Первый человек в Риме. Том 1 - Страница 56
Метробий опять надел крылья, но в этот вечер он был Икаром, а не Купидоном. Он искусно опалил по краям огромные перья, так что крылья выглядели наполовину сгоревшими. Скилакс нарядился Минервой. Эту суровую богиню с мальчишескими ухватками он умудрился сделать похожей на старую раскрашенную шлюху. Когда Скилакс увидел, как Метробий ластится к Сулле, он напился и совершенно позабыл, что надо делать со щитом, прялкой, чучелом совы и копьем. В конце концов он запутался во всех этих атрибутах, повалился в угол и безутешно обливался там слезами, пока не уснул.
Поэтому Скилаксу не довелось увидеть всю вечеринку. Не слышал он певцов, которые начали с прекрасных мелодий и потрясающих трелей, а закончили песенками вроде:
Они были значительно популярнее среди гостей, нежели изысканные камены. По крайней мере, тут гости знали слова и могли подпевать.
Были танцоры, которые с изящным артистизмом раздевались и демонстрировали бритые лобки. Были дрессированные собачки, которые танцевали ничуть не хуже людей, только не так похотливо. И конечно же, знаменитое совокупление девушки и ослика из Антиохии – очень популярный номер среди зрителей, мужскую половину которых несколько устрашал размер ослиного «достоинства».
Последним выступал Геркулес Атлант – как раз в тот момент, когда гости разделились на тех, кто был слишком пьян, чтобы интересоваться сексом, и тех, которые упились до полного безразличия ко всему. Гуляки собрались в колоннаде вокруг перистиля, а в середине на прочном возвышении стоял Геркулес Атлант. Согнув несколько железных брусьев и переломив, как прутья, несколько толстых бревен, этот силач наконец разогрелся. Он подхватил полдюжины визжащих женщин, перекинул пару через плечо, поставил третью на голову, двух взял под мышки. Потом он поднял пару наковален и стал кричать с ужасной мощью, страшнее, чем лев на арене. Ему было очень весело, потому что вино рекой лилось в его горло, а способность Геркулеса Атланта пить была так же феноменальна, как и его сила. Единственное, что внушало тревогу, – чем больше наковален он брал, тем страшнее становилось девушкам. Наконец их радостные крики превратились в вопли дикого ужаса.
Сулла вышел на середину сада и вежливо похлопал Геркулеса Атланта по колену.
– Хватит, старина, отпусти девчонок, – сказал он самым дружелюбным тоном. – Ты раздавишь их этими железками.
Геркулес Атлант сразу же освободил женщин, но вместо них схватил Суллу. Его вспыльчивый характер уже вырвался на волю.
– Не указывай, что мне делать! – рявкнул он, вертя Суллу над головой, как жрец Изиды свой жезл. Парик, шали, драпировки каскадом посыпались с Суллы.
Одних гостей охватила паника, другие решили помочь – выбежали в сад и стали умолять сумасшедшего силача отпустить Суллу. Но Геркулес Атлант сунул Суллу под левую руку легко, как пакет, и с ним вместе покинул праздник. Остановить его было невозможно. Пробираясь среди тел, окруживших его, словно стая комаров, силач так ударил в лицо привратника, что тот пролетел полатрия. После этого Геркулес Атлант исчез на улице, все еще держа Суллу под мышкой.
Наверху лестницы Весталок он остановился.
– Все правильно? Я все сделал, как надо, Луций Корнелий? – спросил он, осторожно ставя Суллу на землю.
– Идеально, – похвалил Сулла, слегка пошатываясь. У него кружилась голова. – Пошли, я провожу тебя домой.
– Не обязательно, – возразил Геркулес Атлант, подтягивая львиную шкуру, и стал спускаться по лестнице. – Вот сейчас я перепрыгну через две, через три ступеньки – и буду уже далеко, Луций Корнелий. Смотри, какая полная луна!
– Я настаиваю, – сказал Сулла, догоняя его.
– Ну как знаешь, – пожал плечами Геркулес Атлант.
– Я хочу заплатить тебе без свидетелей. Не буду же я расплачиваться с тобой посреди Форума, – объяснил Сулла.
– Да, и правда! – Геркулес Атлант хлопнул себя по лбу. – Я и забыл, что ты еще мне не заплатил. Тогда пойдем.
Он жил в четырех комнатах на третьем этаже отдельно стоящего дома, на окраине Субуры, в красивой местности. Войдя, Сулла сразу заметил, что рабы, воспользовавшись случаем, взяли выходной. Без сомнения, эти бездельники сочли, что когда хозяин вернется, то будет не в состоянии пересчитывать их по головам. Не было заметно в доме и следов пребывания женщины. Но на всякий случай Сулла решил проверить.
– Жены дома нет? – поинтересовался он.
Геркулес Атлант плюнул:
– Женщины! Я их ненавижу!
На столе стоял кувшин с вином и несколько чаш. Они сели. Сулла извлек из матерчатого пояса толстый кошелек. Пока Геркулес Атлант наливал две чаши вина, Сулла развязал туго затянутый кошелек и ловко спрятал в ладони бумажный пакетик, который вынул оттуда же. На стол каскадом посыпались блестящие серебряные монеты. Три или четыре покатились по столу и со звоном упали на пол.
– Эй! – крикнул Геркулес Атлант, становясь на четвереньки в поисках упавших монет.
Пока он ползал по полу, Сулла развернул пакетик и высыпал белый порошок в чашу, стоящую подальше от него. Пальцем он быстро размешал вино. Наконец Геркулес Атлант поднялся с четверенек и сел.
– Будь здоров! – сказал Сулла, беря чашу, стоящую ближе к нему, и слегка наклонив ее в сторону силача самым дружеским образом.
– Будь здоров – и спасибо за потрясающий вечер! – отозвался Геркулес Атлант, запрокинул голову и залпом осушил чашу. После этого он налил себе еще вина и выпил, не переводя духа.
Сулла встал, подвинул свою чашу под руку силача, другую у него забрал и спрятал в складках туники.
– На память, – сказал он. – Спокойной ночи.
И спокойно вышел.
Дом спал, открытая бетонная дорожка вокруг центрального двора, огороженного, чтобы мусор не попадал в небольшой родничок, была пустынна. Быстро и бесшумно Сулла пробежал три пролета лестницы и незамеченным выскочил на улицу. Выбросил похищенную чашу в сточную канаву. Услышал всплеск далеко внизу. Бросил вслед чаше бумажку. Возле родника Ютурны у подножья лестницы Весталок он остановился, погрузил в воду руки по локоть и мыл их, мыл, мыл… Ну вот! Теперь на коже не должно остаться ни крупинки того порошка, который мог пристать, когда он разворачивал пакетик и размешивал в чаше вино…
На пирушку Сулла не вернулся. Он обошел Палатин и направился по Новой дороге в сторону Капенских ворот. Выйдя из города, он пошел в одну из конюшен, где давали напрокат лошадей и экипажи. В немногих римских домах держали мулов и лошадей. Дешевле и проще было нанять.
Конюшня, которую он выбрал, была приличной, пользовалась хорошей репутацией, но вот охраняли ее плохо. Единственный конюх крепко спал на куче соломы. Сулла стукнул его по затылку, чтобы тот спал крепче, и не торопясь осмотрелся в конюшне. Он нашел сильного на вид, дружелюбного мула. Никогда раньше не седлавший мулов, Сулла провозился некоторое время, пока не сообразил, как это делается. Но, видимо, слишком сильно затянул подпругу – мул тяжело задышал. Поэтому Сулла терпеливо подождал, чтобы убедиться, что с ребрами животного все в порядке. Потом вскочил в седло и несильно ткнул мула в бока.
Новичок в верховой езде, Сулла тем не менее не боялся ни лошадей, ни мулов. Четыре выступа – на каждом углу седла – обеспечивали седоку устойчивость, – конечно, если животное не брыкается. В этом отношении мулы покорнее лошадей. Единственную узду, которую ему удалось убедить мула принять, был простой трензель. Мул спокойно жевал его.
Итак, Сулла направил мула по залитой лунным светом Аппиевой дороге, уверенный, что до утра будет уже далеко. Сейчас было около полуночи.
Без привычки поездка верхом утомительна. Одно дело – ехать легким шагом рядом с носилками Клитумны, совсем другое – торопливая тряска по дороге. Ноги, свисающие с боков мула без опоры, вскоре стали невыносимо болеть, ягодицы все время находились в движении, мошонка ощущала малейший толчок. Однако мул оказался довольно резвым, и еще до рассвета Сулла уже достиг Трипонтия.