Пес государев - Страница 17

Закружилась жизнь быстрая во дворце. Из царской кухни понеслись запахи разные. Служки по дворцу бегают, столы накрывают. Васька последние наставления музыкантам дает. Те слушают серьезно да инструменты настраивают. Кто рожки, кто дудки, кто гусли да домры.

Царь по своей светелке ходит да каблучками по полу бьет.

– Вот вам, супостаты! Выкусите! – трясет он фигою. – Захотелось вам власти? Ан не вышло у вас ничего! Раньше злостью своей меня травили, а теперича кровью своей захлебнетесь!

Ох и раздухари́лся Царь. Не услышал даже, как дверь в покои его отворилась и на пороге Федька Басманов показался.

– Вижу, как сердце твое радуется победе, – Федька глазами черными сверкает. – Говорил же, что любит тебя простой люд.

Царь до Федьки оборачивается и, прищурившись, спрашивает:

– А ты любишь ли государя своего? – и все ближе к Федьке подходит.

– Люблю, государь, – Федька ему вторит, взор скоромно в пол потупив. – Как пес преданный, одной любовью к тебе и живу. Отними ее у меня, сдохну у твоих дверей.

После службы вечерней начался пир развеселый. В трапезной столы накрыты. Тут тебе и утка в яблоках, и солонина с чесноком, и куропатки запеченные, и капуста квашенная. На подносах деревянных караваи с корочкой хрустящей, только с печи. В братинах вино молодое дображивает.

Царь сидит во главе стола, а по правую его руку Царица приютилась. Смеется она громко над мужниными шутками, которые тот ей на ушко шепчет. Краснеет матушка от нежностей, на кои сегодня Царь щедр.

Федька супротив Царя сидит, на Марию смотрит и думку думает: «Ой, Царица-матушка! Сколь ты глазоньками ни блести, сколь ни заманивай улыбкой сладкою, моим он будет! Не соперничать тебе с Басмановым. С телом горячим, устами жадными да взглядом страстным».

Царица тем временем зевнула сладко, прикрыв ладошкою губы алые. Иван ее в опочивальню отправил, пожелав снов спокойных, а сам велел музыкантов звать да песни звонкие петь. Сам-то на лавке сидит, в ладоши хлопает да ногами перебирает. Вино пьет да музыкантам подпевает. Бросил он на Федьку взгляд беглый да застыл на месте. Смотрит на него Федор, глаз не отрывая, а в них светом ярким страсть горит. Кивнул легонько Федька Царю, встал со скамьи да вышел из трапезной, у порога оглянувшись.

Вот уже и ночь на дворе, и пир закончился, а не спится Ивану. Видится ему взгляд Федькин зовущий. Царь на скамью уселся, вина себе в чашу плеснул и жадно выпил.

«Что за напасть такая, стыдная? Не идет у меня из головы Федор Басманов. Хоть руби топором ее. А как сегодня глянул он на меня, аж сердце замерло. Пуще любой крали распрекрасной хочу его всего без остатку выпить, как вино молодое да хмельное!»

Дверь в опочивальню тихо отворилась, и увидел Царь Федьку на пороге, в шубу закутанного. Смело тот в спаленку вошел, вытащил из рукава кокошник да бубенцы, скинул шубу и оказался перед Иваном в рубахе да в красном летнике женском. Надел он кокошник на черны волосы, бубенцы на руки нацепил и в ладоши громко хлопнул.

Раззадорились колокольцы звоном веселым. Закрутился, как вихрь, Федька в танце огненном. Каблучки по полу цокают. Руки словно крылья птичьи в стороны разлетаются. Щеки ярким румянцем пламенеют. Губы алые улыбкою нежной манят.

И так Федька в танце закружился, что не заметил, как Царь подле него очутился. Обхватил Иван руками сильными стан тонкий да прервал танец страстный. Смотрит он в глаза черные, и дыхание его заходится.

– Что ж ты, Феденька, со мною делаешь? Своим телом гибким меня околдовал. Губами сладкими поманил. Глазами черными зачаровал. Будь моим, душа моя! Будь ласковым. Все для тебя, лада моя, сделаю! Все сокровища к твоим ноженькам брошу! Властью наделю несметною! Только скажи! – шепчет Царь страстно.

– Ничего мне от тебя не надобно, – отвечает Федька, глаз не отводя. – Только слово доброе. Только взгляд нежный. Только ночи страстные.

И со словами этими целует Федька губы царские, и нет ничего на свете слаще поцелуя этого.