Перевал (сборник) - Страница 46

Алан обернулся ко второй птице.

— А ты?

Третья птица сказала:

— По-моему, я видела там два рифа. Они появляются только в отлив. Самые верхушки между волн.

— Спасибо, Марина, — сказал Алан.

— Марина? — повторил Павлыш. — Марина?

Но птица резко взмахнула крыльями и взмыла вверх в дымовой туче.

— Марина Ким? — спросил Павлыш у Алана.

— Да. Так что же вы теряете время?

Три белые птицы летели впереди флайера, чуть выше его. От обилия вулканического пепла воздух стал красноватым, зловещим, и крылья птиц отсвечивали пожаром.

Одна из птиц была Золушкой, которая переменила обличье и не хотела, чтобы Павлыш об этом узнал…

— Кто пойдет с аквалангом? — спросил Нильс. Он занимал середину кабины, а остальные сидели вокруг, словно окружали громадный праздничный пирог. Нильс отмел все возражения Димова, который опасался, что ему будет трудно работать под водой:

— Вы без меня вряд ли сможете разобрать завал и пробиться вглубь. Вы будете взрывать скалы? Вы будете их разбирать голыми руками? Или будете ждать, пока с диспетчерской планетоида вам перекинут подводного робота?

— У нас есть свой. Его можно смонтировать, если нужно, за несколько часов.

— Вот именно. Несколько часов. И привести его туда на катере. И он, в результате, примется за работу, когда будет уже поздно.

— Ты прав, Нильс, — согласился Димов.

— А Марина давно на Станции? — спросил Павлыш через минуту.

— Она новенькая, — сказал Димов. — Месяц как в небе.

Внизу показался катер.

Катер рубил волны, выставив над ними голову-рубку.

Павлыш сказал Вану по рации:

— Поднимись в воздух и иди над водой на самом малом ходу.

— Зачем?

— Я сяду к тебе на палубу.

— Вряд ли это возможно.

— Другого выхода нет.

Птицы летели высоко, казались белыми точками под пурпурным потолком облаков. Потом пошли вниз и в сторону.

— Павлыш, — сообщил Алан, — две скалы над самой водой в полутора километрах от тебя. Мы идем вниз. Смотри.

— Хорошо, — ответил Павлыш. Он смотрел, как катер, расплескав пену, выходит из воды. Он стал постепенно снижаться, чтобы уравнять свой ход со скоростью катера.

— Ровнее иди, — сказал он Вану.

— Как по ниточке, — ответил Ван.

— Держитесь!

Флайер опустился на палубу катера за рубкой. Палуба была мокрой и покатой с боков. Павлыш выпустил страховочные ноги флайера, и рубчатые присоски сжали бока катера.

— Некоторое время удержусь, — сказал Павлыш. — Откройте нижний люк.

Нильс спрыгнул на палубу первым и, аккуратно переставляя конечности, пошел к рубке. Щупальца свисали по бокам панциря — ими Нильс подстраховывался. Он не умел плавать и пошел бы на дно камнем. А глубина здесь немалая. Катер, с сидевшим на нем, словно всадник, флайером не спеша летел над волнами.

Павлыш поднял голову, разыскивая птиц. Но не увидел их.

Гогия замер у люка, не зная, что делать дальше. Пассажиры по очереди скрылись в рубке. Павлыш спросил Вана:

— Все благополучно?

— Да.

— Дай мне Димова.

— Я слушаю тебя, Слава.

— Я хотел бы пойти вниз с Нильсом. Я хороший ныряльщик, сильнее многих. Могу пригодиться.

— Нет, — сказал Димов, — оставайся где ты есть. Может получиться, что будешь нужнее как пилот, чем как ныряльщик.

Павлыш включил двигатель. Флайер, присев от напряжения, оторвал ноги от покатой спины катера и резко взмыл вверх. Катер шлепнулся на волны и запрыгал как камень, полого брошенный с берега, затем скрылся под водой.

Поднявшись на сто метров, Павлыш разглядел белые буруны, в центре которых черными точками торчали вершины скал.

Павлыш вызвал Алана. Рация была только у него.

— Скажи спасибо Марине. Она вывела нас точно к месту.

Ему хотелось лишний раз повторить это имя. Он вдруг понял, что никакого шока, ужаса, отвращения, боли — ничего подобного не испытывает. То ли был подготовлен к такому повороту событий за последние сутки, то ли прав все же Димов: биоформ остается человеком, только экзотически одетым. Марину было жалко. Полгода назад… полгода назад она уже начала биоформирование. И почему-то ей надо было обязательно увидеть того человека на Луне, того капитана, который не захотел ее увидеть. Может быть, тот капитан предпочел отказаться от Золушки в хижине. Понятно, что она считала себя преступницей. Сбежала из института… ее вообще могли снять с эксперимента.

Павлыш услышал голос Димова:

— Они здесь, под осыпью.

— Вот видишь, — сказал Гогия, — я в этом не сомневался.

— Слушай, Павлыш, — сказал Димов, — мы сейчас на глубине сорока двух метров. Ван остается в катере. Мы с Нильсом выходим к оползню. Иерихонский будет страховать нас снаружи. На всякий случай включи запись, регистрируй все наши движения.

— Ясно, — сказал Павлыш, — включаю запись.

— Мы выходим.

— Далеко им идти до завала? — спросил Павлыш Вана.

— Нет, я их отлично вижу.

Павлыш представил себе эту сцену. Катер завис у самого дна над камнями, среди обломков кораллов и перепутанных водорослей. Рядом с катером в нескольких шагах Иерихонский. Луч его шлемового фонаря высвечивает сутулого Димова в облегающем оранжевом скафандре и уверенно шагающую впереди черепаху.

— Мы дошли до осыпи, — сказал Димов. — Нильс ищет вход. Здесь должна быть трещина, сквозь которую выбралась Сандра.

Наступила длинная пауза.

Павлыш связался с островом. Там все было по-прежнему. Сандра спала. Пфлюг сказал, что положение в кратере стабилизировалось. Идет вязкая лава. Если скорость истекания сохранится прежней, то к утру площадь острова значительно увеличится. Лет через сколько-то можно будет сажать здесь цитрусовые.

Гогия оторвался от своих приборов, сел рядом с Павлышем.

— Все-таки я не завидую Иерихонскому, — сказал он. — Любить женщину, которая, в сущности, наполовину рыба…

— Но она всегда может вернуться в прежнее состояние.

— Трудно. Она же не совсем биоформ. Подводников готовили еще до Геворкяна. К тому же она и не захочет. Сандре нравится ее жизнь. Она помешана на океане. Когда-нибудь вам наверняка расскажут их историю. Очень романтично. Они познакомились, когда Сандра уже работала на Наири. Она прилетела как-то к нам в Тбилиси на конференцию, там встретила Иерихонского… ну и представляете… Он, когда все узнал, пытался ее отговорить. Безрезультатно. Так что же вы думаете: в результате он сам перешел работать на Проект, чтобы быть рядом.

Гогия вздохнул.

— А вы могли бы полюбить подводницу? — спросил Павлыш.

— Откуда мне знать, если у меня в Кутаиси молодая жена живет? Самая обыкновенная жена. Очень красивая. Я вам в Лаборатории фото покажу. Письмо прислала — три килограмма.

— Ну а вот… — Павлыш показал на реявших в небе птиц.

— Это совсем другое дело, — сказал Гогия. — У Алана у самого дочка в нашем институте работает. Это временно. Это как маска. Пришел домой, снял маску и живи.

— Ага, — раздался голос Димова, — есть щель!

Павлыш держал рацию на приеме, отключив передачу, чтобы его разговор с Гогией не мешал остальным.

— Да что там говорить, — продолжал Гогия, — вы у Вана были?

— Меня там поселили.

— Правильно. Большая комната. Светлая. Там на стене портрет Марины Ким висит. Не заметили?

Гогия не смотрел на Павлыша и не заметил, как тот покраснел.

— Мы с Нильсом отвалили камень, сказал Димов. — Есть ход. Очень узкий. В глубине еще завал.

— Ну и что? — спросил Павлыш у Гогии. — Вы сказали, что у Вана висит портрет Марины Ким.

— Да. Он в нее смертельно влюблен. Он знал ее еще на Земле, когда она стажировалась в институте. Меня тогда в институте не было, я только здесь к ним присоединился. А тут еще у Марины начались неприятности…

— Есть! — сказал Димов. — Пошел камень! Осторожнее!

Павлыш замер.

«Раз, — считал он про себя, — два, три, четыре, пять…»

Димов громко вздохнул.

— Ну и силища у тебя, Нильс… Он такую глыбу удержал, просто уму непостижимо.