Пертурабо: Молот Олимпии - Страница 2

Оглянувшись на паренька, Мильтиад с нескрываемой гордостью произнес:

— Стены Лохоса, непробиваемые и несокрушимые.

— Ничто не вечно, — заметил Пертурабо.

Опцион нахмурился.

Дорога поднималась идеальными зигзагами. Посередине тянулось углубление, предназначенное для стока воды, также возчики упирали в него стопорные шесты. Когда путь стал еще круче, плиты сменились ярусами брусчатки, дающими опору. На подходах к вершине каждый поворот охраняли небольшие бастионы.

Группа вышла на полукруглую площадь, высеченную в толще скалы. Мальчик увидел массивные, обитые бронзой с прочными металлическими шипами деревянные ворота. Надзирали за ними из двух колоссальных башен.

Мильтиад остановился перед створками и постучал в маленькую дверцу, находившуюся в задней части левой башни, — там, куда сложно было подвести таран. Когда ее открыли, Пертурабо разглядел узкую лестницу, перекрытую железной решеткой на петлях. Ребенок догадался, что здесь уязвимое место оплота.

— Уже назад, суб-опцион? — поинтересовался стражник.

Он носил не такое облачение, как Мильтиад, и говорил надменным тоном. Выражение лица охранника изменилось, когда солдат, отступив, указал рукой на паренька.

— Сообщите во дворец, — потребовал он. — С нами мальчик.

Так, пройдя через потайной ход, Пертурабо впервые оказался в Лохосе.

Пока они шагали по крутым извилистым улицам, город еще только пробуждался. Туда-сюда сновали ночные трудяги да те, кого работа вынуждала подниматься рано.

Пертурабо никогда не видел столько людей. Во всяком случае, сколько себя помнил — с того самого момента, когда очнулся на утесе и начал взбираться по нему. Потом он встретил Мильтиада — вот и все, что приходило на ум. Небогатый, однако, жизненный опыт. Но сколько же нового мог преподнести ему город?

В ожиданиях Пертурабо не ошибся. Сам воздух здесь был напоен чувствами и мечтами тысяч сновидцев, возвращавшихся из грез в реальный мир, и это привело его в восторг.

Лохос ярусами поднимался по склону до самого дворца на разровненной вершине, а мощные стены были настолько высокими, что закрывали от солнца целых три нижних уровня.

Мальчик в сопровождении солдат шел по главной дороге, минуя узкие улочки между жилыми домами с маленькими окнами и рыночные площади, где, раскладывая товары, непринужденно болтали купцы. Периодически, всегда на одинаковом удалении друг от друга, им попадались гигантские цистерны, у которых толпились слуги, носившие на головах сосуды с водой, а ближе к верхним районам города начали появляться огромные храмы и другие постройки с крышами из сверкающей бронзы.

Но все собой затмевал дворец. Под его стенами раскинулась просторная площадь, башни венчали три купола, а ворота были украшены прекрасными барельефами из серебра и золота. Стоило Пертурабо взглянуть на окна, как в его голове тут же возникли точные значения их пропорций, нагрузки на конструкцию, а также все математические уравнения, необходимые для расчета этих и других параметров. Он узнавал материалы, их свойства и легко раскусывал замыслы архитекторов.

Озираясь по сторонам, мальчик чувствовал одновременно удивление и обиду. Восторг от созерцания чего-то занимательного быстро угасал, когда в мозгу всплывали сопутствующие знания, лишая радости открытия. Но даже так дворец, главенствовавший над городом, восхитил ребенка. Здесь, над крышами и стенами, открывался прекрасный вид на мир. Вдалеке, за плодородными землями, Пертурабо увидел поросшее кустарниками плато, на которое он выбрался с утеса. Еще дальше расстилалась голубоватая пелена дыма и тумана, а за ней виднелись и другие пики. Горы вздымались повсюду, куда ни посмотри, залитые оранжевым светом молодого дня. Их склоны были ссечены древними разработками, отчего превратились в уступы, а на вершинах красовались могучие форты.

Мильтиад вернул обратно устремившееся было к далеким краям внимание паренька.

Величественные ворота со скрипом отворились, и дворец предстал перед ним.

Тиран уже проснулся. Он ждал гостя.

Между высокими колоннами мраморного зала выстроились шеренги солдат в бело-золотых доспехах. Под открытыми шлемами застыли суровые лица. Слабое свечение электрических канделябров терялось в лучах яркого солнца.

По обе стороны от громадного трона возвышались две титанические статуи. Застывшие в пафосных позах с вытянутыми правыми руками, они казались живыми героями, хотя и тотемы, что они сжимали в левых, и их одеяния, и сами рельефные тела — все было исполнено из железа.

А на самом троне восседал тиран — некрупный мужчина средних лет, голову которого венчала металлическая корона, стилизованная под сосновые ветви. На сгибах его рук покоилась пара золотых скипетров — свою власть правитель демонстрировал с напускной небрежностью.

На первый взгляд он не производил впечатления. Тонкие конечности. Округлый живот, ясно различимый под царственным пурпурным хитоном. Редкие черные волосы, зачесанные так, чтобы прикрывать череп, а на деле лишь подчеркивавшие жидкость шевелюры. Длинный торчащий нос, близко посаженные глаза. В окружении стройных, опрятных, симпатичных помощников и толп патрициев, поголовно выше ростом и богаче одетых, он еще больше походил на человека, с которым жизнь сыграла злую шутку.

Но в действительности все эти придворные были лишь напыщенными павлинами, льнувшими к ястребу, угнездившемуся на монументальном троне. Каким-то невероятным образом сооружение из многих тонн камня не довлело над маленьким человеком, а, напротив, возвеличивало его. Так же и статуи — вроде бы внушительные и статные, в своем гигантизме они выглядели нелепо и смешно. Бессильные, слепые, мертвые великаны.

А тиран Лохоса — Даммекос был полон жизни.

В скромной плотской оболочке была заключена великая воля, а за простоватым лицом чувствовался острый разум. Он пытался казаться спокойным, но Пертурабо отчетливо видел, что король едва ли не дрожит от предвкушения встречи, и в груди всколыхнулись подозрения — что этому человеку нужно от него?

Отряд остановился у помоста. Мильтиад схватил мальчика за плечо и с силой толкнул вниз, принуждая стать на колени. Будучи на голову ниже суб-опциона, ребенок даже не пошевелился, причем безо всякого видимого усилия, словно высеченный из камня.

Даммекос нервно махнул солдату, слишком возбужденный присутствием гостя, чтобы заботиться о тонкостях дворцового этикета. Мильтиад отступил и вместе с тремя своими людьми сам преклонил колено.

Вперед выступил герольд.

— Слава великому Даммекосу, — провозгласил он ясным, красивым голосом, — восьмому по имени, тирану Лохоса, третьему из двенадцати Тирантикос, властителю Ирекса, Керройтана, Домминики и септологий Альки. Слава великому Даммекосу!

Солдаты в зале притопнули. Герольд благоразумно ретировался.

Правитель покрепче сжал свои скипетры.

— Итак, Мильтиад, что тут у нас? — Он говорил быстро, не тая любопытства. У него был относительно приятный голос, а в словах ощущалось тепло, но под маской обаяния ему не удавалось спрятать ни свой интеллект, ни жадность. — Ручаюсь, это и есть тот мифический мальчик из Халдицеи. Гляди ж ты, никакой и не миф!

— Это он, мой король, — произнес суб-опцион.

— Признаюсь, не ожидал, что ты вернешься так быстро, — сказал тиран. — Ты превзошел себя. А ведь отбыл всего-то прошлой ночью! Не ты ли неделю назад причитал, сколько времени уйдет на то, чтобы прочесать Халдицею и найти его? Похоже, ты ошибался.

Придворные засмеялись и стали шептаться, прикрывая рты ладонями.

Мильтиад поднял глаза.

— Мы нашли его здесь, мой король, на Фригейском утесе, буквально сразу за дорогой на Ирекс. Пастухи заметили его вчера — он карабкался, и мы встретили его наверху.

— И где те пастухи?

— Со своими стадами, мой король.

— Мильтиад! Какой пример ты подаешь нашему гостю? Где твоя щедрость? — добродушным тоном Даммекос пожурил солдата. — Проследи, чтобы их наградили. Пять лоханов каждому!