Первая белая книга "На пути в неизвестность" (СИ) - Страница 71

Пройдет еще пять или даже шесть лет прежде, чем до него наконец-таки дойдет, как же проникнуть в святая святых закрытого мира дворян и богатых, прячущихся в своих имениях, хранящих не только вековые богатства, но и тайны, не используя своего дара. За это время он сможет переиграть во всех заведениях, во все что угодного, любого из местных завсегдатаев. Многих унизить и обратить в нищету, свести с ума или просто воспользовавшись бросить, оставив умирать с голоду. Местные банды много раз будут устраивать на него покушения, все время получая в итоге, лишь боль и страх, а не такое желанное для них отмщение. Но даже эти нападения очень быстро надоедают Сольвани, и он покупает небольшой домик в самом бедном северном районе, на самой его окраине и придается уединению, изредка появляясь на людях. Его постоянное присутствие в местных заведениях наводило на всех ужас, а как только он купил дом и перестал в них появляться, всем стало еще страшнее. Слухи заполонили северный район, так Сольвани никого не убив, а лишь хитростью и своим колдовством, водя всех за нос, смог получить такой огромный авторитет, что однажды утром произошло не мыслимое для него дело.

В дверь его дома несколько раз постучали, но Сольвани и не собирался открывать. Он был занят очень важным делом, шитьем, ну или его подобием. В тайне от всех, он пытался научиться шить, делать выкройки по уже полученным вещам, что удавалось ему достать и наконец-таки сделать костюм, в котором ему бы было не стыдно появляться. Честно признаться, он не мог даже самому себе в том, что был настолько жадным и не жадным одновременно, что просто не мог себе позволить купить костюм такого дорого покроя. В дверь снова настойчиво постучали и Сольвани пришлось отложить свою работу, чтобы отправиться к дверям, чтобы наконец их открыть.

На улице перед самым домом оказался мальчишка, лет семнадцати, русоволосый и курносый с большими чувственными губами, испуганно глядящий себе под ноги. Он, потирая начавшие мерзнуть ладони, протянул листок бумаги и хотел было убежать, но Сольвани схватил его за рукав рубахи и потянул к себе назад.

— А ну-ка быстро отвечай, кто послал тебя? — мастер иллюзий и хитрости, заглянул в испуганные карие глаза мальчишки и обняв его посильнее, по-отцовски поцеловал его в холодный лоб, довольно улыбнувшись, только теперь почувствовав на своих губах сладкую пьянящую медовуху, которую пил ранее. Парнишка вырвался из объятий довольного собой Сольвани и бросился бежать по заснеженной улице, только у соседнего дома осознав, что в его руке лежит серебряная монета. Их взгляды снова встретились, и парнишка поправил свои растрепавшиеся русые волосы и вытерев намокший от поцелуя лоб, бросился испуганно бежать прочь.

— Ты еще вернёшься! Я тебе это обещаю! — крикнул, смеясь Сольвани и снова вернулся к себе в дом, стараясь больше не впускать холод и снег в свою теплую обитель, наполняя кружку пенящейся медовухой. Сделав пару глотков, он глянул на листок, где было нацарапано корявым детским почерком: «Возьмите меня в ученики». Прочитав эти слова еще несколько раз вслух и громко расхохотавшись, Сольвани сел на пол, продолжая свои занятия шитьем и даже не задумываясь о том, чтобы начать кого-то учить.

Время этих маленьких писем растянулось на целую зиму. Мальчишка снова и снова прибегал к его двери с листком в руках, принося все новые и новые послания, на которые Сольвани отвечал громким смехом, иногда хватая мальчишку за шиворот или предлагая жестом поцеловать себя в щеку, заставляя его от этого краснеть и убегать прочь. Так пролетела колючая морозная зима и наступила ветреная мокрая весна. Мастер иллюзий пошил за это время несколько довольно сносных костюмов из очень дорогой ткани, очень легкой и редкой для здешних мест. Он с нетерпением ждал, когда же весеннее солнце, наконец-то начнет согревать настолько, что он непременно появится в центре Гротеска, именно в этом наряде из белой шелковой ткани, с краями, расшитыми серебряной и золотой ниткой. Такой дорогой одежды, точно ни у кого не было, да и быть не могло, он был в этом абсолютно уверен. Радостным завершением его мыслей о теплой весне в тот день, стали крепкие объятия отважившегося прийти тайком мальчишки, повалившего Сольвани на пол погрузившегося вместе с ним в царство разбросанных одеял, в водовороты из похоти и самых запретных фантазий. Ему было абсолютно все равно с кем делить свое ложе, лишь бы только обуздать свое неуемное желание плоти.

Через несколько часов уставшие и довольные, они лежали на полу и смеялись, от того, что Сольвани так и не ответил ни на одно из писем парнишки, но все равно в итоге согласился взять его учеником. Смех и страсть смешались, накрыв Сольвани, которого вдруг охватило чувство паники, мгновение четкого осознания, что он нашел недостающую деталь, о которой не задумывался все это долгое время. Он даже вскочил на ноги и заметался в панике по комнате, ощущая, что все это время решение было прямо у него перед носом. Опять остановившись и погладив свои черные усы указательным пальцем слева направо, он что есть сил воскликнул:

— Ну, конечно же! Как же я сам, сразу не догадался? Им же непременно нужно общаться с друг другом. Тайная переписка, именно, что тайная и не какая другая!

Сольвани обнял мальчишку и поцеловал в лоб, резко с пренебрежением оттолкнув и улыбаясь продолжив:

— Ты хоть понимаешь, что ты лучше всех? Ты это нечто. Я бы без тебя… Ух!

— Меня вообще-то Мон зовут?!

— Хорошо Мон, ты зачем мне писал эти послания на листках? Да, эти твои попытки подкинуть мне в карман серебряную монету? Зачем, а ну отвечай? — Сольвани упал на разбросанные на полу одеяла и улыбаясь уставился на русоволосого мальчишку, с интересом наблюдая за движением его пунцово красных губ.

— Так вы бы меня в ученики никогда бы не взяли, максимум использовали бы, да бросили потом! — мальчишка потупил свой взгляд куда-то в сторону, боясь сказать чего-то лишнего.

— Ну и что же теперь, мне помешает сделать это сейчас. А? Отвечай, мелкий хитрец? Что ты задумал?

— Вы сами сейчас все поймете… — мальчишка в мгновение ока превратился в точную копию мастера иллюзий и хитрости, с той лишь разницей, что волосы у копии Сольвани были аккуратно уложены, усы тонко выбриты, а также маленький клочок волос присутствовал на узком подбородке. Мастеру хитрости и иллюзий что-то сразу подсказало, что данный образ обязательно должна была дополнить шляпа, которую он очень быстро нашел в одном из своих шкафов, забитых хламом, и тотчас одел на свою молча стоявшую копию, лучшую из тех, какие ему самому доводилось создавать.

— Ну теперь я считаю данный образ полностью завершенным. Знаешь, мне всегда хотелось попробовать, хорошенько изнасиловать самого себя. И честно признаться, я делал это уже много раз, но этот случай особенный… Ты же понимаешь?

— Вы даже не станете спрашивать у меня, как это мне удалось сделать? — пытался вырываться Мон, но Сольвани усыпал все его лицо поцелуями и не собирался больше слушать.

— Я хотел рассказать вам про мои монеты…

— Помолчи, ты же так, все испортишь… Урок первый, если перевоплощаешься в кого-нибудь, прежде, изучи тембр его голоса и саму манеру говорить, а не то, тебя непременно раскроют! — Сольвани зло ударил свою копию ладонью по лицу и зарычав набросился на нее уже на полу, требуя беспрекословного повиновения.

***

Мальчишка, совершенно не осознавая того, открыл глаза Сольвани на казалось самые очевидные вещи, которые всегда были у него на виду. Письма, именно они открывали безграничный доступ в мир богатых дворян, боявшихся друг друга, плетущих за спиной друзей интриги, которые приводили к войнам, голоду и осадам замков. Сольвани чувствовал, как его начинает трясти только лишь от одной мысли о том, что он сможет сделать, заполучив в свои руки корреспонденцию какого-нибудь лорда или графа, а может даже самого епископа или герцога. В его голове рождался план из сотен, не связанных между собой слов, а глаза продолжали смотреть на замок, казавшийся таким огромным и неприступным из северных трущоб. Ему нужны были люди, которые бы приносили ему деньги, за которые бы он стал скупать всех, до кого могла бы только дотянутся его рука, чтобы хоть одним глазком увидеть, то, о чем же пишут дворяне. Все слуги, посыльные и дворецкие, конюхи и даже проститутки. Абсолютно все, должны были рассказывать ему о том, что творится в богатых домах, где им доводилось бывать до этого.