Первая любовь Ходжи Насреддина - Страница 26

Сад зыбкий, размытый, тихий... Тихий...

Только иногда набегает алый ветер и нагой шелест ветвей слышится, слышится, слышится...

Уже ало светлеет в стволах...

Уже ало в алых стволах...

Уже надо мне уходить...

Уже, Сухейль!..

- Айе!.. Сухейль!.. Я пришел проститься, а от арыка, от реки остался только травяной блескучий ледяной кружевной сухой след!..

Я пришел проститься, а ты спишь, Сухейль!..

Тогда!..

Тогда Тихая в Тихом саду...

Тогда Алая у Алой айвы...

Тогда в алом тихом платье из-за алого утреннего ствола айвы она говорит, шепчет, лепечет, лелеет...

— Я не сплю, ака... Я прячусь за алым стволом... Мне ало, ака... От той ночи... Не могу из-за ствола выйти... Ало мне, ака...

— Сухейль, но уже утро!.. Уже весь сад алый!.. Уже весь сад алый, а был сизый! Весь алый!..

Выйди из-за ствола, Сухейль!.. Не таись! Уже весь сад алый!..

Но она не выходит. Таится.

Только два сливовых дымчатых глубоких глаза глядят из-за алого ствола... Глядят!.. Томят!.. Берегут!.. Жалеют!.. Молят!..

Айе!..

Да что еще есть в мире, кроме этих сливовых молящих глаз?..

Кроме этого алого, алого, алого, алого утреннего веющего сада?..

Что еще есть в мире?..

Куда я ухожу?..

Зачем?.. Зачем навек оставляю эти два глаза за алыми стволами?..

Зачем?..

...И тут я закрываю глаза и вижу, как бежит, бежит в поле Рустам-палван со стрелой в спине...

Как он улыбается мне: «Выпьем бузы — и пой, пляши бычок!.. Такая ночь один раз в жизни бывает!»

И тут я закрываю глаза и вижу Голубоглазого! с широким зрелым афганским ножом у самого моего худого безвинного горла: «Резать? Я очень хочу его резать!.. Их резать! Всех! Хочу резать!.. Ай!.. Дай!..»

— Сухейль, не таись за стволом!.. Уже весь сад алый, а был сизый!..

Сухейль, я пришел проститься...

— Я знаю, ака...

— Кара-Бутон убил моего друга... Я должен отомстить... Вернуть ему его стрелу...

— Я знаю, ака...

— Я скоро вернусь... Я освобожу узников зинданов и сразу вернусь к тебе, Сухейль!.. Сразу!.. Ско¬ро!..

— Я знаю, ака...

— Выйди из-за ствола... Давай простимся, Сухейль...

— Нет, ака... Я вся алая... Стыдно мне...

— Весь сад алый... Только от арыка, от реки след на траве жемчужный ледяной кружевной святой белеет... Выйди, Сухейль...

— Нет, ака... Я алая...

— Прощай, Сухейль! Ты будешь ждать меня, дочь бека?..

— Да, сын горшечника... Арык течет - Сухейль ждет... Река течет — Сухейль еще больше ждет!.. Смерть придет — Сухейль ждет... Смерть уйдет — Сухейль ждет...

Айе!..

— Прощай, Сухейль!.. Я скоро вернусь!..

Я бегу по саду.

Сад.

Алый.

Айе!..

                                 ЭПИЛОГ

Сказано в древности, что люди ходят по тропинкам, часто забывая о Великом Пути.

О Пути Добра. О Пути извечной борьбы со Злом.

Нельзя дать Великому Пути зарасти колючкой и верблюжьей травой, как зарос, увял,  истаял Великий Шелковый Путь...

Нельзя!..

И Ходжа Насреддин сошел с малой тропинки своей жизни и ушел на Великий Путь Добра...

А Любовь?.. А Сухейль?..

Арык течет — Сухейль ждет.

Река течет — Сухейль еще больше ждет.

Смерть придет — Сухейль ждет.

Смерть уйдет — Сухейль ждет...

Айе!..

1974