Первое апреля. Сборник весёлых рассказов и стихов - Страница 4

— Ну хоть какие-то родители есть у неё?

— У кого? Ох, Боже ты мой! Отойди от плиты, ошпаришься!

— У Снегурочки.

— У какой ещё Снегурочки? Скоро гости придут, а у меня не готово ничего. И тут ты еще… Вон бабушке делать нечего — к ней иди и спрашивай.

— Бабуля? Бабуля?

— А?..

— Бабуля!!!

— Что, мой родненький?

— У тебя муж есть?

— А?..

— Муж есть у тебя, я тебя спрашиваю?!!

— Да как же! Вот ведь он, на диване сидит. Никак опять уснул….

— А у Деда Мороза жена есть?

— Есть, как же. Хворает только. Надо бы навестить её, бедную, с праздником поздравить. Ах, Верка, Верка!.. А ведь какая была шебутная девка! И куда всё девается?..

— Верка?! Дедморозовая?!

— Морозова, да. Верка Морозова. Баба Вера. Вчера ещё за тмином к нам приходила. Пойду и впрямь спущусь к ней на этаж. Пирожка ей отрежу…

— Деда? Деда?

— Хр-р…

— Дед, проснись!

— Хр-р… Хр-р… А я не спал!

— Дед, у Деда Мороза жена есть?

— Есть.

— А дети у них есть?

— Есть.

— А потом они Снегурочку родили?

— Родили.

— Значит, она не сирота?

— Не сирота.

— Уф-ф!.. Ну тогда всё в порядке. Пока, деда, я спать пошёл. Мама, спокойной ночи! Папа, спокойной ночи! Как я устал!..

Когда я наступил директору на ногу, я ещё не знал, что он директор. Это уже он мне сам сказал:

— Так. На ногу директору наступил!

Я молчал, тяжело дыша. Сказать было нечего.

— Ну что молчишь? — спросил директор. — Сказать нечего?

Я кивнул.

— Хорош! — возмутился директор. — На ногу директору наступил и кивает! Доволен, значит, собой?

Я помотал головой.

— Нет, вы посмотрите на него! — кипятился директор. — Мотает головой, как будто ничего не произошло! Как будто не он только что директору на ногу наступил! Да знаешь ли ты, что я с тобой могу сделать?

Я кивнул.

— Знаешь? И что же, интересно?

Вы мне тоже можете на ногу наступить, — вдруг догадался я. — И тогда мы не поссоримся.

Директор немного подумал и наступил мне на ногу. Почти не больно.

И мы не поссорились.

Мама с кухни закричала:

— Вставайте быстрее, сони!

А папа говорит:

— Сегодня — воскресенье. Можно и подольше поспать.

И на другой бок перевернулся. А мама всё равно кричит:

— Подъём! А то манная каша загустеет.

Приходим на кухню. Папа глаза кулаками трёт и спрашивает:

— Ты, Евгения, зачем манку сварила?

— А что?

— Надо было спросить, любим мы её или нет. И ещё: будем мы её есть или нет.

— Да я и так знаю, что любите и будете.

— Но у человека должно быть право выбора, — заявил папа.

— За правом выбора идите в ресторан, — ответила мама.

Папа рассердился, перестал зевать и сказал:

— Серёга! Прояви мужскую солидарность и пошли со мной завтракать в ресторан.

Мы отправились в кафе неподалёку от дома. Неохота было, но мне уже восемь и у меня есть мужская со-ли-дар-ность.

В кафе заказали омлет. Мама отказалась с нами идти. Манная каша со сливками и малиной в её тарелке смотрелась аппетитно.

Официантка спросила у меня:

— Вам омлет зелёным луком посыпать?

— Нет, — говорю, — не люблю зелёный лук.

— Вот, — наставительно сказал папа, — это и есть право выбора.

В кафе мы ходили каждое воскресенье. Мама сидела дома и с независимым видом смотрела передачи про путешествия.

Я скоро омлет видеть не мог. А официантка уже привыкла к нам, как к родным. Один раз поставила мне тарелку с омлетом и ушла.

— Подождите! — сказал ей. — А почему вы не спросили, посыпать ли мне омлет луком или нет?

— А зачем? — пожала плечами официантка. — Ты всё равно скажешь — не надо.

— А сегодня — надо, — заявил я, — и, вообще, у человека должно быть право выбора.

А потом повернулся к папе и говорю:

— Давай теперь у тебя будет мужская со-ли-дар-ность и мы будем дома завтракать?

— Давай, — обрадовался папа, — а то что-то я по манной каше и передачам про путешествия соскучился. И по маме.

Васечка спал крепко. А засыпал плохо. Мама, бывало, по два часа его укачивала. На полчасика сна могла его укачать. Зато в эти полчасика можно было и разговаривать, и петь. Васечке спать ничего не мешало.

Вот как-то укачала мама Васечку, положила в кроватку. Приходит Васечкина старшая сестра Катя и говорит:

— Можно я Бритни Спирс послушаю?

— Можно, — говорит мама, — Васечке не помешает.

Катя музыку и включила. Заходит в комнату Светочка, средняя сестра, и говорит:

— Можно я Некрасова буду учить вслух? Мне в школе задали.

— Пожалуйста, — говорит мама, — учи.

Света раскрыла книгу. Заходит дедушка и говорит:

— Можно я гвоздь в стену вобью, чтобы картину повесить? Не помешает это Васечке?

— Вбей, — согласилась мама, — не помешает.

Дедушка взялся за молоток. Пришла бабушка, принесла дедушке картину, а Кате со Светой — конфеты.

— Можно, — спрашивает она у мамы, — я новости посмотрю? Там сейчас репортаж с Ниагарского водопада будет.

— Посмотри, — кивает мама, — Ниагарский водопад — это интересно.

Вот сидят они в комнате все вместе, слушают Бритни Спирс с Некрасовым, конфеты едят и на картину с Ниагарским водопадом любуются. Заходит папа и говорит:

— Мне бы письмо на работу отправить. Можно я за компьютер сяду?

— Нет, — вдруг сказала мама, — ты по клавишам очень громко барабанишь. Васечка может проснуться.

— Не проснётся он, — говорит папа, — у вас тут водопад шумит.

— То — водопад, а то — клавиши, — говорит мама, — нельзя тебе за компьютер.

— Нет можно!

— Нет нельзя!

— А я говорю — можно!

— А я говорю — нельзя! — закричала мама.

Тут Васечка и проснулся. Все смолкли, даже Бритни Спирс. А мама погладила Васечку по голове и проворчала:

— Всё из-за тебя с твоими клавишами! Говорила — нельзя тебе за компьютер.

Диванчик для Размышлений был жёстким и скрипучим. Я поёрзал на нём ещё немного, а потом закричал:

— Мам! Можно мне слезть?

Мама появилась в дверях. Она повязывала передник.

— А ты подумал о своём поведении? — строго спросила она. — Теперь ты понял, почему не следует таскать кошку за хвост?

— Понял.

— Тогда слезай. И займись чем-нибудь спокойным. Дай мне борщ доварить.

— Чем? — решил уточнить я, отыскивая глазами кошку. Она притаилась на подоконнике.

— Например рисованием.

Мама исчезла. Я вздохнув, лёг на пол и вытащил из-под Диванчика фломастеры. Поборов желание швырнуть их в кошку, я сел за стол. Что бы такое нарисовать? Кошку? Да ну её. Лучше — маму в переднике.

Я выбрал синий фломастер и нарисовал мамину голову. Но получилась не голова, а какой-то футбольный мяч. Я сразу понял, в чём дело. Синий фломастер был плохим. Я сбегал на кухню и выбросил его в ведро. Мама стучала ножом по доске в облаке пара и ничего не заметила.

Вернувшись, я взялся за жёлтый фломастер. Попытался нарисовать облако пара. Вышли странные завиточки. Я выбросил и жёлтый фломастер.

Зелёный фломастер был хуже всех. Он нарисовал не мамину руку, а кактус. Я разозлился и сломал его. А когда взял красный фломастер и стал рисовать борщ, вошла мама.

— Ты что делаешь? — сердито спросила она.