Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2) - Страница 21

Хог перехватил, поправляя, лямку рюкзака. Плечо ныло, ноги подкашивались. Вспомнилось похожее утро, но много лет назад. Тогда он был не один, с отцом. И тогда же услышал легенду об огнецвете. «Никто его не видел, никто не нашел. А тот, кто нашел, не расскажет». Раздвинул ветви. Земляная крыса шарахнулась из под ног, Хог рванул ружьищко с плеча… Тьфу ты! Неужто опоздал? Он выстрелил из обоих стволов.

Подобрал мертвого зверька – обед на сегодня есть. Глаза подводили все чаще, скоро настанет день, когда жить охотой Хог не сможет. Тогда он пойдет в деревню. Никто там Хога не ждет. Мей не стало давно, а детей в свое время у них завести не получилось – проклятая лихорадка крэг. Обдумывая временами предстоящее возвращение, Хог в глубине души понимал, что в деревню никогда не вернется.

Вышел на поляну. Посередине ее рос странный куст с узкими, похожими иглы листьями. Единственный длинный стебель качался на ветру. Ну и бурьянище! Диковинное растение показалось странно знакомым. Хог подходил все ближе и у него начала кружиться голова. Не может быть!?

Верхушка стебля заканчивалась колючим, окрашенным в цвета радуги шариком. Темно-фиолетовый переходил в нежно-голубой, затем в желтый. И в яркий алый венчик… Ветер донес дурманящий аромат.

«Никто не видел, никто не нашел». Раз в сто лет расцветает огнецвет. Только час раскрыт бутон на его верхушке. «А кто нашел – не расскажет». Потому что никто не поверит красивому молодому парню, что он – Хог, хилый, страдающий ревматизмом старик, живущий когда охотой, когда воровством. Потому что сам Хог не захочет, чтобы кто-то еще завладел сокровищем.

Огнецвет. Возвращенная молодость. Мечта всех людей. Огнецвет. ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ.

Он, Хог – избранник. Не случайно услышал в детстве легенду. Не случайно. Ему назначено найти, а, найдя, не пройти мимо в слепоте незнания. В метаниях прошла жизнь – не жаль. Поиск был смыслом ее и целью. Теперь мучительная, трудная дорога окончена – она предтеча другого, настоящего пути.

Раздувшимися ноздрями Хог жадно втянул волшебные миазмы. Выпрямился, запрокинув голову в ясное бездонное небо, от которого слезились глаза. Рассмеялся, ощутив, как возвращаются в тело, казалось навсегда оставившие его силы.

И умер.

Я очнулся от странного полусна-полуобморока лежа на спине. По мне ползло что-то насекомое и членистоногое, но сквозь одежду я его не чувствовал. Подобралось к лицу, я задержал дыхание. Этопошевелило усиками и уползло своей дорогой. Какой-то его летучий собрат назойливо жужжал сверху. Скорей бы убрался. В жарких краях малые мира сего бывают весьма ядовиты. Невидимка послушался, и звук его полета постепенно затих вдали.

Звук…

САМОЛЕТ!!

Я вскинулся, как укушенный. Поздно! Неразличимый, но еще слышный, он покидал меня – удача, которую я дважды упустил. Трижды! Я же бросил, неизвестно где, свой переговорник! А ведь портативная рация достает на десяток-другой километров – я мог бы воззвать о помощи. Мог бы…

Поспешно вытащил из кармана плитку концентрата – не шоколад, тот размяк бы на жаре, но такой же калорийный. Под бумажной оберткой, которую я, рыча, сорвал зубами, обнажилась блестящая поверхность фольги. Импровизированным зеркальцем стал пускать солнечные зайчики в направлении горизонта, туда, где исчез самолет.

Он вернулся через пару минут, а я продолжал сигналить, зная, что пилот ежесекундно ощущает колющие глаз мелкие вспышки. Любой летчик поймет, что это – просьба о помощи.

Самолет сделал круг надо мной, тут уж я орал, приплясывал, и махал руками. Приземлился он так же красиво, как в первый раз. Похожий на медвежонка пилот выбрался из кабины, спрыгнул на землю. Потоптался, словно пробуя ее на прочность, ответно махнул мне рукой. Расплылся в ухмылке. Я кинулся к нему.

– Живой?! – я облапил Придурка к вящей его радости, а он жадно чмокнул меня в губы.

– Ян с Натой сказали: обыскать округу – ты где-то здесь.

– Ян?!..

– Все живые. Кто в лагере остался, – бодро сообщил Придурок и снова полез целоваться.

– Что-то мне плохо, – скорбно сообщил я, и Придурок буквально под руку довел меня до железной пташки, подсадил в кабину. За креслом пилота было достаточно места, чтобы втиснуть багаж, сейчас его роль играл я. Как раньше Наташа. Скрючившись за спинкой сиденья наподобие йога, я мог только видеть руку Придурка, лежащую на ручке управления. Мягкие, почти незаметные, ласковыедвижения человека, знающего свое дело. Через час с лишком мы приземлились.

Я узнавал и не узнавал наш лагерь. Узнавал и не узнавал обступивших меня людей. За одним исключением – Яна ни с кем не перепутать.

– С возвращением, Одиссей, – он протянул мне руку. – Рад видеть вас невредимым.

Следом я пожимал другие руки, отвечал что-то, улыбался. Пока кто-то не спросил смеясь:

– Одди, а что за лютик ты с собой приволок?

Колючий шарик всех цветов радуги с ярко-красным венчиком – он держался на одежде, словно приклеенный.

– Медаль за отвагу, – ответил я.

– Огнецвет… – сказал кто-то.

– Похож. Но от настоящего огнецвета нам сделалось бы дурно, – снова встрял Ян. – А это – редкий вид репейника.

– А вы видели настоящий, Ян?

Наташа! Она стояла рядом, притворяясь, что не замечает меня, и ластилась к Яну.

– Нет, – обронил Ян.

– Откуда ж знаете? – не сдержался я.

– А я не знаю, – усмехнулся наш гений. – Сказку слышал.

Он опирался на суковатую палку, заменившую ему трость. Позже я узнал, что смерч прошел по лагерю, уничтожив половину палаток, ни в одной из которых не оказалось людей. Раздербанил три самолета, кроме того, рядом с которым возился Придурок. А с Яном вышла и вовсе мистика. Когда черный столб приблизился к нему, Ян рефлекторно выставил трость вперед, словно защищаясь. Ревущий хобот смерча взвился вверх и исчез среди туч. Вместе с тросточкой ученого мужа! Это, кстати, говорит об очень резкой границе смерча, который представляет собой вовсе не воздушный вихрь, а вращающийся огромный дождевой жгут.

Все это я узнал потом. А сейчас, удивляясь собственному льстивому тону, сказал, отцепивши от себя яркий репейник:

– Цветы для прекрасных дам!

– У меня на бурьяны аллергия, – Наташа спряталась за спиной Яна, оставив меня стоять дурак-дураком.

– А дайте сюда! – девчушка худенькая, но вполне уже взрослая протянула тонкую загорелую руку. – Вы не за той девушкой ухаживаете, там вам не отломится. Кстати, я не успела познакомиться с ней.

– Помощник картографа – Наташа Вернер, – я не смог скрыть удивления оттого, что вот эту молодую особу вижу впервые. Она – не из наших!

Одета почти так же как я, в белый «пустынный костюм» с откинутым капюшоном, но более изящного кроя.

– Анита Гариг.

Мой «огнецвет» уже украшал ее светло-каштановые волосы. Вот такое у меня получилось свести знакомство. С дочерью всесильного военного министра Эгваль – Натаниэля Гарига. У меня на языке вертелись фразы типа: «О, каким чудным превратностям судьбы я обязан радостью нашей встречи», но Анита не дала мне раскрыть рта.

– Вон наш транспорт! Папа сказал: «Надо спасти несчастных неудачников. Они зовут-зовут на помощь, а того и не знают, что их команда поддержки заменена нашей». Он, конечно, не думал отпускать с командой и меня, но я его провела!

Я посмотрел, куда показала Анита. Большущий, пузатый четырехмоторный высокоплан. Военный воздушный грузовик, способный взлетать с грунта. Яну с Перси удалось наладить радио успешнее нас с Наташей, но на помощь они дозвались не тех. Не внедренный давно отряд, замаскированный под местных жителей, а армию Эгваль. Впрочем, не так все плохо, если правильны мои догадки о шпионском хобби Наташи. Пусть замолвит за меня словечко перед здешними властями.

– Вы сказали: «помощник картографа?» А где… – Анита опять сбила меня с мысли.