Перевозчик (СИ) - Страница 1

ООЛИ

Хроники повседневности

Книга первая

ПЕРЕВОЗЧИК

~

Предисловие

Неспешное странствие в поисках смысла и красоты. Радость открытия подлинного себя. Постижение своего призвания и пути. Поиск собственного ответа на вечные вопросы. Соприкосновение с миром. Погружение в глубину ощущений, переживаний и впечатлений. Понимание верного способа жить, в существующих обстоятельствах и условиях. Постепенное овладение равновесием внутреннего и внешнего. Жажда цельности, поиск созвучия и согласия между чувством и разумом. Жизнь, как беседа с судьбой.

Философский роман-лабиринт, уводящий тропинками размышлений, воспоминаний, отголосков былого, переплетенных с событиями и настроениями настоящего. Уводящий читателя вглубь, чтобы вновь возвратить к исходной точке, оставляя на память опыт странствий и размышлений.

Книга, рожденная в слиянии фэнтези и магического реализма. Книга, написанная для тех, кому подоплека событий представляется более значимой, нежели, собственно, происшествия. Для тех, кто идет по жизни своим путем - или только мечтает его обрести. Повествование метафизическое, слой за слоем приоткрывающее смыслы, порою весьма неожиданные. Чтение, увлекающее в путешествие, прежде всего, по неизведанным пространствам мира внутреннего - в котором и происходит большая часть приключений героя, глубине и объемности восприятия отдающего предпочтение перед скоропалительным действием, а влияние на судьбу прочтенных вовремя книг полагающего не менее значимым, чем воздействие жизненных обстоятельств.

Книга, возможно, окажется созвучной тому, кто уже не способен забыть «Приключений Робинзона Крузо», тревог и опасностей «Острова сокровищ», мрачноватого очарования «Имени Розы», горького понимания, что - и в самом деле - «Трудно быть богом». Читатель услышит здесь смутные отзвуки «Степного волка», уловит намеки «Игры в бисер». Обнаружит себя потерявшимся в лабиринте, перекликающемся с вымыслами и хитросплетениями Борхесовых рассказов. Временами окажется погружен в тягучую, плотную пестроту бытия, напоминающую «Сто лет одиночества». Многочисленные подробности и отсылки воскресят перед мысленным взором страницы «Хазарского словаря». Неспешность повествования, подобная ходу большого судна в бескрайнем море, окажется в чем-то сходной с поэтикой Бродского, а внимание к ускользающей красоте повседневности, как и тяга к раскрытию полноты человеческой жизни, напомнят о «Старике и море», о «Празднике, который всегда с тобой». Смыслы - странные и высокие, вплетенные в ткань обыденности, неразрывно с ней связанные, но решительно ей внеположные - прозвучат отголосками «Желтой стрелы», «Чапаева и Пустоты». Тяга героя к поискам истины, страстное побуждение следовать в жизни собственному пути, не взирая ни на людское мнение, ни на житейские затруднения, приведут на память «Алхимика», «Чайку Джонатана Ливингстона». Магия, которая в мире Ооли - как и всяком ином - ведома только немногочисленным посвященным, опирается на представления, в чем-то схожие с «Учением дона Хуана», а размышления и внезапные озарения, придающие книге своеобразие и значение, покоятся на основании вечной мудрости - в том мире, где посчастливилось воплотиться автору и большинству вероятных его читателей, в предельной своей глубине проявленной как веданта, дао, дзен.

Герой - не лишенный собственного надлома, неизбывной в своих отношениях с миром сложности, даже и затаенной горечи - не вынашивает, однако, коварных замыслов порабощения или уничтожения мира. Не мыслит себя и спасителем, призванным нести свет заблудшим; не претендует на обладание истиной, ответом на все вопросы. Окружающий мир ему представляется, в основном, чужеродным, погрязшим в мелких страстишках, приземленным, ведомым ценностями надуманными, искусственными. Бросаться его перекраивать он не торопится - полагая, что прежде следует разобраться и навести порядок в собственной жизни. Работа ему, как вполне он успел уже убедиться, предстоит изрядная. Такая сосредоточенность на интересе частном, однако, не делает его человеком заурядным, обыкновенным - напротив, он остро ощущает внутреннее свое отличие от окружающих, отчетливо понимает, что жизненный путь большинства людей ему не подходит, а значит - необходимо искать собственный.

Поиски смысла и красоты происходят в мире довольно хмуром. Красота присутствует здесь вкраплениями - нужно немало душевных сил, чтобы ее подметить, и еще больше - чтобы, всему вопреки, сохранить в себе эту способность: видеть, чувствовать, понимать.

Островки, сплетенные мостами и галереями. Дома, сросшиеся стенами над водой городских каналов. Величественные старые здания в корявых наростах трущоб. Погода промозглая, вечное межсезонье.

Ооли. Город столичный, пестрый, шумный и многолюдный. Прибежище древней мудрости, оплот высокой мысли, колыбель изящных искусств. Пристанище проходимцев и торгашей, дом родной приземленным, тщеславным, мелочным обывателям. Город, погрязший в немыслимой суете, заглушающей всякий душевный порыв - но вдумчивому искателю готовый оставить лазейку к самому в жизни главному.

Мичи - молодой человек склада своеобразного. Вольнодумец и отщепенец, одиночка, книгочей безнадежный и неисправимый, ценитель наследия древности и любитель маленьких радостей жизни, снаружи - угрюмый и нелюдимый, изнутри - отчаянно жаждущий подлинности и цельности.

Средства на жизнь добывает он незаконным частным извозом - ремеслом доходным, но совершенно чуждым ему по духу. Избегая внимания стражей порядка, стараясь не впутываться в житейские передряги, Мичи надеется сколотить со временем скромное состояние, что позволит ему отойти от дел и предаться изысканным удовольствиям: сочинительству, размышлениям, созерцанию, наслаждению красотой.

Впрочем, Мичи опасается, как бы грубая повседневность не успела оставить в нем слишком глубокий след, пропитать пошлостью и тщетой заурядной обыденности. Сопротивляясь влиянию окружения, пытается он сохранить душевное равновесие, отыскать свой путь и призвание, верный способ устроить жизнь сообразно вкусу и разумению.

Борьба продолжается с переменным успехом, пока случайная встреча с загадочным стариком не переворачивает всей его жизни, принося исполнение затаенных стремлений - и Мичи словно бы вновь оказывается в самом начале пути, готовится к новому странствию.

Глазами героя - взрослеющего, обретающего в мире собственное место, приходящего к зрелости, полноте бытия и творческому расцвету - читатель увидит мир: прекрасный и сложный, узнаваемый и непостижимый, полный возвышенных чувств и низменных проявлений, погрязший в обыденности и скрывающий невероятные тайны. Авторский голос предоставляет возможность взглянуть на происходящее несколько отстраненно, с высоты птичьего полета. Как бы ни дорог был образ героя повествователю, Мичи сегодняшний остается лишь промежуточным звеном, ступенью непростого пути к подлинности и цельности. Книга в целом и представляет собой роман становления. Предполагается, что характер и взгляды героя будут необходимо меняться на протяжении всей эпопеи. Любое текущее положение дел является состоянием переходным, необходимым этапом роста, одной из точек на линии жизненного пути.

Роман «Перевозчик» - первый том восьмикнижия «Ооли. Хроники повседневности» - служит своеобразным прологом истории, в которой судьба героя переплетается с судьбами мира. Так - отражаясь друг в друге - только и могут они быть поняты. Неразрывно связанный с собственным окружением, Мичи - дитя истории, вобравший лучшее из того, что могла предложить не лишенному определенных задатков юноше культура великого Ооли. Не ощущая, однако, подобной связи, Мичи старательно сохраняет обособленность, отстраненность, дорожит независимым образом жизни и строем мысли - что заставляет острую грань между всеобщим и частным порою вспыхивать, ярко высвечивая и внутренние переживания героя, и существующий в мире порядок вещей: обыкновения, нравы и множество пестрых подробностей, исторических и повседневных, что позволяет читателю создать объемное впечатление о мире Ооли, своеобразном и самобытном.