Первым делом (СИ) - Страница 13

— Я и не думаю, — пожал плечами я, выдвигаясь в ту сторону, куда она указала, — верю на слово, всадишь.

Путешествие наше было недолгим, по лощинке между двумя невысокими хребтами, потом ручеёк два раз перепрыгнуть пришлось, а тут и дымком потянуло откуда-то справа. Мы миновали большую лужайку с травой по пояс, и на краю поляны обнаружились деревянные постройки в количестве шести-семи штук. Даже на вид было понятно, что срублено всё это на совесть, причём даже не в этом столетии, такое оно всё солидное и основательное было. Груша скомандовала мне «стоять», а сама крикнула в сторону ближайшего дома дядю Якова. Тот немедленно появился откуда-то сзади дома.

— Ты кого это притащила, Груня? — спросил он, прищурившись.

— Беглый, говорит, посадили его за то, что рыбу ловил.

— Таааак, — нехорошо протянул Яков, обходя меня кругом, — за рыбу, говоришь? Как апостола Петра, значит?

Я начал вспоминать Новый завет и не вспомнил — наверно был там такой любитель рыбной ловли, поэтому решил сменить тему.

— Пошёл с раннего утра на Ветлугу, щучек с карасями к обеду припасти, тут-то меня и взяли. Сказали, это режимная зона. Ещё к надписи на рубашке прикопались, мол написано по-немецки, значит ты ещё и немецкий шпион. А я не захотел за решетку и сбежал, вот и вся моя история.

— Что за надпись? — немедленно полюбопытствовал старовер.

— Вот, сами смотрите, — и я повернулся к нему спиной, — Адидас это название фирмы, которая такую одежду делает. А ещё обувь и разные спортивные принадлежности.

— И откуда ж у тебя немецкая одежда, мил человек? — продолжил тот.

Вот же блин, подумал я, прямо как на допросе у НКВД-шников, но ответил уклончиво:

— Я не помню… выменял наверно на базаре в Горьком… на болты с гайками, мы их вытачиваем в нашем техникуме, кто может, немного с собой утаскивает, вещь в хозяйстве необходимая.

— Звать-то тебя как?

— Вениамином, можно просто Веней.

— Веник, значит… ну хорошо, что не Метла… а ты знаешь, Веник, что у нас тут с лагерными властями мирное соглашение имеется?

— Не, не знаю, — признался я.

— Мы не помогаем беглецам из их лагерей, а они в ответ не трогают нас — такое вот негласное соглашение.

— Это очень жаль, конечно, — честно ответил я, — но я и не прошу мне помогать, не выдавайте хотя бы… а я вам взамен пригодиться смогу… может быть.

— И чем же ты нам сможешь пригодиться, милок?

— Я в автомеханическом техникуме учусь, на последний курс перешёл, разбираюсь немного в электричестве и в разной технике. Если что, могу починить что-нибудь или даже с нуля что-то сделать…

— Электричества у нас тут нет, — задумался дедок, — а вот один мотор в сарае лежит, давно сломанный. Если починишь, так и быть, сдавать тебя не буду. А сейчас ты наверно жрать хочешь?

— Да не отказался бы, — честно признался я, — с утра ничего не ел.

А дед крикнул что-то по направлению ко второму строению, и оттуда сразу отделился здоровенный такой пацанчик явно постарше и покрепче меня. Он перекинулся парой слов с дедом, после чего кивнул мне идти за ним. Привёл меня в соседнюю избу, сказал, чтоб я сел за стол, и поставил передо мной керамическую миску с чем-то съедобным. Я только собрался наконец-то пожрать, но вовремя вспомнил о принятых тут обычаях и ритуалах — пацанчик, представившийся Митей, внимательно на меня смотрел всё это время. Я встал, нашёл глазами икону в углу и трижды перекрестился. Про два перста не забыл. После чего уже сожрал всё, что дали, это оказалось что-то вроде пшённой каши. А следом уже Митрий этот сдал меня на руки деду Яше, пробормотав ему что-то на ухо.

— То, то перекреститься не забыл, это ты молодец, — расплылся в улыбке дед, — а что двумя перстами, это совсем здорово. Принимаешься ты в нашу общину, короче говоря. Условно, с испытательным сроком в месяц. Жить будешь вот в той дальней избе, пустая она у нас стоит. Сейчас Митя определит, что ты у нас по хозяйству делать будешь, а вечером мотором займёшься. В бога, как я понимаю, не веришь…

— Ну почему сразу не верю? — счёл нужным возразить я, — очень даже верю, когда надо.

— А у нас всегда надо, так что можешь не прикидываться, но наши обычаи соблюдать придётся. Да, и если с Грушей чего сотворишь непотребное, я тебя лично скачала кастрирую, а потом уж пристрелю. Всё ясно?

— Да уж куда яснее-то, — усмехнулся я, — яснее некуда.

И Митрий повёл меня на скотный двор… ну то есть в здоровый сарай с другого края села, закошенный под скотный двор. В сарае имели место две коровы, одна почти вся рыжая, с белыми отметинами, а вторая наоборот, белая с рыжим.

— Вот, — сказал Митрий, — это две наши кормилицы и поилицы, слева Зорька, справа Пеструха. Приставляю тебя к ним — утром будешь выгонять их на луг, а вечером загонять обратно. Доить-то умеешь?

— Если честно, ни разу не пробовал, — ответил я, — но если покажешь, наверно справлюсь.

— Тогда вечером ещё и доить их будешь.

— А коровы-то смирные? — спросил я, — а то рога у них очень серьёзные.

— Не боись, не забодают, — ободрил меня Митя и сразу вслед за этим выгнал обеих бурёнок из стойла, а мне дал в руки хлыст. — Вон туда гони их.

Так я начал свою трудовую деятельность в новом мире…

Только она закончилась так быстро, как я и не ожидал — через час примерно выпаса двух бурёнок (смирные они оказались обе, тихо-молча жевали себе травку на лужайке и никуда не дёргались, а я в это время сидел на поваленном бревне и периодически щёлкал хлыстом для порядка) кусты раздвинулись и из них вывалила целая процессия с сержантом Барановым во главе. В руках у всех них было либо по револьверу, либо по Мосинке.

— Попался, гнида, — радостно оскалился Баранов, — ща мы тя месить начнём.

Я вздохнул, отложил хлыст в сторону, высоко поднял руки и ответил:

— А чо сразу месить-то? Сдаюсь я, сдаюсь… коров вон только отгоните к деревне, а то могут потеряться.

— Ты за коров не волнуйся, — радостно продолжил Баранов, — ты лучше за себя волнуйся.

А вслед за этим он подошёл поближе и со всей дури засветил мне прямой правой в левый глаз. Я наготове был и ушёл, конечно, от прямого попадания, вскользь получил, как и рассчитывал — упал, естественно на спину, имитируя приступ тяжёлой боли и причитая: «ой убили меня совсем!»… Продолжения банкета, как я и рассчитывал, не последовало, пару раз только Баранов меня сапогом пнул для приличия, я и эти удары сумел сдемпфировать. В промежутке где-то я успел выдавить фразу «сильно-то не месите, а то я потом до берега сам не дойду — нужны вам эти проблемы?» А дальше двое его сопровождающих подняли меня на ноги, завязали сзади руки морским узлом и повели к деревне, поминутно тыкая кулаками в спину.

— Что ж ты так сделал-то? — только и успел я сказать деду Яше, — прямо, как Иуда с Христом… за 30 сребреников… грех ведь на душу взял.

— Ты за мои грехи не бойся, паря, — усмехнулся тот, — я их отмолю, когда понадобится, и сребреников я не брал — они скорее удавятся, чем заплатят за что-нибудь. Но всё равно ж тебя поймали бы рано или поздно, я подумал, что лучше рано…

Тут я поймал взгляд Груши и сказал и ей несколько напутственных слов:

— Жалко, что всё так вышло-то… ты мне понравилась, Груня…

— Иди-иди, — опять ткнул меня кулаком в спину Баранов, — Груша не для тебя предназначена.

Спорить с ним я не стал, а просто покинул территорию скита в гробовом молчании… недолго, однако ж, я тут задержался-то. Спросил только у сопровождающих, когда мы миновали то место, где я с волком повстречался:

— А как вы меня так быстро нашли-то, парни?

Сопровождающие переглянулись, и один из них счёл возможным прояснить ситуацию:

— Ты ж наследил, как не знаю кто… и потом — этот скит с дедом Яшей и Груней, он один-одинёшенек тут километров на тридцать, так что шансов у тебя никаких не было. Ты вот что лучше скажи — как ты сумел такую летающую машинку соорудить? Начальник, который на Эмке приехал, очень заинтересовался.