Первым делом (СИ) - Страница 25

Через час — не через час конечно, но через полтора дополз таки Чи-Ха до границы нашей части, а тут прилетел самолёт, да не один, а целых две штуки, одним из которых был родной А-7бис с Толиком за штурвалом. А на втором транспортнике был в полном составе весь начальствующий состав второго авиакорпуса плюс примкнувший к ним Михал-Леонтьич Миль.

Мои начальники ушли решать вопросы к местным, а Миль начал радостно обнимать меня и хлопать по спине.

— Ты, Веня, точно в рубашке родился, — сообщил мне он, — и от японцев ушёл, и от Жукова, как этот… как колобок из сказки.

— Так точно, тщ начальник, — не стал отпираться я, — потому что круглый, ухватить не за что. Как там Жуков-то? — адресовал я вопрос Толе.

— Ранение сквозное, в правую ногу, кость не задета, — отвечал он, — так что всё должно наладиться. Про тебя он вспоминал, кстати, и не один раз.

— И как именно вспоминал? — насторожился я, — типа жалко, что не расшлёпал его, гада?

— Нет, совсем наоборот, говорил, что погорячился он.

— Ну ладно, — прервал наши объяснения Миль, — пока командиры по вам разбираются, расскажите-ка лучше, как ведёт себя наш А7 в боевой практике, какие недостатки есть?

Мы переглянулись с Толиком, и он кивнул мне, чтобы я, значит, начинал рубить правду-матку. Я и начал:

— Михал-Леонтьич, — сказал я, смотря в сторону, — вы знаете, как я вас уважаю и отдаю должное вашему мастерству…

— Можешь пропустить предисловия, — прервал меня Миль, — давай по существу.

— Хорошо, — вздохнул я, — перехожу к существу. Склонность к кувырку вперёд никуда не делась, надо что-то с этим делать, раз, на средних скоростях, от 200 до 300, сильная тряска, аж зубы стучат ну и самое главное — максимальная скорость говно, от истребителя не уйдёшь. Радиосвязь нужна, как воздух. И реактивные снаряды, которые недавно на них навесили, хорошо бы сделать управляемыми. Ну в если в целом, то есть большие сомнения в ценности боевого применения таких типов летательных аппаратов…

— Почему? — переспросил Миль.

— Зависать потому что не может и прятаться в складках местности тоже нет, — отрезал я. — Может Анатолий что-то добавит.

— Да правильно всё Веня описал — и про кувырок, и про флаттер, но это мелочи. Главное в том, что непонятна область применения этих аппаратов… разве что воздушная разведка и высадка десанта, но и тут можно обойтись обычными самолётами.

— И что ты… вы вдвоём то есть предлагаете? — уныло спросил Миль.

— Убирать толкающий винт, — сразу начал перечислять я, — оставить один несущий сверху и осваивать новую нишу в авиастроении.

— И что нам это даст?

— Загибаю пальцы, — начал я, — взлёт-посадка с маленького пятачка, раз. Возможность полёта и зависания на минимальных высотах, до пары метров, два. Можно будет перевозить груз на внешней подвеске. Возможны как боевой, так и пассажирский варианты, а к этому можно приплюсовать и вариант вертолёт-кран. Это три. Ну и независимость от погоды — даже при видимости в пару десятков метров вертолёт сможет выполнять свои задачи, что в случае самолёта исключается, не сядет он в такую погоду.

— Это всё очень интересно, — начал Миль, но закончить не успел, подошли начальники.

— Значит так, бойцы, — резко и решительно высказался командир нашего авиакорпуса полковник Куцевалов, — мы обо всём договорились — Панин забирает Сокольникова и мы все вместе возвращаемся в расположение части. Немедленно.

Мы возражать не стали, и через полчаса уже разгрузились в Цаганбулаге (редкая и унылая дыра, между нами — куча глинобитных домушек, которую немного скрашивали пара буддийских храмов и речка Халхин-Гол, грязноватая конечно, но какая ни есть вода).

Наступление

— А чего они вообще на монголов полезли-то, маньчжуры эти? — спросил я у Толика, когда мы выполняли ежедневное техобслуживание нашего А7 (его таки вытащили с нейтральной территории).

— А то ты не знаешь… — угрюмо ответил мне он.

— Знаю-то я, может, и знаю, но хотелось бы получить подтверждение от независимого лица.

— Ну, слушай независимое лицо, если так приперло, — мы сели на скамеечку в тени правого крыла, и он продолжил. — Что Монголия, что Маньчжоу-Го… ну да, на левом берегу которая… это два несамостоятельных государства, сам наверно знаешь.

— Знаю, конечно, — подтвердил я.

— Монголы целиком от нас зависят, а маньчжуры эти от япошек, так что полезли они на нас, а не на Монголию, японские самураи под прикрытием соседей. А зачем… они собирались здесь железку прокладывать для снабжения своей группировки в Харбине, а левый берег Халхин-Гола непригоден, как говорят, для этой цели. Вот они и решили передвинуть границу на полсотни километров, чтобы перенести железную дорогу сюда. А монголы возбухли… это, как говорится в пословице, палец если отдашь, то потом и всю руку съесть могут.

— То есть палец решили не отдавать… — вслух подумал я. — А вообще что это за территория такая, Маньчжоу-Го? Почему Маньчжоу, понятно, а Го здесь при чём? И как там вообще японцы оказались?

— С китайского переводится, как Великая Маньчжурская империя. Старший у них натуральный китайский царь, как его… Пу И, во, у них же тоже революция была в начале века, как и у нас — царя, то есть императора скинули, но у нас его благополучно шлёпнули через год, а здесь он уцелел и маленькую доля своей бывшей страны себе отхряпал. Китай же сейчас слабая страна, внутренняя грызня идёт по всем фронтам, вот японцы подсуетились и сделали под себя такой вот независимый кусочек его территории. Как бы во главе с императором, но на самом деле он там ничего не решает, этот Пу И, просто делает вид, что правит.

— Понятно… а мы теперь должны им по рукам дать, что маньчжурам, что японцам, чтоб не протягивали их в сторону наших союзников.

— Правильно понимаешь… на днях решающее наступление ожидается, как говорят знающие люди, там и дадим им по рукам, чтоб не лезли куда не надо. К тому же у нас с японцами давние счёты, ещё со времён Порт-Артура и Цусимы.

— Там же царское правительство проиграло, — сделал я удивлённое лицо, — какое дело нашему социалистическому государству до этих старых капиталистических дел?

— Русские-то люди никуда не делись, — немного подумав, ответил мне Толик, — что при царе, что при коммунистах… вот они и помнят старые обиды.

— Вас понял, товарищ командир, — бодро отрапортовал я. — Какие будут приказания?

— Отмываться и готовиться к новым боям с империалистическими хищниками.

— Есть отмываться и готовиться! Разрешите выполнять?

Толик разрешил и мы вместе пошли в нашу казарму, стоящую на самом краю этого забытого богом Цаганбулака. А на входе в казарму нас поджидал Михаил Леонтьевич Миль, крайне взволнованный и издёрганный, ни разу я его таким не видел.

— Парни, для вас есть срочное задание…

— Со всем вниманием слушаем, Михал Леонтьич, — быстро ответил Толик.

— Наступление здесь начнется завтра-послезавтра, но мы в нём не участвуем, — хмурясь, продолжил Миль.

— Какая досада, — сказал я себе под нос, — а так хотелось бы…

— С сегодняшнего числа у нас появилась новая задача — перегоняем А-седьмые к Чите и грузимся на платформы.

— И куда пойдут эти платформы? — счёл нужным уточнить Толик.

— Вообще-то это военная тайна, но вам, как особо доверенным товарищам, могу сообщить, что пойдут они в Минск.

— Так-так-так, — пробормотал я, — из огня, как говорится, да в полымя… с фашистами будем биться?

— Про фашистов я ничего не говорил, — мягко ответил мне Миль, — и тебе не советую болтать про это. Едем в Минск укреплять обороноспособность Западного военного округа и точка на этом.

— А сухой паёк хотя бы выдадут? — перевёл разговор в более приземлённую сторону Толик.

— В Чите обещали накормить… да, мы поедем в отдельном вагоне, якобы Штерн из своего резерва предоставить должен.

— Вагон это хорошо, — заметил я, — но возникают и некоторые другие вопросы — почему нас, например, не задействуют в предстоящем наступлении? Что, совсем автожиры не понравились руководству?