Переступить черту (сокращ.) - Страница 22

Она переложила «рождественский завтрак» с колен на скамью. Хватит терпеть.

Юджина выпрямилась, сжала кулаки. Она наконец решила, что будет сражаться за свою жизнь.

Чарли Конлан взглянул на часы. А оторвав взгляд от циферблата, увидел проходившего мимо него костлявого бандита, того, что запал на Мерседес Фрир.

Другой бандит сидел на оградке часовни. Подонок положил ружье себе на колени и вытащил из кармана мобильный телефон, который он отобрал у кого-то из пленников. Позвонить, что ли, надумал? Нет, понял Конлан, увидев, как бандит жмет на кнопки большими пальцами обеих рук. Играет.

Конлан дважды кашлянул. Это было сигналом. Тодд Сноу оглянулся на него с передней скамьи. Конлан кивнул, и сидевшая на самом краю той же скамьи Мерседес дернула проходившего мимо нее костлявого за рукав рясы.

Как только костлявый обернулся к Мерседес, Тодд сорвался с места и исчез внутри алтаря.

Конлан обернулся посмотреть, не заметил ли это бандит с телефоном. Нет, он с головой ушел в игру.

Конлан услышал обращенные к костлявому слова Мерседес:

— Давай уединимся где-нибудь, вдвоем. Серьезно. Или хоть поцелуй меня.

Костлявый оглянулся на своего сообщника, потом наклонился и, не снимая маски, впился в губы поп-звезды.

— Ну, не при всех же. Давай в алтаре спрячемся, — прошептала она.

— В алтаре? — отозвался костлявый. — А ты еще грязнее, чем твои клипы. Ладно, пошли.

Мерседес поднялась со скамьи, и Конлан понял: игра началась.

Теперь должны были произойти две вещи. Сноу завалит в алтаре костлявого, а он, Конлан, набросится на этого придурка с телефоном. Тогда у них будет два ружья и появится надежда выбраться отсюда живыми.

Конлан потер вспотевшие ладони. Он понимал, насколько это рискованно. Но им остается либо сражаться, либо получить пулю в лоб, как Руни.

Пора. Конлан встал. И тут же произошло что-то вроде взрыва. Словно невидимый стальной кулак ударил его в подбородок. Не успев понять, что случилось, он навзничь полетел на пол.

До него донесся крик Тодда Сноу. Сноу бросился на костлявого, однако невесть откуда выскочили еще трое бандитов, и все они стреляли — резиновыми пулями!

Охваченный ужасом, Конлан увидел, как полузащитник рухнул на пол. И тогда из дверного проема вышел и приблизился к Сноу Маленький Джон.

— Думал, справишься с нами? — Маленький Джон поставил ногу на грудь Сноу. Медленно, церемонно он взял у одного из своих сообщников бьющее резиновыми пулями ружье, уткнул дуло в руку Сноу, в его бросковую руку.

Хлопок выстрела утонул в вопле Сноу.

Конлан смотрел, как к Маленькому Джону подходит Мерседес. Смотрел, как тот вручает ей сотовый телефон. Потом сигарету. Что произошло, Конлан понял, лишь когда Маленький Джон по-рыцарски поднес ей горящую зажигалку.

— Ты продала нас, — прохрипел Конлан. — Сучка.

Мерседес лишь пожала плечами и поднесла к уху мобильный.

— С Рождеством, мамуля, — услышал Конлан ее воркующий голос. — Кончай реветь. Все путем. Эти мальчики не такие уж и плохие. Не беспокойся, они меня отпустят. Чему ты научила свою дочку, так это умению позаботиться о себе.

Движения на улицах в рождественское утро почти не было, так что до собора Святого Патрика я добрался в рекордно короткий срок. Толпа журналистов заметно поредела, однако у меня было такое чувство, что, едва развернув свои подарки, они тут же снова слетятся сюда — на запах крови.

Когда я выходил из лифта в здании Рокфеллеровского центра, на меня едва не налетел Пол Мартелли.

— Готово, Майк, — сказал он. — Пять минут назад поступили последние деньги. Можно пересылать.

— Какие-нибудь шансы проследить их путь у нас есть? — спросил я.

Мартелли пожал плечами:

— Мы знаем счет на Кайманах, который нам назвали. Но оттуда всю сумму сразу переведут телеграфом еще куда-то, потом еще. Возможно, нам удастся надавить через политиков на тамошний банк, однако деньги к тому времени уже перебросят на другой номерной счет, открытый в Швейцарии или еще бог знает где. Ребята из отдела экономических преступлений работают над этим.

Я увидел выходящего из зала заседаний Уилла Мэттьюса и даже поежился — щеки коммандера заросли щетиной, глаза были красными. Все, что он получил на нынешнее Рождество, — это язва желудка.

— Ну что, мы готовы? — войдя в командный центр, спросил он у Неда Мейсона.

Мейсон встал, прикрыл ладонью телефонную трубку и ответил:

— Банк ждет только вашего последнего слова.

Уилл Мэттьюс снял с головы фуражку, провел рукой по коротким волосам и взял у Мейсона трубку:

— Это коммандер Уилл Мэттьюс. Мне дьявольски неприятно говорить вам это, но — переводите деньги.

Он вернулся в зал заседаний, а я пошел следом, постоял с ним рядом, пока он молча вглядывался в собор. Наконец Мэттьюс повернулся ко мне:

— Свяжись еще раз с этими ублюдками, Майк. Скажи, что они получили свои поганые деньги. Пусть отпустят заложников.

— Как, по-твоему, они собираются уйти? — помолчав, спросил я.

— Скоро узнаем, Беннетт, — ответил он. — Это ожидание меня доконает.

Я вернулся во внешний офис в белом автобусе, подошел к столу связиста. Сержант, который с самого начала этой истории возглавлял нашу техническую службу, кивнул мне с таким видом, точно он предчувствовал что-то недоброе:

— Что, Майк?

— Можете связать меня с собором? — спросил я.

Сержант открыл стоявший перед ним ноутбук:

— Минутку.

— Алло, — послышался в трубке голос Джека.

— Это Майк, — сказал я. — Деньги переведены.

— Посмотрим, посмотрим, — скептически отозвался Джек.

Я услышал, как он стучит по клавишам. Они проверяли состояние их счета прямо из собора.

— Какой чудесный рождественский подарок, Майк, — спустя минуту сказал Джек. — Меня так и распирает от счастья.

— Мы свою часть сделки выполнили, — сказал я. — Дело за вами. Пора отпускать заложников.

— Всему свое время, Майк, — спокойно ответил Джек. — Заложников мы отпустим, но на наших условиях. Мы потратили столько сил — и какой же в этом будет смысл, если нас под конец перестреляют, как собак? Да, так вот что нам понадобится. Через двадцать минут перед собором, у выхода на Пятую авеню, должны стоять одиннадцать одинаковых черных седанов с затемненными стеклами, готовых к дальней дороге. Дверцы машин вы оставите открытыми, двигатели работающими. Пятую авеню вам придется освободить до самой Сто тридцать восьмой, а Пятьдесят седьмую — от реки до реки. Любая попытка задержать нас умножит количество смертей. Если вы выполните все наши требования, уцелевшие заложники выйдут на свободу.

— Что-нибудь еще? — спросил я.

— Никак нет, начальник, это все, — ответил Джек. — Чао, Майк.

Даже услышав в трубке гудки, я все еще не верил своим ушам. Что это значило? Им требуется всего-навсего одиннадцать автомобилей? И куда же они собираются ехать? В Мексику?

За моей спиной послышался голос коммандера, отдававшего по радио распоряжения оперативным группам: очистить Пятую и Пятьдесят седьмую, перекрыть примыкающие к ним улицы. Потом он взял другую рацию и приказал сидевшим на крышах снайперам взять оружие на изготовку.

— Когда они вылезут, будут наши, — сказал он. — Даю зеленый свет каждому, у кого появится чистая линия прицела.

— Вас понял, — ответил один из снайперов.

— Беннетт, — обратился ко мне Уилл Мэттьюс, — поднимайся на крышу и садись в вертолет, будем их преследовать.

Я не большой любитель высоты и не могу сказать, что это задание сильно меня вдохновило, однако я кивнул и пошел к лифту.

Не знаю, с каким таким энтузиазмом залезал бы я в вертолет, стоящий на земле, но на высоте в пятьдесят один этаж мне это не понравилось. Взглянув на сидевшего рядом со мной пилота, я, к удивлению своему, понял, что это женщина. И, едва увидев ее самоуверенную ухмылку, понял, что влип. Надо полагать, в характере этой дамочки присутствовала здоровая садистская жилка, потому что стоило мне пристегнуться, как она просто сбросила с края крыши свой летательный аппарат, и тот полетел вниз что твой скоростной лифт, у меня аж живот скрутило.