Пес государев - Страница 33

«Ох и умою я рыло твое свинячье, – Федька думает. – Не тягаться тебе со мною, Скуратов. Ни в смекалке, ни в постели тем более!»

На пригорок выйдя, остановились охотники. Перед ними поляна, травою высокой заросшая. На поляне той в окружении стрельцов молодых девки в кучку сгрудились. Все растрепанные да перепуганные. Бо́сые да в простые рубахи одетые.

– Полюбуйся, государь, – Федька Царю подмигивает. – Вон та, что чернявая да самая старшая, племянница князя Оболенского, что ты год назад казнил. Мои солдатики ее в деревне в сараюшке нашли. Она там хоронилася. Вот та, что с косою отрезанной, дочка Рязанцева. Шебутная девка. Кусалась да рвалася так, будто бесы в нее вселились. Пришлось косу ей топором рубить, чтобы утихла маленько. Вот та, что малая самая, внучка Шевырева. Ну а остальные – сродсвенницы опальных бояр. Внучатые племянницы да сестры троюродные.

– Погоди-ка, Феденька, – Царь с восторгом на девок перепуганных глядит. – Уж не они ли сегодня наша охота?

– Угадал, государь! – Федька улыбается, подбоченясь удало. – Вот решил тебя порадовать да из хором вытащить. А то как бы ты не захворал в казематах сырых, – говорит да на Скуратова недобро смотрит.

– Ай да Басманов! – Царь Федьку по плечу хлопает. – Ай да молодец! Так давай же, командуй своими солдатами. Да потешь Царя своего.

Из-под копыт лошадиных ошметки земли вырываются. Ветер в ушах от скачки бешенной свистит. Ветки деревьев по щекам хлещут. Но не чувствует этого Царь. Несет его конь черный вслед за рубахой белой, что в кустах мельтешит. Собаки впереди лают, девка загнанная от страха, как подкошенная, на колени падает. Глазами заплаканными на собак бегущих да на всадников смотрит. Рубаха белая, изодранная, раны на теле молодом открывает. Кровь с тех ран течет да на землю капает.

Собаки с девкою поравнялись, на секунду обернулись на всадников.

– Хо! Хо! Куси! – громко Царь кричит.

И кинулись псы драть тело девичье. Лоскутья кровавые во все стороны полетели. Крики жертвы потонули в собачьем рычании.

– Эта последняя будет? – Царь Федьку вопрошает, обходя тело разодранное.

– Внучка Шевыревская осталась, – Федька смотрит на месиво кровавое и взгляд брезгливо воротит. – Она мала́я самая да шибко шустрая. От собак на дереве сховалась, а от всадников в овраге пряталась.

– Потеряли ее? – Царь нахмурился.

– Нет, государюшко! От молодцев моих непросто уйти, – Федька ему отвечает. – Пока ты девку безкосую нагайкой охаживал, мои солтатушки малýю нашли да к болоту погнали.

Царь на коня вскочил да бока ему пришпорил. Тот под ним на дыбы взвился да с места в галоп ринулся.

Мертвое место болотистое. Тут и птицы молчат, и листва словно замерла. Лишь лягушки квакают да выпь кричит, будто оплакивает кого. По краю болота всадники стоят. Рядом с ними псы замерли, как каменные. Не решаются они в болото лезть. Знают, смерть там ждет любого.

А девчушка лет тринадцати смело по болоту идет да палкой длинною, куда ступить, проверяет.

– Уйдет же, – Царь вздыхает. – Ты б солдат за ней пустил. Пусть порубят ее саблями да бердышами.

– Погоди, государь! Не время еще, – Федька рукой его останавливает. – Те болота никому не ведомы. Ни один человек по ним не хаживал. Ежели она далеко уйдет, так мои ребята из пищали ее достанут.

Тут оступилась девонька. Палка из рук вырвалась, ноги босые в самую жижу с кочки соскользнули. И чем больше девчушка трепыхалась, тем глубже ее болото засасывало. Вот уже над жижей зловонной одна головка белая осталась. Повернулась к ним девица, глаза, как небо голубое, на мучителей своих подняла и закричала, о пощаде моля.

– Пристрелить ли, государь? – Федька за пищаль хватается. – Я ей в глаз легко попаду отсель.