Пески смерти - Страница 55

Не успел я преодолеть и половины расстояния до командного пункта, как навстречу мне попался мой давешний знакомый солдат, который утром искал меня. Он, кажется, был ранен, но тем не менее тащил на себе тяжелораненого полковника. Видно, копье пробило левое легкое офицеру, и сейчас он хрипел, плевался кровавой слюной.

— Поможете, барин? — говорил солдат с трудом, видно, сам держался из последних сил. С левой руки, в которой он сжимал винтовку, на песок капала кровь.

— Тащи его к лошадям, я прикрою, — приказал я.

Солдат повиновался, а я, нырнув ему за спину, тут же оказался лицом к лицу с парой дикарей. Но револьверы были при мне, и слава богу, что, получая их, я проверил патроны, чтобы не было осечки.

Два выстрела, и два туземца, извиваясь, повалились на песок. Но за ними был еще один, а потом еще двое. Я палил с обеих рук. С расстояния в метр-два промахнуться было практически невозможно. Это был кошмар. Я расстреливал противников в упор. Потом зажав под мышкой один из револьверов, я быстро перезарядил его, вогнав в барабан на один патрон меньше. На полную перезарядку мне не хватило времени. Одновременно мне приходилось быстро пятиться, вслед за упорно шагающим вперед солдатом. Наконец мы оказались у лошадей. Пока солдат резал ремни и укладывал полковника поперек седла, я стрелял не переставая, чувствуя, что еще чуть-чуть, и патроны закончатся, а тогда всё… И ни полковник, ни я не спасемся.

И вот когда я вогнал в барабан последний патрон, солдат похлопал меня по плечу:

— Давай, барин, вывози.

— А ты?

Солдат улыбнулся, по-доброму так улыбнулся, по-отечески.

— Не болтай, скачи, да Илью Христиановича уберечь попытайся.

Я кивнул, вскочил на коня. Пальнул пару раз поверх головы преданного солдата, а потом, развернув коня, помчался в сторону темнеющих вдали утесов, что окаймляли долину.

Пару раз оглянувшись, я видел, как, взяв винтовку наперевес, раненый бросился на двух туземцев, и они покатились по земле. У меня защемило сердце. Еще один хороший человек погиб в погоне за призрачным Гоцларом.

А я гнал лошадь, придерживая лежащего поперек седла полковника. Дорога была ровная, и я очень надеялся, что хоть его мне удастся спасти. Несколько раз я оглянулся, в надежде, что хоть кто-то бежит с поля боя, последовав за мной. Но как ни странно, я был один. Остальные солдаты с честью полегли на поле брани, а я… я попытался спасти их командира.

Безнадежная попытка.

Я понял это уже утром, когда, отыскав ущелье, мы отправились в обратный путь к оазису. Ужасный путь. Я шел пешком, чтобы не перегружать выбившуюся из сил лошадь, которая и без дополнительной ноши спотыкалась на каждом шагу. Полковник все время хрипел и бредил. То и дело у него вновь открывалось кровотечение, а я ничем не мог ему помочь. У меня даже не было с собой выпивки, чтобы облегчить его страдания.

И еще… я много передумал во время обратного путешествия. В первую очередь меня заботила судьба товарища Константина. Было бы очень обидно, если бы он пал под ударами туземных копий. Мне всенепременно хотелось встретиться с этим человеком и спросить с него за Грищенкова (хотя я отлично понимал, что тот сам виноват в своей смерти) и за остальных убитых им людей. Еще я хотел… я хотел вернуться в Гоцлар и все-таки разгадать тайну этого города. Почему в столицу некогда великого государства вела узкая тропка, по которой и телега-то не проедет. Как же шли караваны в Гоцлар? А может, существовала другая, неведомая мне дорога? Тогда почему ее не нашли ранее? Ведь за прошедшие тысячи лет, без сомнения, многие авантюристы пытались отыскать таинственный город. Единственное, что я понимал четко: если и можно будет проникнуть в этот город, то лишь малой группой, осторожно, чтобы не потревожить таинственное племя, хотя, судя по всему, тот урон, что нанес им отряд Авдеева, туземцам не скоро удастся восполнить…

Полковник умер, когда мы добрались до оазиса. Я похоронил его, руками выкопав глубокую яму в песке. У меня не было большого ножа, и я не мог вырезать крест, поэтому просто накатил на могилу камень и пообещал себе обязательно под анонимом отписать губернатору и рассказать, как погиб полковник и его отряд. А потом я долго отдыхал, наслаждаясь чистой водой и дав передышку несчастной лошади. Мне ведь еще предстоял долгий переход через пустыню.

Но прежде всего я закрыл вход в пещеру — вернул на свое место едва заметный выступ и опустил каменную плиту. Конечно, можно было перебраться через утесы и отыскать нужную расселину, но, судя по тому, как все устроили Древние, это было задачей не из легких, если не сказать невыполнимой.

Глава 11

Врата

1939 год. Каракумы

Раньше Василий летал только на аэроплане, в закрытой кабине, теперь же… Нет, полет на Старце было не сравнить ни с чем. Во-первых, ветер. Он не просто слепил, от него резало глаза, и слезы лились ручьем, стоило только хоть чуть-чуть их приоткрыть. Хотя, если честно, Василий не мог сказать точно, то ли виновник его слез — ветер, то ли — гибель гауптштурмфюрера. Несмотря на то что господин Хек был потенциальным врагом и государства, и Василия лично, за последнее время они в чем-то сблизились, и отсутствие спутника, а также то, что тело отважного немца попало в руки каннибалов, сильно печалило оперуполномоченного. И еще… Он непременно хотел увидеть подземный мир. Ведь он первым из людей нынешней цивилизации попал сюда. Да, существовали определенные намеки на существование мира внутри Земли и у древних греков, но… Единственные, кто отдавал дань подобной гипотезе, были фантасты. «Путешествие к центру Земли» он одолел еще на втором курсе рабфака, куда попал сразу после разгрома банды Фредерикса. Только вот в реальности этот мир оказался ничуть не похож на жюльверновский… Хотя кто его знает, может, и здесь есть коварные моря и джунгли, заселенные динозаврами. И у Жюля Верна подземный мир больше напоминал гигантскую пещеру, а в жизни он походил на Плутонию Обручева — мир на внутренней оболочке пустотелой Земли, гигантское неведомое пространство, скрывающее множество тайн. Василий поклялся себе, что вернувшись в Ленинград, первым делом попробует организовать экспедицию в это подземное царство. Главное, найти другой вход, не столь опасный, как дорога в Гоцлар, где, организуй Василий и в самом деле экспедицию, всенепременно пришлось бы сражаться с людьми Ми-го, а то и с самими коварными пришельцами.

Однако в первый момент полета ему больше всего хотелось рассмотреть древний город.

— Чуть пониже, пониже…

И Старец, словно услышав просьбу, резко накренившись, сделал круг. Василий, несмотря на слезы, широко открыл глаза и, вцепившись изо всех сил в края своего импровизированного кресла, рассматривал раскинувшийся перед ним мегаполис. Да, это был достойный соперник города Слуг Ктулху. Воздушные шпили, соединенные на невероятной высоте узкими подвесными мостиками, огромные купола, странные на вид дома, чьи пропорции вызывали необъяснимое отвращение. Скульптуры, украшения изощренные, чуждые и противные человеку. Гоцлар от города в Антарктиде отличало лишь то, что тот город был мертвым, а этот жил странно, непонятной стороннему наблюдателю жизнью. По улицам бродили люди и странные животные, подобных которым Василий никогда не видел. Вдали лентой извивалась река, и на ней темнели щепки гигантских кораблей.

Поистине грандиозная картина, но она промелькнула перед глазами Василия за несколько секунд. Он попытался запомнить детали, но не был уверен, что все необходимое отложилось в его памяти. Потом, вспоминая то, что открылось ему в те секунды, он не раз спрашивал себя, была ли это правда, или ему все это пригрезилось…

Но как только Гоцлар остался позади, Василий вновь вспомнил о вопросах, которые во множестве роились в его голове, и на которые сам он никогда не нашел бы ответ. Пока они летели над бескрайними зелеными лесами… или джунглями… — и разглядывать особенно было нечего, — Василий попытался вновь обратиться к своему спасителю: