Персона нон грата - Страница 14

И в этом Дону поможет Ева! Он привстал с кресла, изловчился и набросил колечко голубого дыма на шею Барби.

Среди игрушек тоже есть свои звезды. Добытая в тире кукла Барби была суперзвездой. Специально под десятидюймовый рост игрушечной голубоглазой блондинки выпускают роскошную мебель и копии автомашин престижных моделей, не говоря о разных тряпках. И планку рейтинга красотка кукольного мира держит высоко не первый год. Дон помнил: еще пару лет назад младшая сестра в письме Санта-Клаусу клянчила на Рождество домик для своей Барби.

Тогда Санта-Клаус пожадничал и прислал под елку всего лишь новое платье. Настоящий Санта-Клаус в лице деда объявился лишь этим жарким летом, полным тревог, и подарил-таки домик. Два этажа, гараж в цоколе, солярий на крыше, бассейн в саду, тир для стрельбы из лука.

Дон потянулся и взял с журнального столика кремневый пистолет. Если насыпать в ствол порох и забить пулю, эта штучка вполне способна выстрелить. В доме Евы полно таких занятных штучек.

Ева нравилась Дону. Ее длинные ноги и легкий нрав. Даже то, что не пошла с ним вчера, а сейчас бросила одного и суетится на кухне. Хлопочет о своем обожаемом Артуре, но так и положено. Он хозяин, он зарабатывает деньги.

Не больно много, судя по обветшалому дому и задрипанному «трабанту», на котором Артур раскатывает по округе, скупая старье. Тем вернее Ева не откажется.

– Ты еще долго? – крикнул Дон в открытую дверь.

– Спускайся вниз, я сейчас.

Ева как раз насадила цыпленка на вертел. Хорошо бы натереть чесноком, но время торопило. Не конкретные пять-десять минут, а вообще. Какую службу предложит ей удачливый Дон? Сейчас все кругом твердят: главное – не упустить свой шанс. Инфляция, безработица… Ева не хотела об этом думать. Но даже цыпленок в холодильнике был последний – как напоминание о грядущем экономическом кризисе.

«Сегодняшний день хуже вчерашнего, но лучше завтрашнего», – недавно привез Артур из столицы последнее присловье.

Ева запрограммировала гриль на половину первого. Куда бы ни отлучался дядя, к часу обязательно приезжал на обед. Теперь – она оглянулась – все.

В прихожей Ева накинула ветровку. Дядин плащ горбился на вешалке. Отвисшие полы были влажными от росы. Опять Артур бродил где-то ночью.

Как ни странно, Ева мало знала о своем дяде. И совсем ничего об отце и матери. По словам Артура, оба умерли, когда Ева была еще маленькой и ничего не понимала. Может быть, теперь они встретились? Там, за облаками.

Об этом Ева подумала уже на крыльце. Мама, видишь ли ты свою дочку, что с малознакомым человеком собралась черт знает куда? Если видишь, не осуждай, пожалуйста. Ты тоже была молода. И тоже не без греха, иначе… Кто бы сейчас зарядил в гриль цыпленка для дяди Артура?

Ева мягко притворила садовую калитку. Дон завел свое заморское чудище:

– Каску можешь не надевать. Здесь близко.

Близко было для «хонды», в единый миг насквозь прострелившей городок. Автобус, который они обогнали, добирается до предместья минут двадцать. Здесь, вблизи от русского аэродрома, были загородные дачки наиболее состоятельных земляков Евы.

В зеленом переулке рядом с гольф-клубом Дон припарковал мотоцикл.

– Нам напротив, – остановил он шагнувшую к входу Еву.

– Сюда? – спросила она с недоверием.

Серый дом со щедро застекленным вторым этажом выглядел нежилым. Шторы в окнах опущены донизу, высокая и тяжелая дверь не отпиралась, кажется, много лет, хотя табличка говорила о другом: «Открыто ежедневно с 11 до 22».

Ева посмотрела на свои часики:

– Еще и десяти нет.

– Не важно. Должны ждать.

– Кто?

– Мои служащие, – хмыкнул Дон и надолго придавил кнопку звонка. – И прежний хозяин «Парадиза».

– «Парадиза»? А что это такое?

– Узнаешь. Потерпи еще минуту.

«Лучше бы тебе этого и не знать», – словно шепнул кто-то в уши Еве, но отступать было поздно. Дверь распахнулась. Толстяк в клетчатом костюме с ходу предложил:

– Сок, пиво, швепс?

Дон нетерпеливо мотнул головой.

– Тогда прошу наверх, – клетчатый костюм с ног до головы раздел Еву оценивающим взглядом. – В студии несколько кабинетов, клиент сам выбирает декорации и типаж. Утреннее освещение наиболее подходит для колониального стиля.

На втором этаже Клетчатый толкнул первую по коридору дверь и вежливо пропустил вперед Еву. Пол в комнате был застелен жестким ковром. У стеклянной задернутой шторой стены стояли пальмы в кадках. Под ними – Ева невольно вздрогнула и прижалась к Дону – лежал лев.

– Чучело, – кратко пояснил Клетчатый и дернул шнур, открывая шторы. – Лев дохлый, зато у Барбары темперамента на двоих живых. Принимает такие позы, что и мертвого поднимет из могилы. – Он хлопнул пухлыми ладонями: – Барби!

Из-за ширмы вышла голая женщина в тропическом шлеме и высоких ботинках. На животе болтался охотничий нож, по заду шлепала объемистая фляга. Не вполне твердая походка Барбары наводила на мысль, что фляжка не всегда была пустой.

– Это и есть колониальный стиль? – скептически прищурился Дон.

– Можно включить софиты, – сказал Клетчатый. – Для тех, кто любит цветовые сюрпризы, есть подсветка – красная, оранжевая, желтая…

– Зеленая, голубая, синяя, фиолетовая, – насмешливо переиначил Дон. – Никакая радуга не спасет при таких моделях. Человек приходит в фотостудию, чтобы в свое удовольствие поснимать обнаженную натуру, которая ласкает глаз, а не… Извините, Барбара… Сколько вы ей платите?

Клетчатый назвал цифру.

– В час? – спросил Дон, доставая блокнот.

– Зачем? – удивился Клетчатый. – За весь рабочий день. Девять часов с обеденным перерывом. Кроме Барби у нас есть Кати, Анди…

– Амарилла, – опять продолжил Дон за Клетчатого. – Эти помоложе, пусть пока останутся.

– Барби была нашей звездой.

– Считайте, что звезда закатилась. Колониальный стиль вышел из моды. В Африке последняя обезьяна уже спрыгнула с дерева и голосует теперь за Нельсона Манделу… Контракт готов?

Клетчатый послушно наклонил голову: свою партию он проиграл.

В эти минуты Дон почти нравился Еве. Дурацкую железную каску он оставил на руле мотоцикла. Под черной курткой белая рубашка без декоративных заплат. Деловой, с блокнотом и авторучкой. Перо «Пеликана» поблескивает, источая кругом золотые лучики. Дон угадал настроение Евы:

– Элизу и Амариллу разукрасим цепочками, как новогодние елки. Это будут арт-модели для молодежи, Для бойскаутов расценки снизим вдвое. Пусть развлекаются…

Он обращался к Клетчатому, но Ева понимала, что своими планами Дон делится прежде всего с ней:

– А настоящая звезда и подаваться должна в обрамлении звезд. Пятиконечных! Советская символика и военная форма всюду идут категорией «люкс», а у нас под боком целый аэродром. Я договорюсь об аренде вертолета, русским нужна сейчас валюта. Вот это будут кадры! А то – лев. Ты согласна, Ева?

Ева опустила глаза и встретилась взглядом с Барбарой. Барбара сидела на полу, обняв траченного молью царя зверей. Под ребрами у нее торчала рукоять охотничьего ножа, словно женщина сделала себе харакири. Ее зарезал Дон – одним росчерком золотого пера.

– Да, – еле слышно сказала Ева.

Першилин выполнил разворот с легким ученическим креном, памятуя о бомбах «сотках» на подвеске. От посланной вперед педали и одновременного наклона ручки солнце закатилось куда-то за спинку кресла. Вместо него в поле зрения Кости тут же возникла физиономия Бородина с торжествующим на щеках румянцем. Борттехник вернул ненужный теперь солнцезащитный щиток в первоначальное положение, взглядом спросил: так?

Першилин кивнул: спасибо, брат! Обе руки его были заняты. Правая – на ручке, левая сжимала рукоять «шаг-газ». Курс – сто семьдесят, высота – семьсот пятьдесят, скорость – двести двадцать.

Попутно-привычно взгляд собрал показания других приборов. Шаг винта, обороты двигателей, температура выхлопных газов. Норма, норма, норма. Алая лампочка тревоги не вспыхнула ярким светом. Но и не погасла совсем в сознании Кости, тлела себе потихоньку. И сегодня настойчивее, чем всегда.