Песчаный дьявол - Страница 3

Следующий взрыв сбил Гарри с ног и швырнул через всю анфиладу залов. Однако до решетки долетели и с треском впечатались в ее стальные прутья лишь обугленные кости.

1 час 53 минуты

Сафия аль-Мааз проснулась, охваченная смертельным ужасом. Со всех сторон доносился вой сирен. На стенах спальни пульсировали красные отсветы проблесковых маячков машин аварийных служб. Страх стиснул Сафию стальными клещами. Она не могла дышать, на лбу высыпали бисеринки холодного пота, пальцы судорожно натянули одеяло под подбородок. С широко раскрытыми глазами Сафия на мгновение застыла между настоящим и прошлым.

Завывание сирен, грохот разрывов вдалеке и совсем рядом, крики раненых, умирающих, ее собственный голос, вливающийся в хор боли и шока…

За окном гудели клаксоны пожарных машин.

– Освободите дорогу! Всем отойти назад!

Кричали по-английски. Не на арабском и не на иврите. Волна низкого гула, прокатившаяся через дом, в котором находилась Сафия, затихла вдали.

Голоса бойцов пожарных расчетов вернули Сафию в настоящее. Она в Лондоне, а не в Тель-Авиве. Из ее груди вырвался долгий сдавленный вздох. На глаза навернулись слезы. Сафия смахнула их дрожащей рукой.

Приступ паники.

Она сделала еще несколько вдохов и выдохов, закуталась в одеяло. Ей по-прежнему нестерпимо хотелось расплакаться. Сафия постаралась убедить себя, что всегда все заканчивается именно этим, но слова не помогали. Закрыв глаза, она попыталась расслабиться, чувствуя, как бешено колотится сердце. Чтобы успокоиться, Сафия еще поделала дыхательные упражнения, которым ее обучил врач: вдох на два счета, выдох – на четыре. С каждым выдохом отпускало напряжение, холодная кожа понемногу начинала теплеть.

Издав тихий звук, похожий одновременно на скрип и писк, на кровать плюхнулось что-то тяжелое. Протянув руку, Сафия нащупала мягкую теплую кошачью спину.

– Иди сюда, Билли, – прошептала она огромному черному персидскому коту.

Ткнувшись в ладонь, Билли потерся мордой о пальцы, затем перебрался на колени Сафин и растекся черной кляксой. Судя по всему, сирены спугнули кота, совершавшего обычный ночной обход квартиры.

Довольное урчание разнеслось по всей комнате. И именно оно, а не дыхательные упражнения помогло Сафин расслабить напряженные мышцы плеч. Она поймала себя на том, как, оказывается, боязливо согнулась ее спина в ожидании удара, который так и не последовал. Выпрямившись, Сафия вытянула затекшую шею.

Сирены продолжали завывать в соседнем квартале. Надо встать, выяснить, что происходит. Сделать все, что угодно, лишь бы не сидеть без движения. Паника преобразовалась в беспокойное возбуждение, которому надо было дать выход.

Сафия передвинула ноги, осторожно скидывая Билли на одеяло. Урчание на мгновение прервалось, затем возобновилось вновь, как только коту стало ясно, что его не прогоняют. Билли родился на улицах Лондона, в беспощадных трущобных переулках. Сафия обнаружила котенка – дикий комок шерсти и злобы – на пороге своей квартиры, окровавленного, со сломанной лапой, перепачканного машинным маслом, после того как он побывал под колесами автомобиля. Она попыталась помочь котенку, но тот больно укусил ее за большой палец. Знакомые посоветовали Сафии отнести несчастного в питомник для бездомных животных, однако та знала, что это заведение ничуть не лучше приюта для сирот. Поэтому она завернула найденыша в льняную наволочку и отвезла в ближайшую ветеринарную лечебницу.

Было бы так легко в тот вечер просто перешагнуть через котенка, но и самой Сафии однажды тоже пришлось быть покинутой и одинокой. Ее в свое время тоже взял к себе один человек. И, подобно Билли, она тоже «одомашнилась». Но они оба так и не стали полностью ручными, сохранив любовь к диким местам и странствиям.

И все это одним ясным весенним днем завершилось страшным взрывом.

Во всем виноватая… Бушах Сафии снова зазвучали крики и вой сирен, смешиваясь с теми, что доносились с улицы.

Учащенно дыша, Сафия протянула руку к стоящей у изголовья кровати лампе – изящной вещичке от «Тиффани», со стрекозами из матового стекла. Она несколько раз щелкнула выключателем, но лампа не загоралась. Значит, электричества нет. Вероятно, гроза повредила линию электропередачи. Этим, очевидно, и вызвана суета на улице. Дай-то бог, чтобы объяснение было таким простым.

Сафия встала с кровати. Босиком, но в теплой фланелевой ночной рубашке до колен она подошла к окну, отодвинула шторы и выглянула на улицу. Ее квартира находилась на четвертом этаже.

Обычно тихая и пристойная улица с чугунными фонарными столбами и широкими тротуарами превратилась в место сюрреалистического столпотворения. Вся проезжая часть была сплошь заставлена пожарными и полицейскими автомобилями. Свирепый ливень утих до обычной лондонской мороси. Фонари не горели, и улица озарялась лишь мигалками на крышах машин аварийных служб. Однако в конце квартала сквозь дым и мрак пробивалось мерцающее багровое зарево.

Сердце Сафии забилось чаще, дыхание перехватило – и причиной тому были не старые страхи, а внезапный ужас настоящего. Пожар в музее! Она дернула шнур, поднимая шторы, и завозилась с оконной щеколдой. Наконец, распахнув створку, Сафия перевесилась через подоконник под струи дождя, не замечая ледяных капель.

От ее квартиры до Британского музея было совсем недалеко. Сафия ахнула, увидев открывшееся ее взору зрелище. Северо-восточный угол музея превратился в объятые пламенем руины. Из разбитых окон верхних этажей вырывались огненные языки и густые клубы черного дыма. Пожарные в касках тянули шланги. Струи воды били вверх. Из кузовов красных машин поднимались лестницы.

Но самым страшным была зияющая дыра на втором этаже. На улице валялись почерневшие обломки кирпичной стены и разный мусор. Судя по всему, Сафия не услышала грохот взрыва или приняла за раскат грома. Но это был не удар молнии.

Больше похоже на взрыв бомбы. Атака террористов? Неужели снова?

Сафия почувствовала, как у нее подгибаются колени. Северное крыло… Она сразу определила, что зияющая дыра ведет в последнюю галерею. Вся ее работа, плоды всей жизни, коллекция из тысяч древних экспонатов с ее родины. Это уже было слишком. Сафия не могла поверить своим глазам. Зрелище казалось нереальным, кошмарным сном, который должен был вот-вот закончиться.

Она отпрянула назад в уютное убежище своей комнаты. Отвернулась от окна, от беснующегося вдали огня. В темноте вдруг засветились стеклянные стрекозы. Сафия уставилась на них, не в силах понять, что это значит. Затем до нее дошло: снова дали свет. И в этот момент, испугав ее, на ночном столике зазвонил телефон. Оторвав голову от подушки, Билли настороженно поднял уши.

Сафия торопливо схватила трубку.

– Алло?

В ответ услышала профессионально суровый голос:

– Доктор аль-Мааз?

– Д-да?

– Говорит капитан Хоган. В музее случилось чрезвычайное происшествие.

– Происшествие?

Что бы там ни произошло, это было больше чем просто происшествие.

– Да, директор музея попросил, чтобы я пригласил вас на совещание. Вы не могли бы присоединиться к нам в течение ближайшего часа?

– Да, капитан. Я уже выхожу.

– Замечательно. Я сообщу вашу фамилию полицейскому оцеплению.

В трубке послышался щелчок. Капитан Хоган закончил разговор.

Сафия обвела взглядом спальню. Билли раздраженно колотил хвостом, по-кошачьи демонстрируя свое недовольство бурными событиями этой ночи.

– Я ненадолго отлучусь, – пробормотала Сафия, сама не зная, правда ли это.

За окном продолжали завывать сирены.

Паника, захлестнувшая Сафию в момент пробуждения, упорно не желала отступать. Весь ее мир, надежность ее положения в степенных стенах Британского музея пошатнулись до основания.

Четыре года назад Сафия бежала из мира, где женщины привязывали к груди самодельные бомбы. Она бежала в безопасность и упорядоченность жизни ученого, променяв экспедиции и раскопки на кабинетную тишину, кирки и лопаты – на компьютеры и толстые фолианты. Сафия создала в музее маленькую нишу, в которой чувствовала себя безопасно, которая стала ей домом.