Пертурабо: Молот Олимпии - Страница 34

— Хорошо, — отозвался Пертурабо.

В сине-зеленом свете гололита впадины на его лице казались черными, как у мертвеца. Голубые глаза примарха яростно сверкали, их вечный холод усилился и стал обжигающим.

— Какой у нас план? — спросил легионер, предчувствуя крайне скверный ответ.

— Форрикс, ты знаешь, как я поступлю. Я покажу им, что Пертурабо не прощает непокорности.

— Судя по твоему вопросу, Кидомор, ты не согласен с решением нашего господина, — ехидно вставил Харкор.

— Я предпочитаю не строить догадок, — бросил первый капитан, уставший от этой вечной язвительности.

Лицо Харкора скрывал шлем, но на неприкрытой физиономии Голга застыла алчная ухмылка, которая обеспокоила Форрикса. По происхождению Эразм был ниже двух других членов Трезубца и вел себя соответствующе. За какие прошлые обиды он надеялся отомстить сейчас?

Тщательно следя за собой, Форрикс оглянулся на других офицеров, надеясь определить их настрой. Любое проявление инакомыслия обернулось бы жестокой карой. Кузнец войны долго ходил в любимчиках Пертурабо, но сохранял свою позицию лишь потому, что понимал: он не застрахован от гнева повелителя.

Впервые за целую эпоху триарх испытывал неуверенность. Он всюду и всегда обрушивал металл на камень по приказу господина, но сегодня речь шла о камне его дома. Перед тем как металл вонзится в цель, он растерзает плоть родичей легионера. Примарха обуревала убийственная ярость, и кузнец войны не надеялся, что Пертурабо опомнится, ограничится малой толикой крови. Форрикс попробовал бы вразумить повелителя, но знал, что запросто может поплатиться жизнью. Погибать ему не хотелось, хотя сама мысль о смерти не слишком беспокоила космодесантника. Его превратили в живое оружие, которое Император не старался сберечь, и первый капитан давно примирился с неизбежностью гибели.

Впрочем, он мог выбрать свой способ смерти. Еще большее смятение у воина вызывал тот факт, что при всей омерзительности идеи штурма родного мира он не мог, как ни старался, убедить себя в неправоте примарха.

На экране, возле объектов на планете и орбите, появились инфоярлыки — предбоевые метки. Дело, несомненно, шло к войне — это подтверждал сам вид красного моря строчек данных, которые прокручивались, мерцали или застывали, повинуясь жестам Пертурабо.

— Вызовите магистра караула, — скомандовал примарх.

Со стороны поста связи, модули которого располагались у задней стены командной палубы, донеслось приглушенное подтверждение. Вместо Олимпии на экране появился легионер без шлема — возможно, он ждал сигнала с того момента, как флот вошел в реальное пространство. Воин старательно скрывал чувства. В свете от проекторных лент гололита он напоминал мертвеца.

— Капитан Атракс, — холодно проговорил Пертурабо. — Докладывай.

— Мой господин, — начал тот, — вижу, капитан Тесугер успешно выполнил задание и призвал вас домой. С великой радостью приветствую вас. Положение на планете незавидное, но я уверен, что после вашего возвращения проблема быстро решится. Мне…

— Что произошло? — прервал его Железный Владыка. — Объясни как можно короче, капитан.

Атракс моргнул.

— Мой господин, три месяца назад скончался губернатор Даммекос. Через считанные недели споры из-за престолонаследия вылились в небольшие стычки между отдельными городами. Когда флотилия капитана Тесугера прибыла за новобранцами, на планете уже не имелось центральной власти, и наши запросы о поставках были отклонены. Я рассредоточил корабли для охраны системы и направил Тесугера за вами. С тех пор ко мне приходили посольства от целого ряда фракций. Они объединяются в силовые блоки, которые…

Пертурабо вновь перебил офицера:

— И ты ничего не предпринял? На орбитальных станциях, звездолетах и самой планете находятся пять сотен Железных Воинов, но ты все это время сидел сложа руки?

Казалось, примарх говорит взвешенно, но все, кто слышал его, уловили фальшь.

Атракс лишь на миг задержался с ответом, что говорило о многом. Он выпрямил спину.

— Мы угрожали им, господин, но не хотели действовать поспешно. На Олимпии немало сторонников независимости, но оппозиция отнюдь не едина. Отколоться от Империума желают лишь некоторые, тогда как перемен требуют все. По моим расчетам, если бы мы приняли сторону той или иной фракции, в мире быстро вспыхнула бы полномасштабная гражданская война. Сейчас планета в блокаде, орбитальные платформы остаются в наших руках.

— Ты считаешь, что достойно исполнил свой долг?

— Я… Да, мой господин. Речь ведь не о каком-то маловажном владении, а о нашем родном мире. Я рассудил, что здесь необходима осторожность.

— Осторожность? — повторил Пертурабо. — Империум побеждает не благодаря осторожности, капитан Атракс. Ты скверно проявил себя. Немедленно передай командование своим заместителям и отчитайся передо мной на борту «Железной крови».

Лицо воина осталось непроницаемым.

— Как прикажете, мой господин.

Форрикс очень сомневался, что Атракс переживет эту встречу.

— Вернуть карту Олимпии, — скомандовал Пертурабо.

Изображение капитана пропало. Принялись пульсировать лампы частотного контроля, зашумели проекторные ленты, и сотворенная гололитом планета вновь безмятежно повисла в искусственной пустоте.

Железный Владыка долго смотрел на приютивший его мир. Когда Пертурабо повернулся к кузнецу войны, по лицу примарха было очевидно, какое решение он принял.

— Триарх Форрикс, отправь сообщение городам нашей родной планеты. Мы встретимся с их делегациями для переговоров под флагом Эйрены. — Перед тем, как повернуться обратно к гололитическому шару Олимпии, Пертурабо передал воину свиток. — Здесь мои инструкции. Проследи, чтобы их выполнили в точности.

— Как прикажете, господин, — отозвался первый капитан. На сердцах у легионера было тяжело от дурного предчувствия, но ему хватило ума скрыть это.

Из Кардиса открывался вид на грандиозный пик Апарин. Некоторые горы превосходили его высотой, но лишь немногие — красотой. Вершина представляла собой почти идеальную пирамиду: три гладкие грани серой скалы с изящными пластами льда и снега переходили в широкие откосы, густо покрытые благоухающими сосновыми лесами Люди называли Адарин «Стариком» за схожесть с пожилым человеком, укутанным в плотный зеленый плащ.

Там, на склонах, разместился лагерь Пертурабо. Саперы снесли часть деревьев, удалили тонкий слой грунта и выровняли скалы в радиусе сотни метров, создав площадку с перепадом высот не больше миллиметра. Любопытные горцы — пастухи и лесные охотники — стеклись к столпам дыма, поднимавшимся в небо от синтезных резаков и пил-камнерезок Железных Воинов. Легионеры на местных не обращали внимания. Примарх велел бойцам вырубить в горе ступени до расположенного более чем двумя километрами ниже тракта — великой дороги Пеллеконтии, по которой сам Пертурабо много лет назад пришел в Кардис, начиная поход по объединению мира.

Тот крестовый поход был идеалистичным, глупым — пустой тратой времени.

Так думал примарх, глядя на труды своих осадных мастеров и вспоминая былые дни. Великая и опасная злоба обуяла его.

Бойцы возвели для Пертурабо просторный шатер из серо-стального шелка, с центральным адамантовым шестом — высоким, как мачта, и способным устоять под натиском ветров, что время от времени дули с вершины Адарина. Пол отполировали до гладкости льда и посыпали промытым белым песком. Обставили павильон так богато, как могли ожидать владыки Олимпии, но примарх четко указал, что кресла здесь не понадобятся. На все у Железных Воинов ушло меньше суток.

Еще до того, как солнце опустилось к горизонту, для переговоров явились посланцы ближайших городов. Примарх стоял у всех на виду, но гостям не позволяли идти дальше вершины лестницы в лагерь. Кроме того, Железный Владыка не стал окружать бивак стенами или другими укреплениями. Достаточно мудрые люди увидели в этом предупреждение, и несколько эмиссаров поспешили вернуться домой.