Первый и последний (СИ) - Страница 5

— Погоди, не тараторь, — просит Триша, пока я останавливаюсь перевести дыхание. — Когда, говоришь, тебе предложили этот контракт?

— Три дня назад.

— И сколько времени дали подумать?

— Мы не обговаривали время, просто я взяла его подумать.

— Господи, о чем здесь думать, Долли? — практически кричит Триша.

— Меня слишком сильно тянет к нему, Триш, — уныло объясняю я.

— И что в этом плохого? Вы отлично проводили вместе время после выпуска.

— Я как будто знаю его миллион лет и вижу впервые одновременно. Он такой… Ты бы его видела. Даже сейчас рассказываю тебе о нем, а в голову лезут такие мысли.

— Ну это же здорово, Долли. Сколько можно наказывать себя целибатом?

— Триша, ты не понимаешь.

— Да, ты права, — устало соглашается подруга. — Я не понимаю и вряд ли когда-нибудь пойму, Доллс. Потому что ты молодая, красивая, умная женщина, но добровольно запираешь себя на замок.

— Ладно. Расскажи лучше, как там твои детки.

— О, пинаются.

— Адам еще не подал на развод?

Триша заливисто смеется.

— Нет, но он на грани. Вчера мне захотелось креветок.

— Ох, и проблема.

— В час ночи.

— Да вы живете в городе, который никогда не спит. Заказала и тебе доставили.

— Только я хотела в темпуре и клюквенном соусе.

— Ну?

— Ресторан, в котором это подают, закрывается к полуночи.

— А доставка у них не круглосуточная?

— Не-а.

— И как вы выкрутились?

— Он заказал креветки, а сам побежал в магазин за соусом.

— И?

— А когда принес соус и привезли креветки, я уже крепко спала.

— Но с утра-то ты их съела?

— Нет. Затошнило от одного вида.

— Выбросила?

— Ну, да. — Триша вздыхает. — Слушай, мне так стыдно иногда. Я веду себя, как сука. Или просто идиотка какая-то.

— Это сладкое слово «месть». Адам потрепал тебе нервы и ты отыгрываешься.

— Самое страшное, что я не осознаю, какой дурой выгляжу, пока все не заканчивается. Ну, то есть, я требую креветки, ною, довожу его до белого каления. А потом, когда он удовлетворяет мою просьбу, хочется извиняться за то, что выкручивала ему мозги, потому что понимаю, насколько странно и глупо себя веду.

— Это беременность.

— Ох, надеюсь, с рождением близняшек этот ужас закончится. Ну так что ты собралась отвечать красавчику Дрю?

— Не знаю, правда. Мне очень хочется поработать над таким проектом. Это динамика, понимаешь? Неподдельные чувства, живые. Не съемки в павильоне, а движение, постоянно сменяющиеся естественные декорации.

— И тебя останавливает только то, что ты слишком тяготеешь к Дрю?

— Я боюсь, Триш.

— Чего?

— Опять влюбиться в него.

— Ты не сильно страдала в колледже без него.

— Но буду страдать теперь, я знаю. Я не способна подарить счастье взрослому мужчине.

— Ох, Долли, ты дуришь. Сама себе надумываешь проблемы. Прекрати и делай так, как делала всегда: пей жизнь крупными глотками, Доллс.

— Хорошо, — отвечаю я. — Мне пора. Люблю тебя, детка.

— И я тебя, Доллс.

Наклоняюсь к рулю и упираюсь лбом в гладкую кожаную оплетку. Триша права. Я никогда не позволяю себе думать дважды, и кайфую от этого состояния. Мне нравится то, что я позволяю себе быть безрассудной и плыть по течению, получать удовольствие от каждого — даже самого незначительного — приключения. Почему бы и сейчас не поступить так же? И, словно провидение смеется надо мной, телефон разражается мелодией, которую я когда-то давно установила на звонок Дрю. Со времен школы я сменила три телефона. Но каждый раз, перенося контакты в новый, я снова качала «First love song» Люка Брайана. Знаю, банально и по-детски. Но не могла поступить иначе, потому что это было в некоторой степени наивно и казалось таким романтичным.

— Алло, — отвечаю на звонок.

— Доллс, привет. Это…

— Дрю, — заканчиваю за него.

— О, признайся честно: узнала по голосу или все еще хранишь мой номер? — спрашивает он, а я слышу, как он улыбается.

— Ты не поменял его со школы.

— Как дела?

— Хорошо. А твои?

— Долли, не буду притворяться, что позвонил, просто чтобы справиться о твоих делах. На самом деле я хочу узнать, готова ли ты подписать контракт.

— То есть, мои дела тебя не интересуют? — спрашиваю я дразнящим тоном.

— Еще как интересуют. И в туре я планирую очень подробно расспросить тебя обо всем, что произошло за эти десять лет. Ты себе не представляешь, с каким нетерпением я жду этого времени.

Его слова греют меня изнутри. Он тоже хочет общения, нуждается в нашем новом сближении.

— Тогда почему не спрашиваешь сейчас?

— Потому что хочу смотреть в твои глаза, когда ты будешь рассказывать, — неожиданно серьезным голосом произносит Дрю.

— Но если так и случится, то не раньше, чем через месяц.

— Я готов потерпеть. Но не хочу урывать час в каком-нибудь ресторане между встречами. Хочу удобно расположиться на диване в своем автобусе, чтобы слушать тебя всю ночь напролет.

— Уверен, что в моем рассказе будет что-то интересное?

— Даже если ты будешь описывать каждый метр пленки, на который снят один из твоих фильмов, мне скучно не станет, я уверен.

— Тогда я опишу все свои фильмы и ты уснешь, не дождавшись конца рассказа.

— Ох, малышка До, я даже не знаю, что должно произойти такого, чтобы я уснул рядом с тобой.

На меня падает тень, и я вздрагиваю. Перевожу взгляд на человека, стоящего у моей машины и хмурюсь. Дилан стучит указательным пальцем по спортивным часам на своем запястье, намекая на то, что мне пора выходить из машины. Я показываю ему, чтобы минуту подождал.

— Слушай, Дрю, прости, мне пора.

— Да, мне тоже, Доллс. Но я прошу тебя хорошенько подумать над предложением. Я правда буду счастлив провести с тобой больше времени, пусть даже и за работой.

— Хорошо, я подумаю. Пока, Дрю.

— Пока, малышка До.

Господи, да что ж сердце-то так сильно колотится, вышибая воздух из груди? Уже все должно было забыться за такое количество лет. А нет, руки все равно подрагивают, а на лице расплывается широкая улыбка.

— Эй, Долли, нам пора. Все на местах, — подает голос Дилан и я, выдохнув, хватаю вещи с пассажирского сиденья и выхожу из машины.

— Давай поторапливаться, у нас на съемки всего лишь месяц.

— В каком смысле — месяц? — удивляется Дилан, шагая рядом со мной.

— Да. Всего месяц. Дальше нас ждет большое приключение, ДиДи. — Я хлопаю его по плечу и наконец позволяю улыбке занять место на моем лице. Больше я не хочу сдерживаться и буду пить эту жизнь, наслаждаясь каждым глотком.

Спустя неделю я, измотанная, в перерыве между дублями дремлю в кресле режиссера. Думаю, я храпела и даже, возможно, пустила слюну, потому что просыпаюсь от хихиканья двух молодых актрис рядом со мной. Распахиваю глаза и невидящим взглядом окидываю помещение павильона. Здесь всего несколько человек, остальные наверняка вышли покурить и подышать теплым вечерним воздухом. Завтра мы меняем локацию и будем снимать на студии «Уорнер бразерс» в павильоне, стилизованном под замок. У нас нет таких масштабных мест для съемок. Вообще-то мы должны были лететь в Англию на съемки этих дублей, чтобы заснять также и шикарные виды, и сады замка. Но поскольку время у нас теперь очень ограничено, я решила, что съемок в павильоне должно хватить. Мэри с Дэвидом потом полетят в тот замок и отснимут для нас общие планы, которые мы с Робом склепаем в общую картинку с отснятыми в «замке» кадрами. Продюсерам фильма идея понравилась, потому что они не слабо так сэкономят на этом процессе. Правда, нам с Робом придется немало работать, чтобы сделать из этого конфетку. Но мы можем заняться этим в туре, где в дороге будет предостаточно времени.

Рядом со мной появляется Дилан, протягивая мне чашку кофе.

— Интересно, как долго ты еще продержишься в таком режиме, Долли? — спрашивает он, глядя на меня укоризненно. — Как долго мы все протянем в таком режиме?