Первое апреля. Сборник весёлых рассказов и стихов - Страница 3

— Какие же они нормальные! — Юрка с удивлением посмотрел на меня. Но, вспомнив начатую игру, кивнул: — Вообще, ты прав. Орут, как… дорезанные! А пацаны у нас все… дотёпы!

Мы засмеялись.

Вдруг Юрка спросил:

— А твои родители часто ругаются?

— Да когда как. А что?

— Мои часто. Вот родили бы мне в своё время брата или сестру…

— И что?

— Заботились бы, а не ругались.

— Разве о тебе не заботятся?

— А чего обо мне заботиться — я уже большой. — Он вздохнул и добавил: — Подождут ещё немного и разведутся.

Мне стало жалко Юрку. Я спросил:

— А как они ругаются?

— Да ну, повторять неохота. Когда отец приходит с работы, мама кричит: «Терпения моего больше нет!..» Ну и так далее.

— Может, ты с ними в нашу игру сыграешь?

Юрка пожал плечами.

Шуму в классе поубавилось. Леночка пугала всех какой-то важной комиссией, которая явится в школу на следующей неделе.

Юрка хмыкнул.

— Ты чего? — поинтересовался я.

— Смешно выходит. Представил, как мама на отца ругается: «Вернулся, годяй трезвый! Дельник радивый!»

— А он что? — улыбнулся я.

— А он, — Юрка сделал важное лицо и пробасил: — Зря ты такими справедливыми словами меня и себя рвируешь.

Мы захохотали. Леночка погрозила нам кулаком.

— Я им вечером расскажу про игру, — прошептал Юрка. — Как думаешь, поможет?

Я кивнул.

В класс вошла Лидия Яковлевна. Все замерли.

— Итак, продолжим, — сказала она деловым тоном. Потом оглядела всех нас. Глаза её вспыхнули, она всплеснула руками и крикнула: — Ой, ребятушки! Я такая счастливая! У меня внучка родилась!

Девчонки завизжали. Леночка бросилась целовать Лидию Яковлевну.

Козодоева, которой светил трояк за полугодие, встала и заявила с проникновенностью:

— Дорогая Лидия Яковлевна! Мы все желаем, чтобы ваша внучка была такая же красивая и добрая, как вы! И чтобы она была… — Соня споткнулась, подыскивая слова.

— Заботной и наглядной! — подсказал Юрка.

Все засмеялись, хотя никто ничего не понял. Кроме меня.

Я простудился. Мама взяла отгул. Папа потерял годовой отчёт, и его уволили с работы. Поэтому никто никуда не спешил. Даже бабушка. Мы медленно и вяло завтракали. В общем, вору не повезло, что он выбрал именно нашу квартиру.

Тихо щёлкнул замок.

— Ловко! — похвалил папа. — Видно, с большим опытом человек.

Мама произнесла:

— Хоть бы он на антресоли залез. У нас там столько хламу скопилось!

— И мусор бы вынес, — добавила бабушка, покосившись на меня.

Через минуту вор заглянул на кухню. Он явно не ожидал увидеть там столько народу. Его одолела печаль. Он тяжело вздохнул и развёл руками.

— Что же вы не взяли ничего? — покачала мама головой.

— Да как-то, знаете, не приглянулось, — признался вор.

— Ловко у вас с замком получилось, — похвалил папа. — А портфель мой не посмотрите? Я ключик потерял, не открыть.

Вор взял папин портфель и потыкал в замок булавкой. Портфель распахнулся.

— У Вадика молнию на куртке заело, — спохватилась мама.

Вор взял мою куртку и починил молнию.

Бабушка оживилась.

— Холодильник наш сильно громыхает. Соседи жалуются.

Вор пошарил рукой за холодильником, что-то там подкрутил, и тот успокоился.

— Вот вам чашка, — сказала бабушка. — Садитесь с нами чай пить. А вот пирожки с капустой. Любите?

— Люблю, — кивнул вор. — Только вы отвернитесь, когда я пирожки стану красть.

— А зачем их красть? — удивились мы. — Просто так берите.

— Просто так у меня, наверное, не получится, — засомневался вор.

Он протянул руку к тарелке с пирожками. Рука дрогнула. Мы затаили дыхание. Вор зажмурился и взял наконец пирожок.

Мы захлопали.

— Полуфилось! — радовался вор, жуя пирожок.

— Нашёлся! — ликовал папа, обнаружив в портфеле годовой отчёт.

— Не болит! — кричал я, трогая горло.

Я выздоровел. Папу вновь приняли на работу. А бывший вор продаёт у метро пирожки с капустой. Не такие, конечно, как печёт наша бабушка, но ничего. Есть можно. Я сам пробовал.

Ольга Алексеевна открыла классный журнал, и стало слышно, как этажом выше бухает в спортзале баскетбольный мяч.

— Меня сейчас вызовет, по глазам вижу, — шепнул Юрка.

— Скоро звонок, — попытался я его успокоить.

— Нет, вызовет, по глазам вижу.

— К доске пойдет Костиков, — объявила Ольга Алексеевна.

Толстый Шура Костиков неуклюже выбрался из-за парты и, шаркая, побрел между рядами.

— Не учил, по ушам вижу, — огорчился Юрка.

Костиков стоял у доски, опустив голову.

— Учил? — спросила Ольга Алексеевна.

Костиков молчал, переминаясь с ноги на ногу. Его большие розовые уши стремительно краснели.

— Садись, Костиков, — вздохнула Ольга Алексеевна. — Двойка.

— Не в духе она сегодня. Ой не в духе! — зашептал Юрка. — По помаде вижу.

— По какой помаде?

— По губной, какой же ещё!

— При чём тут помада? — удивился я.

— В том-то и дело, что нет помады! — Юрка взглянул на учительницу и тихо затараторил мне в ухо: — Не успела себя в порядок привести, даже губы не помазала. Значит, в семье что-то не клеится, с мужем поругалась, чашку разбила, суп пересолила, всё из рук валится, какая уж тут помада!..

Я посмотрел на Юрку и покрутил пальцем у виска.

— Таня Ерёмина, — вызвала Ольга Алексеевна.

— Отмена крепостного права сопровождалась разорением бедных слоев крестьянства, — с воодушевлением начала отличница Ерёмина.

До звонка оставалось совсем чуть-чуть. Юрка расслабился и развалился на стуле. Потом посмотрел на Ольгу Алексеевну, наклонился ко мне и произнёс:

— Вообще-то она тётка не вредная. Всё у неё ещё наладится, по причёске вижу.

— Как это? — не понял я.

— Как-как! — рассердился Юрка. — Не видишь, что ли? Причёска модная, симпатичная. С такой причёской она быстренько ещё раз замуж выйдет. Второй раз уже не ошибётся, подберёт мужчину работящего, покладистого…

— Шевельков! — раздался голос Ольги Алексеевны. — Продолжи ответ Громовой. Садись, Таня. Пять.

Юрка встал, посмотрел на часы и тяжело вздохнул.

…На перемене Юрка открыл дневник и принялся внимательно рассматривать новую двойку.

— С неохотой поставила, — говорил он. — Разве это двойка? Вон Валентина за диктант, гляди, какую пару поставила. Жирная, аж на следующую страницу отпечаталась. А это что за двоечка? Крохотная, с завитушкой какой-то. Нет, с большой неохотой поставила. По почерку вижу!

— Папа, а Дед Мороз — дед?

— Что? Дед Мороз? Дед, конечно.

— А у него жена есть?

— Нет.

— А дети?

— Нет. Не мешай мне, пожалуйста.

— А Снегурочка — его внучка?

— Внучка.

— Откуда же она взялась, если у Деда Мороза детей нет?

— Понятия не имею!

— Значит, она сирота?

— Слушай, отстань, а? У меня завал с работой, а тут ты со своими дурацкими вопросами. Иди у мамы спрашивай.

— Мама!.. Ну, мама?

— Чего тебе?

— А Дед Мороз — дед?

— А кто же ещё? Конечно, дед.

— А у него жена есть?

— Жена? У Деда Мороза?.. По-моему, нет.

— А дети?

— И детей нет.

— А Снегурочка, она кто — внучка Дедморозовая?

— Ну да.

— А кто ее родил?

— Фу ты! Ну вот, пригорело! Что ты всё вертишься у меня под ногами!