Перст судьбы - Страница 21

— Марго может принести мне вред только в одном случае: обидев вас. Я буду ее игнорировать до самых соревнований. Как раз об этом я и хотел поговорить.

— О чем именно? — Сердце ее заныло.

— Всю следующую неделю меня не будет в городе. Я уже обговорил это с Ричи, в мое отсутствие он будет тренировать вас по моей методике. Но я вернусь вовремя: у нас будет еще как минимум три тренировки до соревнований.

— Это связано с вашей работой? — Она наконец отпустила его рубашку.

Он ответил не сразу.

— Нет, — сказал он тихо. Какое-то мгновенье его руки лежали у нее на плечах, потом он отодвинулся.

Андреа чувствовала, что отчуждение с его стороны — скорее эмоциональное, чем физическое. Но он словно бы отвергал ее, воздвигал преграду, не давая никаких объяснений. Она старалась себя убедить, что ей пора к этому привыкнуть, но душевная боль становилась невыносимой. Какого же нервного напряжения мне стоит эта приятная улыбка, думала она, когда я готова залиться слезами.

— Мы с ребятами будем заниматься так, как вы нас учили, — сказала она, — а вам — успеха в ваших делах, какими бы они ни были.

— Андреа...

— Да? — она ухватилась за малейшую возможность поговорить с ним, что-то узнать.

— Увидимся через неделю, — сказал он и ушел.

Когда дверь за ним закрылась, сердце ее словно сжалось в комок. Он хотел ей что-то сказать, в этом почти нет сомнений, а потом передумал. В чем же причина?

Раньше Андреа слышала выражение «жить в вакууме», но не понимала его значения. Но когда ей пришлось прожить неделю без Люка, она поняла смысл этих слов. Вокруг была пустота, сама Андреа недовольна жизнью, будущее ее пугало. Она бросалась к телефону каждый раз, когда он звонил у нее в кабинете или дома, ожидая услышать голос Люка, а позже ругала себя за эту веру в мечту, которой не суждено сбыться.

Вечером в пятницу, вернувшись из своей поездки в больницу, Андреа увидела машину Дорис у дома. Андреа припарковалась позади нее, и обе одновременно вышли из машин.

— Дорис, какой сюрприз! Ты давно меня ждешь?

— Около часа.

Лицо Анди вытянулось.

— Боже, извини. Почему же ты не остановила меня, когда я спешила в больницу? Мы бы назначили время встречи.

— Проблема возникла, когда ты уже ушла. Я решила тебе все рассказать, даже если придется ждать целую ночь.

Что-то случилось с Люком? У нее тотчас закружилась голова.

— П-п-плохие новости?

— Лукас Гастингс жив-здоров, если ты об этом. — Дорис всегда умела читать ее мысли. — Давай войдем в квартиру, и я все расскажу.

Пока подруги шли по дорожке к дому, домовладелица Мейбл не отрываясь смотрела в окно. Делая вид, что не замечает ее, Андреа отперла дверь, зажгла свет в комнате и пригласила Дорис сесть.

— Я думаю, что сесть нужно тебе, чтобы не упасть, — заметила та.

— Не могу, когда я нервничаю, я стою или хожу. Скажи, в чем дело.

— Короче говоря, дело в Марго Слоан. — Дорис вздохнула.

— Я могла бы догадаться.

— Нет, Андреа. Ты и половины не знаешь.

— Она хочет от меня избавиться.

— Пока только пытается, — последовала загадочная фраза.

— Расскажи толком. — Андреа перестала шагать по комнате.

— Начнем с того, что источник достоверный, на сто процентов.

Они обе выдохнули:

— Бетси.

— Ты знаешь, — продолжала Дорис, — что она приходит ко мне посидеть с детьми по пятницам, когда мужа нет в городе, а мама тоже не может. Сегодня она пришла ко мне очень расстроенная, и мне стоило большого труда заставить ее рассказать обо всем.

— Она была расстроена еще тогда, когда мать запретила ей ходить на волейбол.

— Дело гораздо серьезнее, Андреа. Марго написала письмо в Объединенный церковный совет с просьбой уволить тебя. Причем с волчьим билетом, чтобы ты никогда больше не была священником.

— Ч-ч-что?!

— Она, видно, вынашивала эту мысль давно. Вы вместе с отцом Полом взяли Лукаса на работу и этим вложили оружие Маргошке в руки. А позже она видела твою машину около его дома; не спрашивай меня, как она сама туда попала, этого мы не узнаем. Но она сделала свои выводы.

Андреа была так огорошена, что не смогла ничего ответить.

— Одно из ее обвинений заключается в том, что ты якобы пренебрегаешь своими обязанностями: например, был случай, когда вы с экс-арестантом катали детей на самолете, подвергая их жизнь опасности.

— А она не понимает, что своим доносом бросает тень и на отца Пола? — Злость Анди быстро перерастала в ярость.

— Она никогда не скрывала, что считает отца Пола пустым местом, а тебя — заправилой. Мечтает убрать и тебя и его.

— У нее что — нет ничего святого?

— Я думаю, эта женщина не в себе. Но она идет напролом, и этим опасна. Она обратилась в высшую инстанцию; пишет, что тренер наших подростков имеет пятно в биографии в виде тюремной отсидки, и требует, чтобы его отстранили от должности еще до соревнований.

— Никогда я этого не позволю!

— Это еще не самое худшее. Она требует скрупулезного изучения твоей биографии.

— За что она меня так ненавидит? — Андреа приросла к месту.

— Дело не в тебе лично.

— Даже смешно: в семинарии я всегда боялась, что какой-нибудь мужчина выступит против женщины-священника. А тут... — Она взглянула на Дорис. — Есть что-нибудь еще?

Подруга кивнула с грустью в глазах.

— Марго узнала, что несколько месяцев назад ты читала проповедь в тюрьме, куда отправилась вместо отца Пола. А потом Мейбл доложила ей, что вы с Люком флиртовали в тот вечер, когда у тебя смотрели видео. Она сделала вывод, что вы «снюхались» давно, задолго до того, как его отпустили из тюрьмы.

Именно «снюхались», пошутила про себя Андреа: если бы, не дай Бог, Марго могла поговорить с часовым в тюрьме, который видел ту любовную сцену, у нее был бы большой праздник.

— Меня удивляет, что Бетси была так откровенна.

— Она запугана, Андреа. Она знает, что мать у нее немного «того», а отец даже боится повысить на нее голос. Я все это тебе рассказала, чтобы Маргошка не застала тебя врасплох. — Дорис поднялась с дивана, и женщины обнялись.

— Всю жизнь я мечтала иметь подругу, которой могла бы доверять и делиться с ней сокровенными мыслями, — сказала Андреа. — Ты и есть такая подруга.

Растроганная Дорис смахнула слезу.

— А что ты думаешь предпринять?

— Отец Пол всегда был моим духовным наставником; прежде всего посоветуюсь с ним.

— Конечно, и чем раньше, тем лучше. А сейчас я поеду домой, если не нужна тебе. Звони мне в любое время, даже среди ночи, я примчусь, если надо.

— Ты пожалеешь, что пообещала такое, — усмехнулась Андреа, провожая подругу до двери.

Как только та ушла, Андреа тут же набрала номер телефона отца Пола.

— Слава Богу, вы дома, — сказала она, едва он ответил.

— Что случилось, Андреа?

— Нам нужно срочно поговорить. Если можно — сегодня.

— Чем я могу помочь?

— На это уйдет какое-то время.

— Ну что ж, у нас вся ночь впереди.

— Благослови вас Бог, — прошептала Андреа. — Дорис ждала меня около моего дома, пока я не вернулась из больницы. Она рассказала, что Бетси Слоан сегодня была у нее, девочка... решилась быть откровенной, и... — От слез она не смогла продолжать.

— Андреа, что с тобой? — в испуге спросил отец Пол.

С трудом овладев собой, Андреа подробно пересказала сообщение Дорис, не пропуская ничего. Она призналась даже в своей любви к Лукасу, а закончила словами:

— Я в такой растерянности; даже не знаю, что предпринять.

— Дорогая, это неудивительно, но я сообщу тебе нечто успокаивающее. За пятьдесят с лишним лет моего служения церкви мне пришлось пережить гораздо более серьезные неприятности, чем твоя. И эту мы тоже переживем. Помни, что Марго Слоан всегда была психически нездорова, это знают все, и никто не принимает ее всерьез.

— Надеюсь, вы правы. Больше всего я боюсь того, что она будет лить грязь на Люка. После того, что он испытал и сколько сделал для нашего прихода, это такая страшная несправедливость.