего-навсего великолепная драгоценность. В золотое сердце ещё требовалось вдохнуть дыхание бога Уицилопочтли, частичку его бессмертной души и именно для этого был подготовлен особый обряд в главном храме Теночтитлана.

Храм бога войны Уицилопочтли был построен в виде гигантской пирамиды. Со стороны величественное строение напоминало пять усечённых пирамид, поставленных уступами друг на друга, большая из которых служила основанием меньшей.

Сто четырнадцать ступеней вели на вершину храма, где была расположена большая площадка с двумя святилищами из камня и дерева. Перед ними находились алтари. Там днём и ночью горел жертвенный огонь.

В красно-белом святилище стояла приземистая каменная фигура бога войны Уицилопочтли, инкрустированная нефритом, бирюзой и жемчугом.

Именно здесь и собрались в тот торжественный день два десятка жрецов в чёрных одеяниях.

Монтесуме отвели почётное место по правую сторону от алтаря, на котором совершалось жертвоприношение богу войны.

Прямо у подножья статуи Уицилопочтли была установлена слегка наклонённая каменная плита с кожаными креплениями для рук и ног жертвы. К ней, находящейся на значительной высоте от пола, вела небольшая лесенка. Внизу находился круглый и пока абсолютно пустой колодец. В центре колодца на золотых опорах покоилось мерцающее рубинами сердце Уицилопочтли, ещё мёртвое, но готовое в любую минуту напиться живительной «божественной влаги», благодаря которой над миром каждый день вставало солнце.

Старый жрец со шрамом вопросительно посмотрел на тлатоани.

Монтесума едва заметно кивнул.

В святилище завели первую вереницу пленников. Каждый из них уже был одурманен порошком яутли, и поэтому совершенно безучастно взирал на происходящее.

Жрецы торжественно привязали к каменной плите высокого пленника с блаженно затуманенными глазами. Он совсем не пытался сопротивляться, самостоятельно взойдя по бамбуковой лесенке к наклонённой чуть вперёд плите.

Послышалась тихая команда, и несколько вооружённых луками жрецов одновременно выстрелили, целясь в определённые места жертвенного тела. Остальные жрецы проворно выдернули, погрузившиеся в живую плоть стрелы. Из ран в колодец с золотым сердцем быстро заструилась «божественная влага». Ловко орудуя обсидиановым ножом, старый жрец со шрамом, сделал на груди жертвы точный разрез и, вырвав у неё сердце, швырнул его в окропленный первой кровью каменный колодец.

Умилостивить грозного бога войны, дабы он согласился вдохнуть часть своей божественной силы в неодушевлённый предмет, должны были по замыслу жрецов около пяти тысяч пленников.

После ритуальной казни сотой жертвы Монтесума покинул святилище.

Обряд жертвоприношения длился два дня. В течение этого времени каменный колодец у подножия статуи Уицилопочтли заполнялся «божественной влагой» и сердцами пленников. И казалось, что с каждым часом каменный лик кровавого бога делается всё милостивее, а на толстых, багровых от брызг человеческой крови губах, проступает благосклонная улыбка.

Когда обряд был завершен, тлатоани послал в пещеру к Уэмаку очередных слуг, чтобы те сообщили ему, что Монтесума, наконец, исполнил всё то, о чём говорил повелитель древнего народа. В ответ Уэмак согласился встретиться с правителем у входа в пещеру Чапультепек.