Песчаные замки - Страница 6

— Вряд ли, миссис Дрейк, — возразила Реджис. — Не думаю. В Ирландии мы жили в крошечном рыбацком поселке. В Тимолиге за Кинсейлом… Одни лодки стояли у длинного мола, другие были пришвартованы и во время отлива садились на дно. Потом вода прибывала, лодки всплывали, возвращаясь в море.

Миссис Дрейк бросила на нее долгий взгляд, как бы проверяя, правду она говорит или нет. Видя выражение ее лица, Реджис, сморщившись, схватила Питера за руку.

— Это, — указала пальцем миссис Дрейк, — не ирландская рыбацкая лодка, а последняя прогулочная модель. Ты даже не захочешь услышать, сколько она стоит. У нее какой-то там двигатель, не имею понятия, только знаю, что нельзя его пачкать песком, грязью, водорослями или еще чем-нибудь. Питер, пойди, помоги отцу.

— Мама…

— А что он делает? — спросила Реджис.

— Пытается ее откопать.

— Да ведь скоро прилив. Просто надо чуть-чуть обождать, и природа сама обо всем позаботится.

Мать Питера снова бросила на нее долгий пугающий взгляд. Ноздри ее трепетали, губы поджались.

— Вы с Питером решили прервать учебу в колледже и пожениться. Вопрос в том, как вы собираетесь жить. По-моему, очень наивно думать, будто природа сама обо всем позаботится. Она столь же часто все губит. Практика показывает, что как только мотор забьется песком, можно поцеловать его на прощание.

Одетая для лодочной прогулки в белые слаксы, красную футболку, сине-белый свитер, завязанный рукавами на шее, миссис Дрейк повернулась к дому. Реджис смущенно уставилась в землю, мысленно представляя красочные ирландские рыбацкие лодки, намного красивее бензиновой фибергласовой тарахтелки, которой так гордится миссис Дрейк.

— Действительно, — согласился Питер, — тут не Ирландия.

— Мой отец приезжает… — сказала Реджис, и у нее перехватило дыхание. Шагнула к Питеру, обняла. Они прислонились к дубу, он целовал ее, долго, медленно. Утреннее тепло коснулось лица, плеч; поцелуй Питера казался текучим солнечным светом, согревающим изнутри.

Когда они оторвались друг от друга, он взглянул ей в глаза.

— Ну, скажи, что хотела сказать. Твой отец приезжает?

— Мы письмо получили. Он едет домой.

— Твой отец?

Реджис кивнула, не в силах ответить.

Питер помрачнел.

— Но его возвращение не должно тебя радовать.

— Как же ты можешь так говорить? — оскорбленно вспыхнула она.

— Да ведь он… сделал страшное дело.

— Он мне жизнь спас! — воскликнула Реджис. — Тот человек набросился на меня, а отец на него.

Питер разозлился. Она с дрожью вспомнила, как он однажды сказал, что его родители жалеют ее мать. Из-за этого была готова порвать с ним.

— Он убил его…

— Молчи, — бросила Реджис, чувствуя прилив крови к голове и щекам. — Знаю.

— Черт возьми, Милли! — донесся голос отца Питера через гладкие воды прилива. — Идите сюда вместе с Питером! Мотор забит водорослями.

— Мотор забит водорослями, — пробормотала Реджис.

— Пошли, поможем.

Она растерялась. Огляделась вокруг, посмотрела на окна и сад. Видно, мать Питера любит яркие цветы — высаживает массу гераней, петуний, космей, цинний. Коттедж желтый, ввинченные в дерево жалюзи голубые. Окна завешаны белыми шторами, которые подхвачены разноцветными лентами. Такие дома Реджис рисовала в детстве.

Питер окликнул ее, схватил за руку.

— Ты не такая, как твой отец. Я это знаю. Люблю тебя.

— И я тебя люблю, — пробормотала она, чувствуя, как мурашки бегут по губам, по щекам. Разве он не знает, что она такая, как ее отец? Почти теряя сознание, оглянулась на красивый сад, подняла глаза на того, за кого собралась выйти замуж. Они будут любить друг друга, вечно жить в безопасности и покое. Единственная проблема — мотор забит водорослями.

— Пошли? — спросил он.

Реджис решительно кивнула. Глядя на воду, увидела, что прилив покрывает заводи между камней, наползает на гладкий песок. Сверкающая лодка Дрейков выглядела неуклюже по сравнению с корпусами из светлого дерева в порту Кинсейла — пластмассовая, агрессивная, с серебристыми кабелями и трубами, способная причинить вред морю. Но из любви к парню, семье которого лодка принадлежала, решила помочь.

— Пошли, — потянула она его за руку. — Давай спасать вашу лодку.

И вместе с женихом побежала по двору к ведущей со скалы лестнице, вместо того, чтобы идти туда, куда хотела — домой, посмотреть, что там происходит, послушать, что все говорят об отцовском письме.

Продолжались приготовления к свадьбе. Агнес не видела Реджис такой сияющей с момента исчезновения отца, когда все изменилось. Прежде была счастливая семья. Они жили при Академии «Звезда морей», в самом красивом месте Коннектикута — ирландские католики, исповедующие свою веру, верящие в добродетель.

И вдруг жизнь пошла совсем иначе. Отец на шесть лет сел в тюрьму Портлаоз за убийство. Неужели он, ласковый, добрый, был на это способен? Невозможно подумать, поверить, чтобы он мог безжалостно на кого-нибудь поднять руку, даже ради спасения любимой дочери.

Никто об этом фактически не говорит. Реджис ничего не помнит с той самой минуты, как выбежала под дождем из дома в плотный соленый туман, застилавший все вокруг. На краю утеса были трое — отец, Реджис и Грегори Уайт. В ирландских средствах массовой информации сообщалось, что Грег Уайт — бродяга, вор, насильник — приметил отца, преуспевающего художника, надеясь вытягивать из него деньги.

Агнес тайком проникла в библиотеку Академии, где ее тетка собирала вырезки из ирландских газет. Видно, общественное мнение раскололось в то самое время, когда отцу должны были вынести или не вынести обвинительный приговор. Одни считали обвинение в убийстве недопустимым — Джон Салливан защищал свою дочь. В некоторых статьях Грега Уайта называли паразитом, связанным раньше с цыганами, «бродягами» из Кенмэра, лазавшими в фермерские дома и избивавшими хозяев. Слышали, как Уайт хвастался ограблением богачей.

В других газетах говорилось, что отец действовал с излишней жестокостью. По этому поводу уже однажды вызывали полицию. Уайт повредил инсталляцию, отец подрался с ним в баре. Их пришлось разнимать силой. Хуже того — люди слышали его угрозы убить Грега, если тот еще раз прикоснется к скульптуре. В новых репортажах были намеки, что он не просто защищал дочь, а перешагнул грань между самообороной и убийством, наказав жертву за вандализм, за что шести лет тюремного заключения мало.

Невозможно, не хочется верить. Хуже того — тюрьма далеко, они давно перестали его навещать. Он шлет домой письма, дочки отвечают. Мать ему не пишет.

Агнес сидела в кровати, чиркая в блокноте. По вторникам она хранит молчание. В комнате, которую делит с сестрами, свадебные каталоги, фотографии отца на комоде, на стенах, рядом с ними фото Реджис с Питером, приводящее ее в содрогание. Агнес считает, что Реджис совершает ошибку. Хочет любви, романтики, волшебной сказки. Агнес убивает, что сестра изо всех сил старается превратить фантазию в реальность. Абсолютно ясно, что Реджис жаждет создать видимость порядка. Если они с Питером сумели влюбиться друг в друга, значит, можно прикинуться, будто семья не распалась.

Питер для нее совсем не годится. Милый, красивый, но слишком обыкновенный. Тогда как Реджис в высшей степени необыкновенная. Лазает по высоченным деревьям, как будто желая поближе рассмотреть луну. Однажды доплыла до самого пролива Лонг-Айленд. Агнес с Сесилией плыли рядом в лодке, чтобы она в целости и сохранности добралась до Ориент-Пойнт. Стипендиатка Бостонского колледжа, работает в двух местах, лучшая сестра на всем белом свете.

После развала семьи она взяла на себя заботу об Агнес и Сес, хоть та была слишком маленькой, не понимая происходящего. После Ирландии Реджис замкнулась, забыла о пережитом кошмаре, навсегда упрятала воспоминания в надолго запертый ящик. Агнес восхищалась этой способностью, общей для трех сестер. В тяжелые минуты они всегда вместе. Ни у кого нет сестры лучше. Когда Реджис уезжает в колледж, Агнес страшно тоскует и даже не выносит мысли о ее скором замужестве. Остается молиться. Только молитвы помогают жить.