Пересдача (СИ) - Страница 7

- Я был пьяный в жопу!– орал Баки. – Его моя бабушка постоянно слушала, и я знаю только одну песню, которую запомнил!

- Ну и что, - успокоил его голос. – Ты первую споешь Азнавура, потом просто любые песни шестидесятых-семидесятых пой. Потом уже все равно будет, главное, чтобы было проникновенное и древнее. Пятьсот баксов! Это же шанс тебе, тебе бы никогда такой заказ не достался, если бы не экстренные обстоятельства.

Баки замолчал и сопел. За пятьсот баксов им с Локи приходилось выкладываться месяц, а то и больше. А тут – один вечер и пятихатка в кармане.

- А сопровождение? - мрачно спросил Баки.

- Будет клавишник и флейта, я уже договорился, - сообщил голос. – Окей?

- Забились, - кисло согласился Баки.

- В шесть жду, - обрадовался голос и положил трубку. Баки застонал и уткнулся лбом в постель.

***

- Привет, козлина, - хмуро буркнул Баки, входя с черного входа в маленький уютный бар.

- Ты сдурел? – опешил хозяин заведения, его давний знакомый Ларри. – Чудовище, ты посмотри на себя!

- А че? – Баки посмотрел на свою растянутую старую толстовку и потертые кожаные штаны.

- Ниче! – передразнил его Ларри. – Быстро, пошли переодеваться! Какой Азнавур может быть в таком прикиде? Все гости разбегутся через окна.

Через полчаса Баки угрюмо посмотрел на себя в зеркало и сказал:

- Бля…

На нем была белая шелковая рубаха свободного покроя, строгие черные брюки, а волосы собраны в аккуратный хвост, только несколько непослушных прядей выбивались, закрывая левый глаз.

- Отлично, просто супер, - радовался Ларри, пихая в руки Баки гитару и подталкивая его к выходу.

- Я блядь выгляжу, как гребаный гомосек, - злился Баки.

- Пятьсот баксов! – Ларри достал купюры и помахал ими у Баки перед носом.

В зале уже сидели гости – за столиками и у барной стойки, некоторые болтали, стоя с бокалами в руках.

Баки поднялся на маленькую сцену в углу, уселся на высокий стул перед стойкой с микрофоном, кивнул клавишнику за синтезатором и флейстисту. Пробежался пальцами, наигрывая аккорды.

- Дорогие друзья! – заговорил в микрофон Ларри. – Сегодня для вас поет Баки Барнс.

Баки не смотрел в зал, а потому не заметил, как широкоплечий парень, сидевший в конце стойки, при упоминании его имени вздрогнул и обернулся.

- Он споет вам несколько приятных песен, надеюсь, вам понравится, - завершил свою речь Ларри, вставил микрофон в стойку и убежал на кухню.

Баки поднял голову, прикрыл глаза и негромко запел. Постепенно он увлекся песней и игрой, и забыл, где он и зачем. Его сильный, с легкой хрипотцой, голос, звучал непривычно мелодично, даже воркующе. Баки представлял себе, что поет для финалисток конкурса Мисс Нью-Йорк, и это оказало свое действие. Первую песню сменила другая, потом третья, и все они сопровождались громкими аплодисментами и одобрительными криками. Баки спел пять песен подряд, а потом объявил небольшой перерыв.

- Вина не хотите? – раздался слева чей-то голос. Баки повернул голову и едва не свалился со стула – ему протягивал бокал красного вина улыбающийся Стив. В облегающей черной водолазке и серых штанах свободного покроя.

- А ты что здесь делаешь? – зашипел Баки, распахивая глаза.

- Ну, друзья позвали, - пожал плечами Стив. – Кстати… Ты потрясающе поешь. Я проникся.

- Какой, блядь, комплимент, - фыркнул Баки, схватил бокал и залпом выпил вино. Сунул бокал обратно и демонстративно отвернулся. Начал ласкать струны пальцами, чуть опустив голову и прикрыв глаза. В голову почему-то лезла разная сентиментальщина, и Баки пришлось петь ее. Судя по реакции публики, их все устраивало, и Баки снова увлекся. Он пел и пел и пел, чувствуя странное возбуждение. С удивлением Баки отметил, что его несет – причем так, как он обычно старался, когда совращал особо понравившуюся девушку. «Что это со мной?», - мелькнула мысль, и тут же испарилась. Баки планировал спеть еще пяток песен и свернуться, но вместо этого спел десять, выложившись полностью и даже слегка охрипнув. Он завершил последнюю песню долгой вибрирующей нотой, рванул струны и открыл глаза, чтобы увидеть своих слушателей. Все хлопали, но Баки не видел никого и ничего, кроме пары синих, как мерцающие в глубине морского грота сапфиры, глаз. Стив не хлопал, а просто стоял в тени и смотрел на него. И у Баки по телу вдруг прошла дрожь.

Он стал помогать собраться своим музыкантам, потом убрал гитару в чехол. Пришел Ларри, сунул ему деньги и повел к себе в кабинет.

- Так, бабло отдал, гитара у тебя с собой была, все вроде, - перечислял Ларри.

- Ага, - вяло кивнул Баки, думая о чем-то постороннем.

- Слушай, ты выпить хочешь? Иди, за счет заведения, - похлопал его по плечу Ларри.

Баки, к удивлению хозяина, молча кивнул и пошел в зал, предварительно переодевшись в свою одежду. Он поставил у барной стойки гитару и спросил себе еще бокал вина. Отпил, оставил и вышел на открытую веранду покурить. Было холодно, на небе виднелись мелкие звезды. Баки курил, задумавшись и глядя в пол. За спиной хлопнула дверь, и из темноты возник Стив – в легкой водолазке, высокий, с широченной грудью и квадратными плечами. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и у Баки все поплыло перед глазами. Он чувствовал себя словно на Рождество, когда бежишь утром к елке, заранее зная, что Санта Клаус оставил там подарок в блестящей упаковке, но не знаешь, что именно, и ощущение чуда и неизвестной, но неизбежной радости переполняет все тело.

- Ты здорово поешь, - сказал Стив. – И выглядел ты тоже потрясающе.

Стив замолчал, только смотрел на Баки своими темно-синими невероятными глазами.

- Спасибо за вино, - хрипло сказал Баки. И неловко дернул плечом. Стив внезапно оказался совсем близко – как, Баки даже не понял. Он замер, чуть приоткрыв губы, и завороженно смотрел на Стива. Который наклонился к нему так, что Баки почувствовал тепло его тела и мягко, бережно поцеловал, чуть прижимаясь к ярким обветренным губам. Это было волшебно, как самый долгожданный подарок на Рождество. Баки оцепенел, чувствуя тепло чужих губ – это были совсем новые, непривычные ощущения. Стив целовал его по-мужски, твердо, но осторожно. Не проникал в рот, только ласкал губы, а еще забрал замерзшие руки Баки в свои широкие теплые ладони и слегка стиснул.

На этом моменте Баки опомнился – сильные мужские руки его отрезвили. Он резко разорвал поцелуй и отдернулся назад, во все глаза глядя на Стива.

- Прости, - чуть смутился Стив. – Но я со вчерашнего вечера только о тебе и думаю. О том, какие у тебя ласковые, отзывчивые губы. О том, какие у тебя глаза – прямо в душу смотрят, до самого дна.

- Ну вот ты еще мне блядь цветы принеси! – разозлился Баки. – И стихи почитай, Шекспира. Пиздец какой-то, что творится! Меня блядь гей целует, а я…

- А ты? – негромко спросил Стив, заглядывая ему в глаза. – А ты?

- А я блядь замлел! – бухнул Баки, и едва не прикусил себе язык. Но было поздно – его прижали к столбу, поддерживающему летнюю крышу, облапили, сдавили и снова поцеловали – уже глубже, яростней, болезненней, и в то же время робко, словно спрашивая разрешения.

- Блядь, мандец, - выдохнул Баки, у которого бешено колотилось сердце и стучали зубы от нервной дрожи. – С парнем целуюсь, совсем ебанулся.

- Послушай, - тяжело дышал Стив. – Я знаю, тебя это бесит. Но ведь и нравится же. Давай… Давай просто не думать ни о чем. Просто иди ко мне.

- Да щас! – Баки пихнул его в грудь, причем довольно сильно. – Еще чего? Ноги перед тобой раздвинуть? Совсем уже – думает, раз полизался со мной, то меня уже и трахать можно!

- Почему же – тебя? – тихо спросил Стив, глядя на Баки особым, дразнящим и вызывающим взглядом. – Не тебя…

Баки задохнулся и только смотрел на него, разинув рот. Мысль его оглушила, а перед глазами замелькали немыслимые картинки. Стив воспользовался его растерянностью и снова обнял, стал гладить спину и шептать в ухо:

- Ну надо же в жизни все попробовать! Живи быстро, умри молодым. Один раз живем…