Первый среди равных. Книга III (СИ) - Страница 59

— И вы считаете, что это возможно? — тут же жадно спросил Большаков. Мне всегда нравились такие люди. Я прямо чувствовал, как в собеседнике постепенно пробуждается жажда совершить невозможное. — Ведь даже в приграничных землях внутри аномальной зоны фон выше в десятки раз. Быть может, стоит строить изначальную схему с учётом зарядки в аномалии, ваша светлость? Если это необходимо, отряд нашей охраны может вывозить заготовки в зону на расстояние до десяти километров.

— И это создаст для нас ту же проблему, с которой столкнулся создатель первых образцов, Илья Петрович, — покачал головой я. — Если нужно зарядить сотню амулетов, то это займёт несколько дней. А если понадобится сделать десять тысяч готовых изделий? Единственный выход, который я вижу — кардинально поменять подход к самой конденсации. В этом случае…

— Исчезнет привязка к аномальным зонам… — закончил мою мысль Большаков. Учёный оказался действительно настоящим профессионалом и понимал меня с полуслова. — И это даст нам колоссальное преимущество перед конкурентами. А если… А что если у нас получится сделать накопитель на основе этого типа энергии? Тогда получится…

Большаков быстро достал из кармана пиджака небольшой блокнот и начал набрасывать схему нового изделия. Я наблюдал за его действиями и не вмешивался. Пока речь шла чисто о расчётах и результаты только дополнительно замотивируют артефактора работать усерднее и не отбрасывать сразу мои предложения.

— Емкость увеличится до десяти раз! — поднял на меня растерянный взгляд Илья Петрович. — До пяти сотен улучшенных сфер разума при тех же размерах! Это перевернёт всю систему мировой артефакторики!

— В том случае, если мы справимся с поставленной задачей, Илья Петрович, — улыбнулся я.

— Моя команда в вашем распоряжении, Ярослав Константинович. — немедленно ответил учёный. — Говорите, что нам нужно делать. Это достаточно рискованный путь, но я готов вам довериться и выполнять только функции руководителя рабочей группы.

— Благодарю за доверие, Илья Петрович, — кивнул в ответ я. — Чтобы не тратить время на бесплодные попытки, начать стоит с самого простого. На этой неделе вам нужно подготовить теоретическую базу работы всего оборудования, что у нас есть в распоряжении. Из общего объёма информации мы сформируем свою цепочку конденсации и попробуем провести первый практический опыт. Все необходимые ингредиенты вы можете запросить у Олега Дмитриевича. Его я предупредил. В своём варианте наши предшественники использовали пять аспектов. Порядок их активации я вам распишу подробно. Сначала сделаем модель прежней схемы, а потом займёмся её доработкой.

— Мы будем готовы… — осматривая имущество, захваченное на базе Антипова, замедленно ответил глава артефакторов. — К субботе. Крайний срок — воскресенье, Ярослав Константинович.

— Сообщите мне, как только завершите первый этап, Илья Петрович. Позволите? — произнёс я и кивнул на блокнот в руках собеседника.

— Разумеется, ваша светлость, — тут же отдал мне и блокнот, и ручку Большаков.

Я открыл чистый лист и быстро набросал схему конденсации, которую использовали люди Антипова. Со всеми ошибками, которые они допустили. Часть из них сможет устранить Большаков и я рассчитывал, что самые очевидные он сумеет найти ещё в процессе анализа оборудования. С остальным я ему помогу или постараюсь навести на нужные мысли. На данный момент, я мог сразу выдать более интересную и менее затратную схему создания грязного Эфира, но это неизбежно повлечёт за собой массу вопросов. Попробую провернуть всё так, чтобы мы сделали это открытие вместе. Тогда лично ко мне претензий точно не будет. Возможно…

— Это базовая схема конденсации, — возвращая блокнот, произнёс я. — Если возникнут вопросы, то вы всегда можете со мной связаться напрямую, Илья Петрович.

— На первом этапе это вряд ли понадобится, ваша светлость, — внимательно изучая мои записи, ответил учёный. Судя по его тому, он уже думал о чём угодно, но не о нашем разговоре.

— Хорошего дня, Илья Петрович, — произнёс я и направился к выходу из ангара.

— И вам, Ярослав Константинович, — запоздало ответил главный артефактор. А когда я уже вышел на улицу, услышал командный рёв Большакова. — А ну все ко мне! Кто тут хотел войти в историю⁈

У дверей сортировочного цеха стоял Пескарёв и я решил поговорить с главой Себыкино по поводу его странной реакции на главу охраны артефакторов. Бойцы особого отряда уже отогнали машины ближе к выделенному для команды учёных ангару и обустраивали сеть наблюдения на внешнем ограждении промышленной площадки.

— Олег Дмитриевич! — на подходе помахал рукой я, но продолжить не успел. В кармане зазвонил телефон и на экране отобразился номер Аршавина. — Слушаю, Николай Петрович.

— Нужно поговорить, Ярослав Константинович, — хмуро произнёс Ратай, пропустив приветствие. — Мне Олег позвонил. Насчёт Хромова.

— Если коротко, — заметив, что глава охраны артефакторов, следивший за работой своих людей, повернулся и внимательно смотрит в мою сторону. — Павел Григорьевич уже вовсю обустраивает территорию.

— Ему нельзя верить, Сокол, — правильно поняв мой намёк, ответил Ратай. — Предавший однажды, предаст снова. Распорядитесь усилить охрану сортировочного цеха, Ярослав Константинович. Если возникнет даже малейшая опасность для интересов Воронцовых, Хромов сделает всё возможное, чтобы устранить угрозу своим хозяевам.

— Почему так считаешь? — вежливо кивнув Хромову, спросил я.

— Потому что этот человек специализируется именно на таких задачах, Сокол, — коротко ответил Аршавин. — И потому, что я лично его обучал.

— Понял, — невозмутимо ответил я. Что-то подобное я и подозревал по реакции Олега. Не верилось, что глава Себыкино начнёт бледнеть при виде обычного бойца чужого рода. Особенно после всего, что ему довелось пережить за последние пять лет. А теперь мои подозрения подтвердились. Но этот вопрос лучше было обсудить с Ратаем лично. — В пятницу заеду к вам посмотреть, как продвигаются учения.

— Буду ждать, ваша светлость, — отозвался Аршавин. — Но меры лучше принять уже сейчас.

Я прервал звонок и убрал в карман телефон. Пескарёв мялся неподалёку, не решаясь начать разговор. Я спокойно прошёл мимо таскающих ящики из машин бойцов Хромова и поманил главу посёлка за собой.

— Идёмте, Олег Дмитриевич, — произнёс я. — Обсудим пару моментов, до которых не успели добраться, да и поеду я уже. Домой пора. Завтра сложный день предстоит.

— Конечно, Ярослав Константинович, — тут же поспешил следом за мной Олег. — Вы извините…

— Не стоит, — чуть резче, чем требовалось, произнёс я. — Допускаю, что у вас были свои причины поступить так, как вы поступили. Но я должен знать, что происходит, чтобы правильно реагировать на ситуацию.

Пескарёв молчал минут пять и заговорил только тогда, когда мы миновали половину пути до жилой зоны посёлка. При этом глава Себыкино постоянно оглядывался на ворота промышленной зоны, словно таинственный Павел Григорьевич мог услышать нас на расстоянии в несколько сотен метров.

— До всех событий с казнью вашего отца, Хромов служил в ближней дружине Разумовских, — сосредоточенно произнёс Олег Дмитриевич. — Был одним из лучших учеников Николая Петровича и тот даже собирался стать его поручителем для получения ранга Ратая. Как к сыну к нему относился.

— Что произошло? — нейтрально спросил я. — Ну, кроме того, что случилось падение моего рода и все последующие события?

— Паша ушёл из дружины за пару недель до ареста прежнего главы рода, Ярослав Константинович, — ответил Пескарёв. — Перед этим сильно повздорил со своим наставником. Я деталей не знаю, но Шатун потом ещё несколько дней ходил мрачнее тучи. А во время штурма имения нападавшие, удивительным образом, к ключевым точкам защиты владения подошли с самых неудобных сторон. Вслух об этом потом не говорили, но чудится мне, что Николай Петрович думает, что Хромов сдал позиции врагам. Доказательств прямых не было, да и долг нужно выполнять безвылазно, думаю Хромова только это и спасло. Не простил бы такого Петрович! Простите, ваша светлость…