Персия. История неоткрытой страны - Страница 23

«Великолепное сасанидское блюдо, нынче хранящееся в Парижской Национальной библиотеке, выполнено в хрустальных кружочков и цветного стекла, вставленных в золотую оправу. Предполагают, что оно относится к периоду правления Хосрова I (531–579). Хрустальное основание блюда украшено рельефной резьбой с изображением коронованного правителя, сидящего на троне, который поддерживают крылатые кони. Из этих истоков мусульманское искусство впитало любовь к горному хрусталю и пронесло ее через века», – отмечает Барбара Бренд в книге «Искусство ислама».

В эпоху Сасанидов обрели популярность серебряные изделия: бутылки, кувшины, вазы – с изображением женских фигур, танцующих или несущих дары. Тогда же распространился узор в виде медальонов, заключавших в себе изображения реальных и мифических животных или декоративные розетки, образующие круг.

В то же время блестяще расцвело текстильное искусство – на коврах и тканях появились уже знакомые орнаменты, а также павлинопсы, симурги, грифоны, крылатые скакуны. Хорошо известен также сохраняющий широкую популярность орнамент «индийский огурец» (бута), который некоторые исследователи считают стилизованным изображением пшеничного колоса. Есть также версии, что это стилизованное пламя (что собственно и значит на санскрите слово «бута» – «огонь»), цветок хлопка, миндальное зернышко. Он считается символом плодородия и развития.

Костюмы знатных людей тоже были порой сложными, красочными и дорогими. «В первых веках сасанидской эпохи мужчины часто изображались в чем-то вроде легкого плаща, завязывающегося спереди лентой или застегивающегося пряжкой, – пишет Филипп Гюиз в книге «Древняя Персия». – К середине сасанидской эпохи грудь царских охотников была защищена чем-то вроде кожаного доспеха, закрепленного диагональными полосками, которые соединялись под розеткой. К концу сасанидской эпохи цари все сильнее тяготели к тяжелым кафтанам, богато украшенным по краям. В текстах упоминается множество разновидностей качественных тканей для любого времени года (шерсть, шелк, мех и т. д.)».

Цветовые решения этого периода выдержаны в мягких полутонах: пользовались популярностью голубой и аквамариновый оттенки, бледно-розовый, мягкий терракотовый красный, размытые оттенки синего, зеленоватые, охристые. Обычный вариант – небесно-голубой фон, а на нем зеленые листья и белые цветы.

С персидскими коврами и их орнаментами связана легенда о принце, который умел ткать ковры. Будучи захвачен разбойниками, сумел убедить их, что продавать сделанные им ковры выгоднее, нежели убить пленника. Однако в узорах ковров он зашифровал свою историю и призыв о помощи, поэтому вскоре был спасен.

Действительно, орнамент на персидских коврах никогда не бывает случайно расположен – он определяется как давними традициями, так и замыслом мастера, вкладывающего в произведение определенный смысл. В центре ковра находится медальон, обычно похожий на большой раскрывшийся цветок, остальные детали располагаются вокруг него в строгом порядке. Медальон обычно понимают как знак всевидящего ока Всевышнего и напоминание о присутствии Божества в этом мире.

Узор из стилизованных роз символизирует человеческую жизнь, а охотничьи сцены считаются символами вечного райского блаженства. Древним и неизменно популярным был орнамент в виде золотисто-бежевых чешуек – махи. Существует старинное персидское поверье, что в лунные ночи рыбы в озерах поднимаются к поверхности, чтобы полюбоваться светом луны, и вся вода покрывается узором из их чешуйчатых спин.

Еще один известнейший правитель из династии Сасанидов – Хосров II Парвиз, внук Хосрова I Ануширвана. Отец Хосрова II – Ормизд не пользовался особой поддержкой аристократии. А военачальник Бахрам Чубин, которого шах обвинил в присвоении большей части военной добычи в одном из походов, поднял мятеж. При этом он постарался скомпрометировать и наследника престола, ради этого, как писал Абу Ханифа ад-Динавари в «Книге длинных известий», «принялся чеканить дирхемы с изображением Кисры Абарвиза, сына царя, его портретом и именем. Выбил он для него (Кисры) десять тысяч дирхемов и распорядился дирхемами: тайно они были перевезены, достигли Мадаина и распространились среди населения. Стало об этом известно царю Хормузу, и он не усомнился в том, что это его сын Кисра покушается на царствование и что именно он приказал выбить эти дирхемы. И то, что пожелал Бахрам, то он и сделал: царь задумал убить своего сына Кисру. Ночью Кисра бежал в сторону Азербайджана, пока не прибыл туда и стал там жить». Против Ормизда выступили братья его жены, они низложили правителя и возвели на трон своего племянника Хосрова.

Молодому шаху пришлось нелегко: многие подозревали его в причастности к свержению отца, оба дяди желали влиять на дела в государстве, и вдобавок продолжался мятеж Бахрама. Хосров поначалу пытался примириться с могущественным бунтовщиком, предлагая ему высокую должность и обещая неприкосновенность. Но Бахрам Чубин не только ответил отказом от таких милостей, но и потребовал передать ему персидскую корону: «…Письма, свидетельствующие об убожестве и ничтожности твоего ума, я получил, но твоих дерзновенных предложений я не принял; тебе не следует применять по отношению к нам ни царских писем, ни царских даров, особенно когда твое избрание вызвало такие беспорядки в персидском государстве и когда благородные и достойные уважения лица не были участниками голосования…»

На это послание шах счел возможным ответить, хотя и не без иронии: «Мы получили твое письмо с напоминанием о многопрославленной твоей храбрости и, узнав, что ты находишься в добром здоровье, обрадовались. Но были в это письмо вставлены некоторые выражения, которые исходили не от твоего сердца, но, конечно, тот, кто писал это письмо, сильно упившись вином и охваченный неумеренным сном, вписал сюда свои пустые и неестественные сновидения. Но так как деревья в эти дни потеряли свою листву и потому сновидения не имеют силы, то мы не были приведены в смущение. Ведь мы и царский престол получили с почетом и не нарушили законов персидских…»

Возле реки Большой Заб разыгралось решающее сражение между войсками Чубина и Хосрова. Победа была на стороне мятежника, хотя, по словам Фирдоуси, сам молодой шах отважно сражался, пока не был вынужден отступить в числе последних уцелевших воинов. С немногочисленными сторонниками он отправился в Эдессу, откуда обратился за помощью к византийскому императору Маврикию. Не всем византийским царедворцам понравилась идея помочь персидскому правителю в изгнании, однако император думал иначе. Он дал Хосрову войско под командованием полководца Нарсе и выделил 40 кентинариев золота, а это без малого полторы тонны драгоценного металла. В свою очередь персидский шах уступал византийцам обширные земли в Армении (к северу и западу от озера Ван), Иберии и Месопотамии. Чтобы закрепить этот союз, как свидетельствуют Ат-Табари и Фирдоуси, был заключен брак между Хосровом и дочерью императора Марией.

Вскоре в битве при Ганзаке воинство Бахрама Чубина было сокрушено, сам он бежал в Тюркский каганат, где его вскоре настиг кинжал подосланного убийцы. Несметные сокровища мятежника достались Хосрову. Он послал императору Маврикию богатые дары, раз в пять превосходившие по стоимости те 40 кентинариев, вернул Византии некоторые города, завоеванные его предшественниками, отменил византийскую дань. Между Персией и Византией наконец-то был заключен прочный мир, который даже породил в Армении поговорку о беззаботности «словно во дни Маврикия».

Однако мирное соседство оборвалось из-за трагических событий. В 602 году император Маврикий с сыновьями был убит в результате заговора Фоки. В столицу Персии – Ктесифон – прибыло посольство, чтобы сообщить о новом императоре, причем возглавлял его Лилий, который ранее был во главе тех, кто убил Маврикия. А незадолго до этого к Хосрову явился молодой человек, назвавшийся старшим сыном убитого императора – Феодосием. Хосров повелел объявить траур по Маврикию, признал императором Византии упомянутого юношу, а посла Фоки посадил в темницу. И двинул войска против Византии, объявив, что это – отмщение за убийство благодетеля и друга шаха.