Первая конная армия - Страница 19

Изменить размер шрифта:

Подчеркнув роль, которую сыграли солдатские комитеты в старой армии, Сталин затем полностью поддержал меня в том, что в Красной Армии создавать солдатские комитеты не нужно – это может посеять недоверие к командирам и расшатать дисциплину в частях. Одобрительно отнесся он и к моему предложению о политбойцах. Он сказал, что, по его мнению, обстановка требует создания института политкомов подразделений, частей и соединений, которые должны обеспечивать своей политической работой выполнение задач, поставленных перед войсками, и руководить воспитанием бойцов в духе преданности советской власти.

Предложение арестовать инициаторов этого совещания Сталин отверг. Он сказал, что если поднимается какой-нибудь вопрос, то его надо обсуждать, хорошее принять, плохое отклонить.

Кончая, Сталин попросил участников совещания высказаться о целесообразности введения института политкомов. Все высказались за политкомов и предложили тут же принять решение в этом духе, но Сталин сказал, что на совещании конкретного решения принимать не следует, и заверил нас, что Реввоенсовет учтет высказанные нами пожелания. На этом совещание окончилось.

Когда все вышли на улицу, Сталин подозвал меня к себе и стал расспрашивать: кто я по социальному происхождению, какой частью или подразделением командую, какое имею образование. Когда я ответил на эти вопросы, Сталин попросил меня рассказать о том, что я делал после Февральской революции. Я доложил все, что его интересовало.

– Ну вот теперь мы с вами хорошо знакомы, – сказал Сталин и пожал мне руку.

Присутствующий при нашем разговоре бывший генерал-лейтенант старой армии Снесарев – он состоял при Сталине в качестве военного специалиста – обратился ко мне с вопросом:

– В каких случаях вы можете идти в атаку в конном строю на пехоту противника?

Это, очевидно, была проверка моих военных знаний.

Я ответил:

– Во-первых, когда боевые порядки пехоты расстроены, во-вторых, при преследовании противника и, в-третьих, при внезапном нападении.

Снесарев сказал:

– Правильно, – и, обращаясь к Сталину, заметил: – службу знает.

После этого я подал прибывшим со мною бойцам и командирам команду:

– По коням!

Люди, прибывшие со мною в Дубовское, были все как на подбор, подтянутые, лихие всадники, на хороших лошадях. Заметив, что Сталин с интересом смотрит на моих конников, я подъехал к нему. Он еще раз пожал мне руку и сказал, что бойцы и командиры-кавалеристы произвели на него хорошее впечатление.

Мы направились в свой полк, а Сталин со Снесаревым в сопровождении Шевкоплясова и других командиров пошел к себе в вагон, стоявший на станции.

Так состоялась моя первая встреча с И.В. Сталиным.

3

К концу июля 1918 года белоказаки расположили свои части по правому берегу Дона, заняв исходное положение для наступления на Царицын по линии Калач, Нижне-Чирская, Верхне-Курмоярская. С юга, из района Великокняжеской, против Сальской группы красных войск приготовился к наступлению отряд белых полковника Полякова. Группа войск, непосредственно защищавшая Царицын, к этому времени занимала оборону по линии населенных пунктов: Качалино, Карповка, Кривомузгинская, Громославка. Далее на юг от Царицына вдоль Владикавказской железной дороги располагалась отдельными гарнизонами, главным образом на станциях, Сальская группа красных войск. 1-я Донская стрелковая дивизия обороняла пос. Дубовское (ст. Ремонтная). Наш кавалерийский полк стоял в селе Ильинка.

В этом селе произошла моя первая встреча с К.Е. Ворошиловым. О его прибытии в дивизию, на ст. Ремонтную, я не знал, так как только что вернулся из глубокой разведки в расположение белых. Послав донесение начдиву, я занялся выездкой молодой лошади. За этим делом, которое я никогда не оставлял, отдавая ему свободное от боевых действий время, К.Е. Ворошилов и застал меня, приехав в наш полк.

Приезд к нам Климента Ефремовича был вызван его особым интересом к кавалерии: в 10-й армии кавалерийских частей было еще мало, и он думал о том, как их наиболее эффективно использовать против многочисленной конницы белогвардейцев.

Ворошилов произвел на меня глубокое впечатление. Я видел перед собой революционера-болыневика с большим политическим кругозором и твердой верой в победу революции, которой он посвятил себя всего без остатка. Все в нем: и убедительная логика в суждениях, и прямой открытый взгляд, и плотно сбитая фигура, и энергичные жесты – все в нем было как-то в ладу.

Это расположение к Ворошилову сразу же толкнуло меня на мысль попросить его выступить перед бойцами. Климент Ефремович охотно согласился. Я тут же отдал приказание собрать полк. Полк быстро собрался, и Климент Ефремович поднялся на окруженную бойцами пулеметную тачанку Речь его была короткой, простой, но очень убедительной. Он говорил, что такое советская власть и как ее надо защищать, каждым своим словом внушая уверенность в силы рабоче-крестьянской власти.

После выступления Ворошилова я от имени всех бойцов поблагодарил его за добрые слова и дал обещание, что все мы будем защищать Советскую республику до последнего удара сердца.

На состоявшемся затем совещании командования нашей дивизии Климент Ефремович поставил вопрос о помощи Мартыно-Орловскому партизанскому отряду, который все еще находился в окружении белоказаков.

Шевкоплясов, начальник штаба дивизии Крутей, а за ними и Думенко тотчас же стали доказывать, что в условиях активизации белых и при недостатке боеприпасов в дивизии она не сможет выручить мартыно-орловских партизан: не хватает сил даже отбиваться от белых – куда уже тут выручать!

– А дивизии двигаться на выручку партизан и не следует, – ответил Климент Ефремович. – С этой задачей может справиться один кавалерийский полк. Как вы, товарищ Буденный, смотрите на это дело? – спросил он меня.

Я ответил, что с его предложением полностью согласен – надо спасти наших людей, истекающих кровью и гибнущих от голода, и попросил разрешить кавалерийскому полку двинуться на выручку Мартыно-Орловского отряда.

Климент Ефремович сказал, что сам поедет с полком, и велел готовить полк к рейду. Видимо, почувствовав, что кое-кто из командования дивизии не склонен придерживаться боевого закона: «Сам умирай, а товарища выручай», Ворошилов напомнил всем, что большевики не бросают друзей в беде. После этого Думенко сказал, что хотя он и больной, но в рейд поедет на тачанке.

Подготовка к рейду не представляла сложности, так как наш полк всегда находился в боевой готовности. Надо было только, учитывая предстоящие действия в тылу противника, взять с собой достаточный запас боеприпасов, а также дополнительные санитарные линейки и медикаменты в расчете на обслуживание Мартыно-Орловского отряда.

Докладывая Ворошилову о готовности полка к рейду я изложил и свой план действий. Он заключался в следующем. Ночью полк в заранее разведанном месте двумя колоннами переходит линию фронта противника и следует в направлении Большой Мартыновки; дивизион Баранникова двигается по правому берегу реки Сал в направлении хутора Рубашкин, а главные силы полка идут через Кутейниково, Иловайская на хутора Кегичев и Арбузов, расположенные южнее Большой Мартыновки.

Обе колонны должны подойти к Большой Мартыновне одновременно и внезапно атаковать противника.

Командующий армией одобрил предложенный мною план. Чтобы облегчить действия кавалерийского полка, он приказал стрелковым частям дивизии выдвинуться на рубеж реки Куберле в район Зимовников и приковать к себе внимание белых.

В час ночи 29 июля полк выступил в рейд. Климент Ефремович следовал с полком.

Местность мне была хорошо знакома, поэтому я, не заходя в хутора, где могло быть сторожевое охранение противника, повел полк на Кутейниково. В Кутейниково и Иловайской мы внезапно атаковали находящиеся там три сотни казаков. Часть белогвардейцев была зарублена, а часть поспешно отошла на запад.

В 7 часов вечера главные силы полка ворвались в хутора южнее Большой Мартыновки. К этому же часу дивизион Баранникова, двигавшийся по правому берегу Сала, перехватывая встречавшиеся на пути разъезды белых, занял хутор Рубашкин и приготовился к атаке.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com