Первый ученик (СИ) - Страница 14

– Раз я вне подозрений, то нет, – буркнул парень, плюхаясь на стул, и взялся за чашку. – Но вы ведь все равно скажете. Вы для этого меня разбудили? – Настал черед Арчи многозначительно молчать и разглядывать студента. – Хорошо, я спрошу. Кого боги прибрали?

– Шахтера в десятке километров отсюда. Но я разбудил тебя не поэтому. Твоя мать в больнице. – Макс вскочил, опрокидывая стул. – До тебя пытались дозвониться с обеда, потом связались с Академией, а те уже перекинули на нас.

– Что с ней? – Глаза парня из темно-серых стали почти черными.

– Упала с лестницы и сломала ногу.

– Я должен…

– Я знаю, – перебил Арчи, доставая из кармана бумагу, на которой синела круглая печать. – У тебя пять суток, рапорт напишешь задним числом, приказ Старший подмахнет, я прослежу. До Шоромы тебя подбросит Игроков, он сегодня на транспорте, автобус на Троворот отходит через три часа.

Он отдал бумагу парню. Тот молча взял. Благодарности и уверения в вечной дружбе решили оставить до другого раза, впрочем, как всегда.

Тема: «Легенды и мифы народов Империи»

Автобус сломался под Листовцом[12]. Они простояли под дождем три часа, пока ползающий в грязи водитель и еще пара неравнодушных к технике пассажиров не вернули транспорт к жизни. В салоне было душно и тесно. Ноги Макса затекли, колени упирались в переднее сиденье. Пахло выхлопными газами, потом и копченой курицей, которую ел толстый парень у окна, на соседнем месте.

Иногда плакали дети. Мальчишка лет шести, что сидел через проход, без стеснения разглядывал Гроша круглыми, полными любопытства глазами. Его внимание привлекла черная форма. На груди маленького пассажира болтался такой же, как и у Макса, пластиковый муляж кад-арта. У ребенка был дар, и его будущее было предопределено.

Если ты умеешь управлять энергией, тебя заберут в Академию в пятнадцать лет. Оторвут от семьи, от друзей, заставят забыть о мечте стать пожарником или космонавтом, ты не снимешься в кино и не побьешь рекорд на соревнованиях. Ты станешь пси-специалистом. Нерушимый закон, утвержденный предком нынешнего Императора. Макс понял это спустя год в казенных стенах, после четырех побегов и четырех позорных возвращений, после штрафа, для выплаты которого отец продал машину. Таких, как он, не спрашивали. Не спросят и этого мальчишку. В его интересах захотеть стать псиоником, как произошло с большинством сокурсников.

– Мам, а расскажи, как появились пси, – затеребил сидевшую рядом женщину мальчик.

– Я уже столько раз рассказывала. – Она бросила на Макса извиняющий взгляд.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста-а-а-а, пожалуйста-а-а-а-а, – заныл пацан.

– Хорошо, – сдалась она, и Грош понял, что она сдавалась так миллион раз до этого, по миллиону самых разных требований этого мальчишки. – Давным-давно в темные века, когда мертвые убивали живых тысячами…

Студент фыркнул. Чего ж не миллионами?

– Не было ни камней разума, ни псиоников.

– Пока не родился Император Керифонт? – не утерпел сын.

– Да, – согласилась мать. – Но тогда он еще не был Императором. Он был простым человеком, который понял, что может прогонять блуждающих, может причинять им боль, может…

– Убивать призраков! Х-дышь! – Пацан взмахнул рукой, имитируя удар.

– Да. Но он был один. А один не способен спасти всех, не может быть повсюду.

– И тогда он отдал свою силу камню. – Юный слушатель как-то разом сник, эта часть легенды ему не очень нравилась.

– В горах, на самой-самой высокой вершине, люди нашли камень. Он был прозрачным, как вода, и каждый день его наполняло светом солнце. Ни один вернувшийся не осмелился приблизиться к нему.

– А почему? – Мальчишка заерзал и бросил еще один взгляд на Макса. – Почему призраки не могли подойти к камню? Он был волшебный?

– Наверное, Вить, а может, горы – это слишком высоко для них.

Юный псионик подумал и кивнул, соглашаясь. Грош отвернулся. Всего лишь легенда, ей не обязательно быть логичной, достаточно быть красивой.

– Керифонт добрался до камня и…

– А как же семь дней? – перебил сын. – Ты должна была сказать, что он шел семь дней и семь ночей, не ел, не пил, не спал.

«И сдох», – мысленно закончил Грош легенду. В таком варианте она понравилась ему больше.

– Тогда рассказывай сам, – предложила мать.

– Нет, ты. – Мальчишка в знак примирения положил голову ей на колени.

– Он шел семь дней и не остановился, пока не дошел до вершины.

«На своих двоих на вершину за неделю? – подумал Макс. – Супергерой, не иначе».

Он поймал себя на том, что качает головой, глядя на смущенного толстого парня, который достал очередную куриную ножку. В детстве все звучало не так плохо, как сейчас.

– Когда Керифонт увидел камень, силы его были на исходе. Он понял, что кристалл предназначался ему, а он – кристаллу.

– Мам, – робко прервал парень, – откуда он это узнал?

– Иногда, малыш, люди просто знают. Вырастешь – поймешь.

Грош повернулся и увидел, как мальчик сморщил нос, задумался на секунду, а затем кивнул. Его полностью устроило это обещание. Взрослые кажутся детям великанами из сказки, видятся чем-то большим, чем являются на самом деле, обладателями тайных знаний.

– Керифонт из последних сил поднял руки и положил их на нагретый солнцем камень. – Женщина коснулась головы сына. – И камень впитал его силу, из золотого став красным. Защитник потерял сознание, здесь и нашли его воины спустя два дня.

«А чего не через две недели? – Макс ухмыльнулся, ведя мысленный диалог. – Хватились, значит. Единственный защитник человечества лазает по горам, а им и горя мало».

– Воины спасли его, – голос пацана дрогнул, словно он слушал эту историю впервые.

– Спасли. Они принесли его назад. И камень тоже. Но лишь спустя время все узнали, что Керифонт сделал для людей, а что сделал камень для гор. Каждый, кто коснулся прозрачных граней, стал псиоником. Все воины, сменявшие друг друга у носилок Керифонта, по очереди несли кристалл, и он наделял их силой. Он впитал силу одного, умножил ее и разделил между людьми и камнями. Целый отряд стал пси, а все камни, найденные в горах, стали отражением первого кристалла. Они превратились в кад-арты, вид-арты, сем-аши и выбирали себе людей, которых могли оградить от вернувшихся. – Женщина вздохнула. – У воинов родились дети, внуки. Дар пробудился в потомках, из века в век их становилось все больше.

– А Керифонт? – грустно спросил мальчик.

– Он лишился силы навсегда, – ответила мать. – Но люди в благодарность за жертву избрали его Императором.

«Ну, предположим, не Императором, а Князем, – снова про себя возразил Макс. – Императором стал его праправнук, огнем и мечом присоединивший к землям отцов Ладию, Перискор, Винию, Бронер[13]. Да и с избранием все не так просто, ведь откуда-то Керифонт взял своих воинов».

– С тех пор в роду Императоров рождались только люди.

– А камень? – Юный псионик приподнял голову. – Куда делся камень?

– Говорят, он хранится в императорской сокровищнице.

– Он по-прежнему волшебный?

– Думаю, да. – Мать взлохматила каштановые волосы.

Хороший камушек. Заверните два. Грош побарабанил пальцами по подлокотнику.

Автобус фыркнул и заурчал двигателем. Пассажиры радостно загомонили, мальчишка подскочил на месте и завертел головой, женщина улыбнулась.

До Троворота оставалось еще полтора часа.

Мать была бледна, но относительно цела (и, слава Императору, не собиралась умирать), пусть конструкция вокруг ее колена и выглядела устрашающе.

– Максим. – Она протянула руки, и он, присев рядом, положил на них голову, совсем как тот мальчишка из автобуса. В основном потому, что не хотел видеть, как она постарела за прошедший год, как новые морщины расчертили лицо, как резко обозначились скулы, набрякли веки, посветлели некогда такие же темные, как у него, глаза. Пока он был рядом, изменения казались незаметными, но стоило ему уехать, и все изменилось. Они изменились: она, он, отец. И он не хотел, чтобы она увидела отражение этих перемен в его глазах.