Первая работа - Страница 7

Когда я вошла в комнату, Даны в ней не было. Под кроватью что-то брякнуло. Я опустилась на колени, приподняла край розово-золотистого покрывала. Дана лежала под кроватью, положив голову на розовую подушку с кистями, и не мигая смотрела на меня.

Я обессиленно опустилась на пол рядом с ней. Было понятно, что уговаривать ее вылезти бесполезно. Но идти за Розой Васильевной я второй раз не хотела. Это означало признать свое поражение.

Поэтому я опустила край покрывала так, чтобы Дану не было видно, привалилась к стене и молча смотрела на кровать. Дана тоже затихла. Так мы просидели оставшиеся полчаса.

За это время я успела подумать о многом. Прежде всего о том, что я не могу, не имею права говорить этим людям гадости. Потому что няня пожалуется Ирэне, и та решит не покупать у мамы ее платья.

И еще о том, что мне все-таки придется признать поражение.

Нужно будет сказать Розе Васильевне: «У нас не вышло заниматься». А она станет насмешливо смотреть на меня и в мыслях называть «вертихвосткой». Потом возьмет деньги двумя пальцами и положит в кошелек. А может, отнесет в спальню хозяйки. Вряд ли это деньги самой Розы Васильевны.

Я стиснула зубы и поднялась с пола. Ну, мамуля, удружила.

Собрав свои картинки со столика, я не глядя затолкала их в рюкзак. Сказала Дане: «Пока!» – и поплелась к Розе Васильевне.

Но Дана пулей вылетела из-под кровати, опередила меня и бросилась в объятия к няне, которая закружила ее в воздухе.

– Как позанималась, моя крошечка? – ласково спросила Роза Васильевна.

– Выучила! Выучила весь испанский! – с восторгом сказала Дана.

– Подожди, – растерялась я. – Ничего ты не выучила!

– Так скажи что-нибудь по-испанскому, моя птиченька, – перебила меня Роза Васильевна, наклоняясь к девочке.

– ¡Dos helados, por favor! – протараторила Дана.

Я в изумлении уставилась на нее. Вот это память! Просто феноменальная. А Роза Васильевна, выпрямившись, усмехнулась и сказала:

– Вот видите, Маша, не надо думать плохо о моей крошечке. Все она выучит крепко-накрепко, все запомнит. Как вас все-таки по батюшке? Как к вам обращаться?

– Николаевна, – машинально ответила я, пытаясь понять, что происходит.

Разве за урок, на котором учитель сидел на полу и молчал, не увольняют?

– Отличненько, вот вам, Мария Николаевна, денежка, берите прячьте… Только не в задний карман джинсов, – добавила Роза Васильевна, увидев, как я убираю деньги. – Кошелек или борсеточка – есть у вас что-нибудь? Вы в следующий раз в пятницу придете? У нас бассейн, правда.

Давайте часиков в пять, ладно?

Я ошарашенно кивнула. Правда, в пятницу у меня было шесть уроков, а это означало, что мне придется часа три болтаться в школе в ожидании, пока Дана вернется из бассейна. Но все это казалось ерундой в сравнении с другим.

Мне заплатили кучу денег за то, что я ничего не сделала!

– Понравилась тебе новая учительница? – спросила Роза Васильевна Дану.

– Пойдем уже «Кольцо любви» смотреть, – Девочка потянула ее к телевизору.

– Сейчас включу, птиченька, – кивнула Роза Васильевна. – А вы, Мария Николаевна, обувайтесь, только пол не пачкайте, и куртку не забудьте из шкафа достать. Хотя нет, давайте-ка я сама куртку достану, там шубы, то, се… Даночка, возьми пульт, найди «Кольцо» наше с тобой. Я пока твою учительницу выпровожу.

Муки совести за странное занятие? Да, было немного. Вроде как пенка от молока. Отгоняешь ее ложкой, а она все равно в рот лезет, когда из кружки пьешь.

Но я быстро себя успокоила.

Во-первых, Дана выучила целую фразу на испанском.

Ну и что, что без труда, в том числе и без моего. Во-вторых, Роза Васильевна ни о чем не спрашивала. Ни о том, как мы позанимались, ни о том, что мы делали на уроке. Значит, все так и должно быть.

К тому же Роза Васильевна назвала меня «вертихвосткой». Я сочла деньги компенсацией за обиду.

Возле нашего подъезда стоял старенький зеленый «хендай». Я ойкнула от радости. Катя к нам заехала! Наверное, мама позвала. Она сегодня дома, ждет замерщика окон. Вот и пригласила Катю «на супчик». Катя живет в Зеленограде с бабушкой и Гусей, а работает в Москве. Обедает обычно каким-нибудь хот-догом или гамбургером. Представляю, как она обрадовалась супчику.

Я не очень люблю Гусю, но Катю обожаю. Она смешливая, дурачится с удовольствием. Мама ворчит, что младшая сестра «как была ребенком, так и осталась». Но мне нравится, как легко ко всему относится Катя.

Я сжимаю пятисотку в кармане. Приятно было бы положить деньги в большой белый конверт с котятами, к оторый папа купил мне вчера на почте и на котором написано: «Барселона». Но сегодня мой первый рабочий день!

Надо отпраздновать.

Я открываю рюкзак, достаю ручку, блокнот и пишу Кате короткую записку: «Не уезжай, дождись меня! ММ».

Мы с Катей обожаем подкалывать друг друга:

– Когда ты найдешь Мужчину Своей Мечты?

– А ты?

Катин муж, Егор, ушел, когда Гуся был маленьким, но Катя ни секунды не переживала. Я же говорю, легкий характер.

Записку прикрепляю на лобовое стекло, все мутное и в потеках, и бегу в «Пятерочку».

Легче всего купить подарок Гусе: я выбираю ему резиновый красный мяч с пупырышками, всего за пятьдесят рублей. Катя – сладкоежка, ей беру вафельный торт. Не с арахисом, а с фундуком, хотя он дороже. Кате все равно, а вот мама нам целую лекцию прочтет о вреде арахиса. Самой маме выбрать подарок сложнее всего. Наконец покупаю маленькую коробочку трюфелей для них с папой. Пусть конфет немного, но я уверена, что мама оценит. Сдачу решаю убрать в заветный конверт с котятами.

Как странно было расплачиваться на кассе деньгами, которые заработала сама. Я гордилась и удивлялась: как быстро могут растаять пятьсот рублей!

Я так спешила, что при выходе едва не налетела на банкомат. Взгляд упал на экран, где улыбающаяся тетенька, похожая на стюардессу, сжимала в руке пластиковую карту.

«Когда-нибудь и у меня такая будет», – подумала я.

Возле самого подъезда что-то щелкнуло по плечу.

Я обернулась: на асфальте валялась скомканная бумажка.

Пришлось задрать голову. Еле успела увернуться! Из окна летел новый «снаряд».

– Катька! – возмущенно выпалила я, рывком распахивая дверь подъезда. – А я! Ей! Торт! Ну держись, тетушка!

Дверь открыла мама.

– Где она?! – завопила я, заглядывая маме за плечо. – Я ей покажу сладкую жизнь!

– Кто? – не поняла мама и тут же одернула меня: – Перестань прыгать! Как у тебя все прошло?

– Отлично!

Я влетела в квартиру и закричала:

– Катька! Я тебя прощаю! В честь первого дня своей первой работы! Выходи праздновать!

Тишина. Мама взяла тряпку и вытерла следы от моих кроссовок.

– Катька! Я тебе торт купила!

Молчание. Мама покачала головой и спросила:

– Что ты с ней делала? С ученицей?

– Ничего, – честно ответила я и снова закричала: – Катька! Я торт купила в «Пятерочке»! А он почему-то не в бакалее, а в йогуртах лежал!

– Ты врешь!

Катька выскочила из моей комнаты, схватила меня за руки и принялась трясти.

– Я только что там была! – возмутилась она. – Все проверяла! Не ври!

– Как легко тебя поймать на крючок! – хохочу я, выдергивая руки и уворачиваясь от нее. – Ты просто рыбка, Катенька! Вкусная сочная рыбка!

– Не называй меня так! Ненавижу рыбу! – рычит Катя. – Признавайся быстро! Где взяла торт?! В каком отделе?

Мне так смешно, что хочется плюхнуться на пол. Я смеюсь, качаю головой, протягиваю Кате торт, но его перехватывает мама со словами:

– Перестаньте дурить! Замерщик придет с минуты на минуту. На кухню обе марш! Чай стынет.

– Правда, скажи, – шепчет Катя, не в силах отстать от меня. – Торт на месте лежал?