Первая мировая война. Борьба миров - Страница 11
Но тогда на волне общеславянской эйфории многие в России и кое-кто в Восточной Европе еще «уповали» на союз славян. Итог известен. Сначала разразилась первая Балканская война (9 октября 1912 — 30 мая 1913) между Балканским союзом (Болгария, Греция, Сербия, Черногория) и Турцией. Война завершилась поражением Турции. По Лондонскому договору она утеряла свои европейские владения, кроме Стамбула и небольшой части Восточной Фракии. Вторая Балканская война (29 июня 1913 — 10 августа 1913) шла уже между славянами, Болгарией, с одной стороны, и Сербией и Грецией (к ним позже присоединились Черногория и Турция) — с другой. Завершилась поражением Болгарии, которая по Бухарестскому договору уступила Румынии Южную Добруджу, Турции — Южную Македонию, часть Западной Фракии, Сербии — северную Македонию. Балканские войны привели к обострению международных отношений на Балканах и в Европе, подготовив и ускорив развязывание Первой мировой войны.
К. Леонтьев как в воду глядел, резко заметив тогда, что все, чего хотят южные славяне, — так это как можно скорее слиться со «Всеевропой». И все!!! Особо выделяется двуличием, цинизмом их интеллигенция. Он писал: «Интеллигенция югославян слишком похожа на французскую или общеевропейскую буржуазию, и если она несколько лучше, то разве только тем, что она еще гораздо хуже ее». И далее: «Югославянская интеллигенция… представляет собою тип чистейшей плутократической демократии…» (сюда он относил болгар, сербов, чехов, словаков, хорватов).
Замечательный русский ученый вывел разумную, очень реалистичную и подходящую даже к нынешним временам формулу — «тяготение (к ним) на почтительном расстоянии». Хотя народы и близки.
Погодин говорит о создании славянского союза со столицею в Константинополе: «Восемьдесят с лишком миллионов — почтенное количество! Порядочный союзец! Славяне были затерты Историей, славяне были затерты Географией, славяне были затерты дипломатией и политикой, но наступает, видно, время, когда, по слову Писания, последние должны сделаться первыми». Ничего себе «затерты» — полвека Европа внимала России! Далее «совершенно замечательная», фантастическая, но далекая от реальности мечта: «Да! Novus nascitur ordo! Новый возникает порядок, новая эра наступает в истории… Владычество и влияние уходят от одних народов и достаются другим». Подразумевается и прямо имеется в виду, что владычество отныне перейдет к России. Мысль, может быть, внешне и приятная, спору нет. Но есть ли силы для этаких вожделений?
Николаю II вторила императрица Александра Федоровна, подталкивая к развязыванию войны с Турцией. А ради чего? Ради обедни. Так и заявит: «О, что за великий день, когда будет отслужена опять обедня в св. Софии. Только ты дай приказание, чтобы не разрушалось и не портилось ничего, принадлежащее магометанам. Мы должны уважать их религию, так как мы христиане, слава Богу, а не варвары». И эта «христианка», что по ее словам, якобы «более русская, нежели многие иные», так не желавшая причислять себя к варварам, отчего-то ни на миг не задумалась о том, а чьей же кровью придется заплатить России за ту кровавую обедню!
Русский посол в Константинополе А. И. Нелидов уговаривал вступившего на престол царя воспользоваться тогдашней смутой в Турции и захватить Босфор (1896). Николай встретил предложение посла «на ура» — и чуть было не развязал очередную войну с Турцией. Опасные иллюзии поддерживал в нем (в своих целях) и болгарский царь Фердинанд I: «Восстановить крест на св. Софии».
Дипломат К. Леонтьев (назначен в 1864 г. управлять Адрианопольским консульством) в своих «Воспоминаниях о Фракии» вводил русское общество в заблуждение, говоря, что якобы греки и болгары только и мечтают о том, как бы им поскорее войти в состав России (если не прямо, так косвенно). Со ссылкой на некое лицо он говорил о примирении греков с болгарами во Фракии, но «без затей, посредством почти прямого подчинения России». В итоге Фракия должна была бы «подчиниться полурусскому правлению с русским князем на престоле», Босфор и ближайшие окрестности «долженствовали быть захвачены Россией во что бы то ни стало, хотя бы ценою самых страшных жертв». Он уверял, что даже «местным туркам будет приятнее и выгоднее зависеть от России», чем от вчерашних их рабов. Мол, «эти осиротелые без султана турки всегда лучше поймут Белого царя и его генералов».
Фантастика! Казалось, умный человек. И вдруг такой бред! Три века Турция яростно боролась с Россией. Какая любовь? Таковы реальные, а не выдуманные наши славянофилы, которые «ради креста» готовы послать на убой миллионы!
Схожие идеи подбрасывали царю и доблестные иерархи Русской Православной Церкви. Так, не чужд был идеям русской экспансии и митрополит Храповицкий, уверявший, что Константинополь в обязательном порядке должен быть передан грекам после победной войны. Он ратует за присоединение святой Земли к России (Палестины, Дамаска), хотя где-то и опасается превратностей мировой войны.
Ясно, что не могли остаться в стороне от имперской темы братья-писатели: «В конце концов, это (и есть) те униженные и оскорбленные, которым Достоевский давал утешеньице: “терпите, Константинополь будет наш, и се буде, буде!” Мало кто из них воочию видел Константинополь и знал, на что он нам нужен, важно то — это слово создает моральное состояние, сознание «какой-то общей правды, за которую в ближайшие наши годы умерли сотни тысяч людей. Так что будем называть этот город своим».
Эти мысли не могли не повлиять на амбициозного и слабого монарха, сыграв роковую роль. Английская пресса, понятно, преувеличивала, говоря — «каждый русский спит и видит себя в Константинополе и на берегу Индийского океана». Тут, скорее, ее «эдипов комплекс». Но то, что у русской буржуазии и российского самодержавия в этом вопросе были далеко не бескорыстные интересы, несомненно.
Это же касается и Церкви. Речь шла о «греческом проекте», о «втором издании» Византийской империи, во главе с отпрыском из семейства Романовых (о чем мечтали еще Петр I и Екатерина II). Почву же для этого готовили в общественном мнении заранее… В книге «Чей должен быть Константинополь?» митрополит Антоний (Храповицкий) прямо обосновал необходимость захвата Россией чужой земли… «На настоящую войну наш народ взирает как на освобождение христианства от ига еретиков-магометан (исламистов), а конечную цель ее видит в освобождении священного Царьграда с церковью Святой Софии и Иерусалима с Господним гробом. Все это живо интересует не только солдат наших, но, пожалуй, в еще большей степени жителей, жительниц русской и малороссийской деревни, прихожан и прихожанок».
А если бы кто-то вдруг осмелился возражать против сей бессмысленной, откровенно преступной бойни, митрополит грозил им отлучением: писатели, ораторы и деятели должны будут в этом случае «именоваться не националистами, но антинационалистами, строителями не исторической России, а Петербургской, не Святой Руси, а русской Англии или Германии, русского языческого Рима, то есть сотрудниками евреев и Вильгельма, а не русского православного народа». И Николай II клюнул на приманку, объявив, что обладание Константинополем и проливами — одна из главных задач России в мировой войне, официально подтвердив цели экспансионистов.