Первый удар (сборник) - Страница 20

– Ты чего здесь, Михаил? От деревни вроде далеко, да я тут и деревень-то давно уж не видел.

– Там деревня, за лесом, по другой дороге. Березовая Грива, – махнул рукой мужик, продолжая рассматривать Степана с ног до головы. Тот заметил это, улыбнулся шире, блеснула металлическая коронка.

– Любопытствуешь?

– Да как сказать… Нечасто здесь военные появляются, в наших-то местах.

– А что здесь такого, в ваших местах? – заинтересовался старшина, присаживаясь на камень и вытянув больную ногу перед собой. Он пошарил по карманам и огорченно сплюнул.

– Вот зараза! Папиросы в госпитале забыл! Всю ночь не до курева было, а сейчас захотелось – и на тебе! Эх-х…

– Махру курите, товарищ старшина? – хохотнул Михаил. – Если да, то у меня с собой найдется.

– Здорово! – обрадовался Степан, доставая из нагрудного кармана зажигалку – старую, побитую, из латунной гильзы от трехлинейки. – Махра, брат, это даже получше, чем папиросы. Первое дело от усталости!

Михаил бросил ему на колени увесистый кисет и поднялся.

– Пойду за литовкой схожу.

Когда косарь вернулся, старшина уже свернул толстую, с большой палец, самокрутку и теперь дымил, блаженно прикрыв глаза и жадно затягиваясь, словно ядреный самосад и на самом деле был для него лекарством от всех болезней.

– Так что здесь, в ваших местах, такого? – повторил он вопрос. Михаил хотел было отмахнуться, перевести все в шутку, но вдруг наткнулся на взгляд из-под век. Острый и внимательный, он царапнул, словно когтем, и шутить отчего-то расхотелось, хоть старшина и улыбался по-прежнему добродушно.

– Да… чего тут? Гиблые здесь места, – неохотно отозвался Михаил, постукивая бруском по лезвию косы. – Нехорошие.

– Интересно, – Степан снова затянулся, самокрутка яростно потрескивала, выпуская огромные клубы сизого дыма. – Гиблые, говоришь? А вроде ничего, красиво, и леса не топкие, сосны да березняк, редко где елки попадаются. Сам сказал, даже деревня твоя – Березовая Грива. И часто гибнут здесь?

– По весне двоих волки загрызли. Приезжие, из района. Переписывать приезжали население. Капитан какой-то, а с ним девчонка молодая совсем. Волки их порвали, в лесу дело было – машина у них встала, мотор заглох.

– Волки? – переспросил Степан настороженно. – Или?..

Михаил помрачнел, опустил косу, глянул исподлобья. Старшина почувствовал, что задел мужика своими словами. Непонятно было только – с чего он так напрягся.

– Волки. Кому больше? После этого комиссия приезжала, разбирались. Всех мужиков в сельсовет перетаскали, спрашивали, что да как, да не было ли каких обид… Так и уехали ни с чем. А чего тут решать, если и так ясно, что волки! Одни кости оставили на дороге.

– Понятно, – Степан неопределенно хмыкнул и начал подниматься, опираясь на палку, – ладно, Михаил, спасибо тебе за махру. Добрая махорка. Отдохнул я, теперь дальше пойду. Ты мне только расскажи, куда точно нужно идти, чтоб до Волоколамска добраться.

– Погоди, старшина, – косарь придержал его за рукав. – Ты вот что… Давай-ка я тебя подброшу до шоссе. У меня лошадь с телегой вон там на опушке. Все веселее, чем пешком. Да еще раненому.

– Это точно! – охотно согласился старшина, вскидывая на плечо вещмешок. – Ну, давай свой гужевой транспорт!

До шоссе они добрались через час с небольшим. Пегая лошадка, хоть все время всхрапывала и озиралась, но бежала ходкой трусцой, и Степан, которого под ярким солнцем сморил сон, очнулся только тогда, когда Михаил осторожно потряс его за плечо.

– Вставай, старшина, – сказал он, – приехали.

Телега стояла на проселке у самого выезда на шоссе, по которому туда-сюда сновали грузовики.

– Вон, в той стороне Волоколамск. Сейчас быстро доберешься, – показал Михаил и стал разворачивать лошадь.

– Спасибо, Миша, – старшина пожал ему руку и добавил, усмехнувшись: – Добрая у тебя махорка, добрая. В голове от нее аж звенит.

– Давай-ка, я отсыплю, – добродушно гуднул мужик и не слушая возражений, быстро пересыпал в чистую тряпицу чуть ли не половину кисета. Потом чмокнул губами и легонько стегнул лошаденку вожжами. Телега скрипнула и покатилась по проселку.

Степан поглядел в широкую удаляющуюся спину, покрутил головой и рассмеялся, подбросив в руке махорку. Потом крепче сжал набалдашник палки и пошел на обочину, тяжело прихрамывая.

Холодный ноябрьский дождь мелкой дробью стучал по черной ткани комбинезона, капли стекали с нее не впитываясь, падали в переполненную водой губку мха.

Степан Нефедов провел по мокрому лицу ладонью и посмотрел на часы. Стрелки слабо мерцали в полумраке, показывая без пяти семь.

– Начинаем через пять минут, – сказал он не оборачиваясь, зная, что сейчас услышит за спиной. Тихие щелчки затворов, шорох задвигаемых в ножны кинжалов. Он протянул за спину руку ладонью вверх, и в нее легла обжигающе холодная, морозящая пальцы пластинка ударного амулета.

– Саан'трай. Марл'аарс нист'са! – скомандовал Степан на языке альвов и краем глаза увидел, как несколько темных силуэтов мгновенно стали просто тенями среди деревьев, исчезая в сплетениях еловых ветвей. Последний звук – шелест затвора снайперской винтовки. И снова тишина…

Полковник Иванцов был спокоен. На этот раз – на самом деле. Стоя на пороге, старшина внимательно посмотрел на него – не нервничает, иначе бы давно грыз длинный янтарный мундштук и курил одну за одной «Герцеговину Флор». Спокоен – значит, задание простое. Или… полковник все давно спланировал и решил.

– Проходи, Степан, – Иванцов махнул рукой в сторону стола с расстеленной на нем картой, – садись. Как ранения?

– Порядок, товарищ полковник. Уже и не помню про них – только когда погода плохая, сразу побаливать начинают. Лучше всякого барометра.

– Побаливать… – проворчал полковник. – Знаем мы такое. Гордые все, никто долечиваться не хочет, все на авось да небось надеются.

– Да нет, товарищ полковник, – усмехнулся Нефедов, – на авось мне уже поздно, остается только на медицину. Народную.

– Нелюдскую, – уточнил Иванцов и хмыкнул, – ну да лишь бы на пользу… Ладно, Степа. Речь не о том. Посмотри на карту.

Старшина вгляделся в россыпь топографических знаков, и некоторое время разглядывал карту из края в край. Потом вопросительно поднял глаза на полковника.

– Волоколамский район? – осведомился он, доставая пачку папирос. Щелкнул зажигалкой и закурил, не спрашивая разрешения. Впрочем, Иванцов не обратил на это внимания – они двое знали друг друга слишком давно.

– Точно так, – кивнул полковник, который тоже закурил и теперь, морщась, разгонял дым широкой ладонью, – а если еще точнее, то несколько деревень в полусотне километров от него. Здесь и здесь. Особенно нас с тобой интересует вот эта – Березовая Грива называется. Ты что, Степан?

– Березовая Грива, во-он как, – протянул Нефедов, выдыхая дым к потолку, – был я там. Можно сказать, что и недавно совсем. В июле, когда из госпиталя возвращался. Хорошие леса. И что там случилось?

– Случилось вот, – Иванцов устало зевнул. – Волки там случились. Не простые волки, Степан, как ты понимаешь.

Нефедов выжидающе молчал, и полковник, справившись с зевотой и растирая красные глаза, рассказал, что два дня назад в этом районе было совершено нападение на машину, перевозившую обмундирование и сапоги. Шофер, который сумел как-то отбиться от волков, привел машину – всю, от руля до крыши залитую своей кровью. А вот напарника его волки выдернули из кабины в один миг.

– Чего они тем проселком-то поперлись? – недоуменно спросил Степан. – Это же крюк километров в десять!

– Спекульнуть сапогами хотели в деревнях, – неохотно объяснил Иванцов, потирая шею. – Крестьяне за хорошие сапоги да новую форму много чего дадут – и деньги, и самогон, и сало, и чего душа попросит…

– Понятно. И что, шофер так просто это и рассказал? Все на волков, значит, списал… Может он сам своего напарника и того – за деньги-то? Или с местными сговорился. Люди жадные бывают.