Первым делом (СИ) - Страница 18

А тут и стемнело, мы честно вернулись к погибшему лётчику, забрав предварительно лопатку из нашего автожира. Я поинтересовался у Толи по дороге:

— А чего они сухопутную экспедицию не снарядили? Нехорошо всё-таки своего товарища так кидать.

— Это нейтральная территория, — пояснил он, — видимо им там надо собрать кучу разрешений и согласований, чтобы сюда выдвинуться. Утром может и приедут…

Жуков

Шли мы почти всю ночь, ориентируясь по Большой Медведице, облаков совсем на небе не было, так что все звёзды высыпали разом и размером они были с пятак. Из животных нам одни грузуны встречались и ни одного хищника — разнообразные суслики, тушканчики, хомячки и даже один, по-моему, сурок промелькнул справа по ходу, его трудно с остальной мелочью перепутать, потому что весит он под 5 кг и длиной до полуметра.

— Ты бы поосторожнее с ним, — предупредил меня Толян, когда я дёрнулся в его сторону.

— Это почему? — спросил я.

— Сурки традиционные разносчики бубонной чумы, так нам на курсах рассказывали, — пояснил свою мысль Толя, — только ещё этой радости нам недоставало.

— Хорошо, буду поосторожнее.

— А что это ты там насчёт кино болтал? — продолжил он.

— Какого кино? — не понял я. — Трактористы?

— Да при чём тут трактористы, ты этому япошке втирал, что его брательника в кино где-то видел — просто интересно, где ты у нас мог видеть японское кино? Да ещё и запомнить, кто там снимался, для меня, например, их имена все одинаково непонятны. И рожи тоже одинаковы.

— Я не помню, — ушёл от ответа я, — у меня же амнезия была, большой временной период из памяти куда-то делся, вот так и тут — что видел, знаю, а где и почему — нет…

— Слушай, давай так что ли договоримся, — по некотором размышлении произнёс он, — если спросят, то с япошкой мы ни о чём не говорили, в том числе и о кино, а просто он взял и самоубился при попытке захватить его в плен.

— Договорились, конечно, — согласился я. — А кто нас про него спрашивать будет?

— Будто не знаешь, особисты конечно. Как дойдём до расположения наших… ну если дойдём, конечно… так и начнётся — как, почему, зачем, с какой целью и так далее.

— У тебя уже было такое?

— Было… — сердито сплюнул Толик, — да сплыло. Один раз отбился, бог даст, и второй раз тоже пронесёт…

Остаток пути мы проделали в гробовом молчании, не о чем нам особенно говорить было. Уже перед самым рассветом вдруг потянуло дымком и запахами конского навоза.

— Похоже, мы добрались, — тихо сказал мне Толик, — непонятно только, до какой части. Сейчас главное, чтобы нас свои же не подстрелили впопыхах.

— А давай так сделаем, — предложил от балды я, — давай заляжем в степи и покричим на разные голоса, типа «спасите-помогите» — кто-нибудь же должен проверить, откуда непонятные звуки идут. Наверно сразу не пристрелят, а хотя бы документы спросят. А если, как снег с горы свалиться, тогда да, разные варианты могут быть.

— Принимается, — буркнул Толик, — давай только сначала показания согласуем, чтобы бились, а то поймают нас на нестыковках, тогда не отвертимся от трибунала.

Следующие четверть часа мы тихонько сверяли и согласовывали показания, а потом начали действовать по моей программе — легли на сухую выжженную землю и заголосили на разные голоса. В расположении нашей части послышались какие-то звуки, пару раз даже в воздух пальнули, а через некоторое время примерно в сотне метров от нашей лёжки раздалось:

— Эй, вы кто такие? Поднимайтесь с поднятыми руками, живо!

— Не стреляйте, — подал голос я, — мы лётчики из второго авиакорпуса, нас за линией фронта сбили, возвращаемся к своим.

И мы с Толиком медленно встали, держа руки высоко вздёрнутыми к небесам.

К нам приближались два бойца с мосинками наперевес, один встал чуть поодаль, грамотно фиксируя наши движения, а другой подошёл поближе, смерил нам обоих недобрым взглядом с головы до ног и сказал:

— Что-то непохожи вы на лётчиков. Документы есть?

— А как же, — взял я инициативу на себя, — документы здесь, в нагрудном кармане, достать?

— Не дёргайся, — предупредил задний боец, — а то пулю всажу.

— Не надо ничего доставать, и дёргаться тоже не надо, — повторил за ним ближний товарищ, — оружие какое есть — быстро выкладывайте на землю.

Мы с Толиком молча выложили свои наганы, а я добавил к ним так и не задействованную лимонку.

— Пять шагов назад, — скомандовал ближний, после чего забрал оба револьвера. — А теперь идёте впереди нас в расположение части, резких движений делать не надо, руки держать поднятыми.

Мы с Толиком выполнили приказ — так и добрались до большой палатки желтоватой пустынной расцветки, один из конвоиров зашёл внутрь, после чего сразу вернулся со своим, судя по всему, командиром, низеньким рябым красноармейцем, которого тот называл военинженером 3 ранга.

— Таааак, — сказал командир, — из второго авиакорпуса, значит, лётчики, значит… документы давайте.

Мы с Толей вынули из карманов красноармейские книжки и протянули ему.

— Отделенный командир Панин и красноармеец Сокольников, значит, — сказал себе под нос командир, а потом добавил, — с какой целью летали в тыл врага?

— Воздушная разведка, товарищ военинженер, — подал голос Толя. — По приказу командира части.

— А ничего, что второй авиакорпус уже неделю, как в Улан-Батор переведён?

— Да что вы такое говорите, товарищ военинженер, — заволновался я, — с утра ещё был в районе Цаганбулага и никуда переезжать не собирался.

— Царёв, Мельников, — резко скомандовал начальник двоим нашим конвоирам, — этих обоих под арест, пока комиссия не уедет.

— В пятую? — уточнил старший наряда.

— В неё, — подтвердил тот, — и чтоб без шума. Да — вы их обыскали?

— Никак нет, — виновато опустил глаза Царёв, — сейчас обыщем.

— Болваны, — сплюнул военинженер на пыльную землю, после чего скрылся в своей палатке.

— Всё, что в карманах есть, выкладывайте, — скомандовал нам Царёв.

Выложили — там документы, взятые у японского лётчика были, больше ничего. А вот когда нас вели через расположение части (я так понял, что это был смешанный мото-кавалерийский полк), случилось непредвиденное. Из-за очередной палатки вдруг вывернулась процессия, состоящая из большого, судя по всему, начальника во главе и свиты его подчинённых сзади.

— Стоять! — сразу же остановил нас этот большой начальник, комкор, если я не ошибся. — Кто такие, почему ночью по части шляетесь?

— Ведём задержанных бойцов под арест! — вытянулся во фронт Царёв, — по приказу военинженера 3 ранга Красницкого.

— Что за бойцы, за что задержаны?

— Вышли ночью из степи, говорят, что лётчики из второго авиакорпуса, сбили их во время разведки.

Комкор подошёл поближе к нам и пролаял:

— Фамилии, звания, на чём летали, куда?

Тут уж я отдал карты в руки Толику, всё-таки он среди нас двоих начальник, а не я.

— Отделенный командир Панин и красноармеец Сокольников, летали в район Аршана на автожире А7-бис системы Камова-Миля. Были атакованы тройкой вражеских истребителей, предположительно Ки-27 Накодзима, совершили вынужденную посадку из-за повреждения двигателя. Один из Ки-27 в процессе воздушного боя был сбит стрелком Сокольниковым.

— Что за автожир? — недоумённо поморгал глазами комкор, — почему не знаю?

Видя, что никто пояснять этот момент не собирается, взял слово себе.

— Новейшая разработка конструктора Камова, товарищ комкор — гибрид самолёта с вертолётом, у него кроме стандартного толкающего винта впереди машины имеется ещё и несущий винт сверху.

— Бред какой-то… — немного подумав, заметил комкор, — зачем нам в Красной Армии такие крокодилы. Короче — приказ начальника вы выполнили?

— Так точно, — отозвался Толик, — провели воздушную разведку.

— Вверенную вам технику в расположение части вернули?

— Никак нет, — продолжил Толик, — в связи с обстоятельствами непреодолимой силы.